Будешь моей
Шрифт:
Зато в селе была школа – одиннадцатилетка, детский сад – дело-то молодое, нехитрое. Спортивные площадки, стадион, дом культуры, обещали построить бассейн, постоянно работали четыре магазина, асфальт из района прямо к ФАПу вёл.
Одним словом – ждут.
Окрылённая, я заехала в опеку, узнать, есть ли законные способы забрать Гелю из семьи отца, стать её опекуном. Через год у меня будет работа, зарплата, жилье…
По возвращению домой нарвалась на злого отца, которому, не успела я закрыть дверь органов
Кушнарёв Лука Тихонович – не просто лесничий, государственный служащий, он уважаемый в районе и области человек. Водил дружбу с чиновниками, бизнесменами, егерем соседнего района, где отдыхала местная и приезжая элита.
Исправно, на постоянной основе, помогал детскому дому в райцентре. Деньгами, подарками, продуктами натурального хозяйства. Мёд привозил, овощи, яблоки с ягодами.
И вдруг у него, уважаемого всеми и вся человека, вознамерились забрать ребёнка!
И кто? Родная дочь!
– Папа, я устроюсь на работу, мне обещали квартиру, деньги! – доказывала я свою правоту, пытаясь отстоять право воспитывать собственную сестру.
Отдать её в музыкальный кружок, чтобы научилась играть на этом сроном пианине! Хоть на арфе!
– И что? Одна будешь жить?
– Сейчас же живу одна!
– Как ты сейчас живёшь, никому неизвестно. Будешь с Гелей жить, она смотреть и впитывать начнёт. Чему научишь? Пример какой покажешь? Как мама станешь? – проговорил отец.
Как мама, да, стану как мама! Счастливая, радостная, свободная! – хотелось голосить мне в ответ.
Спросить хотелось, почему так получилось, что детей вне брака родили оба, спрос же остался с мамы?
А он? Он разве не принимал участия в произошедшем?
Разве не приходил несколько раз в неделю?
Не шептался с ней ночами?
Не целовал у входной двери на глазах любопытных соседок?
Не говорил, что любит её больше жизни?
Не называл меня своей любимой принцессой?
Кто всё это делал? Кто?!
Ведь это он был женат!
Он! Он! Он!
У него были другие дети!
У него! У него! У него!
Я молчала, опустив голову, понимая, что Геля – заложница.
Ни он, ни тётя Тоня не сделают ничего плохого моей сестре, не причинят зла. Фокий отстанет рано или поздно, обзаведётся своей семьёй и проблемами, но пианино не давало покоя, как и сотни других свершений, о которых она даже догадаться не может, существуя в замкнутом, закрытом мирке. И никогда не узнает, если останется.
Молчала тогда и молчала сейчас, быстро собирая вещи. Слушала планы отца на своё будущее.
– Митрофан Гучков приходил, хочет в жёны тебя взять. Хороший человек, справный хозяин. Овдовел год как, пора о жизни думать. Я ему идею твою рассказал, – чуть ухмыльнулся. – С «земским доктором», он не против переезда. Тем
– Геля? – уставилась я на отца.
– С Митрофаном Гелю отпущу. Ты при муже будешь, не до глупостей, – одним взглядом он сказал всё, что думает о встрече с беременной девушкой моего парня… даже в голове это звучало так, что я покрывалась стыдом с головы до пят. Страшно представить, что думал отец. – Навещать буду, вы приезжать. По-людски жить, с богом, а не… – обвёл взглядом комнату, ставшую мне уютным домом на два года, как оказалось, счастливые.
– Если откажусь?
– Откажешься, живи, как знаешь, я тебе не указ. Сестру больше не увидишь.
– Могу я познакомиться с этим Митрофаном? – прошептала я, глотая слёзы, ненавидя этого, возможно, хорошего мужчину…
Ненавидя, ненавидя, ненавидя!
Потому что он не Олег.
Олега тоже ненавидела, потому что он точно такой же, как мой отец.
С двойной моралью. С одной стороны счастливый шёпот ночами. С другой – законнорожденные дети, хозяйство и обед из трёх блюд с компотом, блин!
– Зверя из меня не делай, – нахмурился отец. – Познакомитесь, как полагается, поговорите, присмотритесь, если сложится у вас, после Успенского* свадьбу сыграем.
*Имеется в виду Успенский пост в Православии, который длится с 14 августа по 27 августа включительно.
Глава 18. Тина
С утра я торчала на кухне, сильно устала. За время, проведённое в колледже, забыла, как это – готовить на целую ораву.
Тётя Тоня отправилась в огород с раннего утра, не появлялась в поле зрения, чему я радовалась. Геля кружила вокруг, не выпуская из вида, не отходя ни на шаг.
– Правду папа сказала, что ты теперь с нами останешься? – допытывалась она, заглядывая с надеждой в глазах.
– Правда, – кивнула я, ободряюще улыбаясь.
Геля засияла, запрыгала от радости на одной ноге. Снова переспросила, чтобы убедиться наверняка, поверить собственным ушам.
– Саша замуж осенью выйдет, мама Тоня сказала, я в комнату её переехать смогу! – похвасталась сестра.
Снова улыбнулась нехитрой Гелиной радости. Собственное личное пространство в многодетной семье – настоящая роскошь, зачастую совершенно недоступная, как и единоличная родительская любовь.
Всё приходится делить, начиная с квадратные метров жилой площади, заканчивая вниманием.
Мне отец сразу выделил отдельную комнату, видимо, понимал, что постоянно находиться в компании сестёр будет сложно. Остальные жили вместе, приглядывали за младшими. Старшие отселялись на короткий промежуток до самостоятельной жизни, и то не всегда.