Будь проклята страсть
Шрифт:
— «Прощанье с моряком»!
Ги с Пеншоном рассмеялись так, что фиакр закачался. Они решили покинуть Безон, спустились на яликах по большой излучине Сены к Сартрувилю и нашли жильё в доме у самого берега. Сартрувиль находился дальше от Парижа, ниже «Лягушатни» и вдали шумных воскресных толп. У каждого была спальня, между ними находился рабочий кабинет Ги, окна выходили на зелёные берега, на реку, вьющуюся между парком Мезон-Лафит, сен-жерменским лесом и холмами Кормей.
Ги хотел приехать в гребной майке и в полях от старой соломенной шляпы,
Домовладелица мадам Леванер оживлённо приветствовала их.
— На обед мидии. Мидии. Ха!
Это была местная прачка, низкорослая, с огромными ступнями, иссохшим лицом, закрученным пучком волос и неуёмной энергией. Ги и Пеншон уже много лет водили знакомство с приречными жителями. Силой она превосходила двоих мужчин. Иногда она стирала бельё на плоту напротив дома по восемнадцать часов подряд. Ги приподнял её на вытянутых руках и поцеловал.
— Матушка, давайте устроим гонки на лодках. В Эрбле я приду раньше вас.
— Пусти! Пусти! — завопила она.
— С такими ручищами, ей-богу, она может тебя и обогнать, — сказал Пеншон.
Они собрали свои вещи и внесли наверх. Жильё у них было непритязательным, просторным, дешёвым, чистым и довольно удобным. Пеншон стал прибивать к стенам вымпелы. Ги, упёршись ладонями в стены оконного проёма, выглянул наружу.
— Вот это жизнь, старина! На свободе. Без начальства. Представляешь?
— Ты окончательно ушёл со службы? — спросил Пеншон.
— Я в отпуске. И намерен его продлить.
— Кстати, как оплачивается блестящая литературная работа — и оплачивается ли?
Ги засмеялся.
— Нам всем отчисляется процент с каждого проданного экземпляра. А книга разошлась большим тиражом. Я получил работу в «Голуа»; Мейер выдал мне аванс. «Нувель ревю» и «Ревю Блё» просят что-нибудь для публикации. А у меня, можно сказать, готовы двадцать хороших рассказов. Нужно только время, чтобы написать их. — Внезапно он вздрогнул и растёр руки от плеч до запястий. — Чертовски холодно здесь.
Пеншон удивлённо посмотрел на него.
— Холодно?
Ги принялся расхаживать по комнате.
— Сквозняком, наверное, потянуло. — И снова принялся растирать руки. — Давай спустим ялики на воду, согреемся.
— Ладно, — сказал Пеншон. — А это что?
Он вытащил из принесённых вещей газету. «С понедельника тридцать первого мая «Голуа» предлагает читателям новую серию еженедельных статей месье Ги де Мопассана, молодого, блестяще одарённого автора «Пышки», в котором Флобер видел своего преемника».
— Выбрось ты её, — усмехнулся Ги. — Бедняга Флобер небось перевернулся в гробу. Пошли.
Мадам Леванер толкала перед собой к дому тележку с выстиранным бельём. Увидев двоих друзей, остановилась и упёрла руки в бока.
— Не ходите в тот бордель. Не ходите. Зря потратите время.
Они уставились на неё.
— Хорошо, матушка, — сказал Ги. — Мы, собственно, и не собирались. Но почему не ходить?
— На двери висит объявление. Сама видела. «Закрыто по случаю первого причастия».
— Не может быть!
Друзья изумлённо переглянулись и расхохотались. Лицо мадам Леванер расплылось в широкой улыбке, изо рта, где не хватало нескольких зубов, раздался похожий на кваканье смех.
В ближайшую после их переезда в Сартрувиль пятницу Сеар приехал в гости. На лестнице он почувствовал тошнотворный запах эфира — потом увидел на лестничной площадке Ги. Тот стоял на коленях, уронив голову на пол.
— Господи!
Сеар бросился к нему. Лицо Ги посерело; глаз он не открывал и, казалось, не замечал присутствия друга. Сеар поднял его, распахнул ногой дверь, втащил и уложил на кровать. Стол в комнате был опрокинут, на полу валялись разбитые чашки. Сеар расстегнул Ги воротничок и вытер полотенцем пот с лица.
— Опять головная боль?
— Да. — Ги открыл глаза. — Сеар, ради всего святого, раздобудь какое-нибудь лекарство.
— Что делает та старуха внизу? — Входя, он видел мадам Леванер. — Она не знает, что ты заболел?
Ги покачал головой.
— Я сказал ей, чтобы она меня не беспокоила. Боли начались внезапно.
Ги умолк. Сеар увидел, что его челюстные мышцы подёргиваются от боли. И огляделся.
— Где эфир?
— Не осталось. Сеар, раздобудь, ради Бога.
— Конечно. Лежи, не двигайся.
— Возьми лодку. Его продаёт в Мезоне аптекарь по фамилии Анжье.
У дверей Сеар остановился, оглянулся на Ги, вцепившегося в рубчатую простыню обеими руками. Подошёл, сдёрнул её, закрыл шпингалет окна и поспешил наружу. Эта его поездка оказалась не последней. Потом он почти весь день плавал в Мезон-Лафит за новыми флаконами эфира. Как только у Ги кончался очередной флакон, головные боли возобновлялись. Возвратясь из четвёртого путешествия, Сеар увидел, что он лежит совершенно обессиленный и тяжело дышит.
— Ты ведь был у врача? Что это за болезнь?
— Не знаю, — ответил Ги. — Не знаю.
К середине следующего дня приступ прошёл, и Ги подбодрило полное похвал письмо от Артура Мейера. Он писал, что «Воскресные прогулки парижского буржуа» имеют успех. Серия «запущена хорошо». Во второй половине дня Ги отправился поездом в Этрета. Мать встретила его на дорожке усадьбы Ле Верги с распростёртыми объятиями.
— Ги — мой знаменитый сын!
Когда они расцеловались, мадам де Мопассан сказала: