Будешь моей

Романова Наталия

К истинной, исконно русской, Православной вере.

Сейчас в селе на две тысячи душ была община старообрядцев поповцев, тех, кто несмотря ни на что, имели церкви и священников.

Жили те, кто считал, что попов – пастырей овец православных, – на земле русской не осталось. Всех уничтожили после реформы патриарха Никона, значит, некому рукоположить в сан священника. Без привычных храмов. Со своим укладом, ритуалами, молитвословием.

Были привычные православные, никониане, как говорили про них староверы. Много атеистов, кто ни в бога не

верил, ни в чёрта, другого народа по крошке. Здесь тебе и буддисты, и язычники, и шаманисты, и мусульмане.

Все перепутались, перемешались, сроднились, слились в единое целое, только староверы держались особняком, хоть и принимали активное участие в жизни села. Причём особняком держались не только от никониан, мирских и прочих, но и друг от друга.

Каждый уверен, что только их толк, их согласие ведает, как правильней в бога, Исуса Христа, верить.

Спорить не спорили, сосуществовали мирно, дружно. Дети в одну школу ходили, дружбу водили, пока малышами по дворам носились, любая хозяйка приветит, не обидит. Но запрет вступать в брак блюли строго, если не в миру жили, естественно.

Взять Олега, плевать он хотел на все эти религиозные загоны. Не его это, не для его натуры – вольной, шальной как ветер. Игнат, старший брат, посмеивался, говорил, что взыграют корни в младшеньком, возьмёт свою, как сделал когда-то он сам, кстати, из Кандалов и привёз молодую жену, своего согласия, но Олег не верил.

Корни… какие корни?

Не сдохнуть бы от тоски с этими корнями. Ещё и в пост Петров приехал. Ни тебе шашлыка на свежем воздухе. Ни наливочки братовой, на сибирских травах настоянной. Ни ушицы, на берегу сваренной из свежей рыбки, да под водочку.

– Алёша! – донёсся девичий голосок от выхода.

Олег встал, отряхнулся, положил ладонь на покатый лоб Финика, напоминая жестом, чтобы вёл себя прилично.

Таня – невеста Лёшкина, – смотрела на пса, как на исчадие ада, честное слово.

Не те нынче всадники апокалипсиса, не те, усмехнулся Олег, глянув на послушно сидевшего Финика, пытающегося изобразить французского бульдога. Жаль, что Танечка про педоморфные триггеры** не слышала, а так бы растеклась от мимимишности морды.

– В пристройке он, с Митрофаном говорит, – ответил Олег, когда невеста предстала перед ним, отпрыгнула, увидев Финика.

– Здравствуйте, дядя Олег, – пролепетала Таня и двинулась в нужную сторону.

Взять бы эту Танечку за руку, отвести к директору школы и сказать, что аттестат об окончании одиннадцатого класса ей дали по ошибке. Учиться ещё и учиться ребёнку.

Глупой Таня не была. Шустренькая, ладненькая, смышлёная, только таким девочкам нужно в институт поступать, ума-разума набираться, с людьми общаться, а не со школьной скамьи, тёпленькими, замуж выходить. Пусть и за такого видного жениха, как Калугин Алексей Фёдорович.

Олег

понаблюдал за племянником с невестой, как тот внимательно слушает её, склонившись под росточек, как пальчики перебрал огромной ладонью, как шепнул что-то на ушко, заставляя Таню зардеться, как красна девица на выданье.

Впрочем, она и есть девица на выданье. Красней Танюшка на здоровьишко.

И как сразу отпрянул Алексей, чтобы не смущать невесту.

Что-то подсказывало, что прикосновение к ладошке и шепоток на ушко – максимальная близость, которая была между молодыми. Не сильно бы и удивился, узнав, что не только невеста невинна, но жених. С такими-то порядками не забалуешь…

И мяса хочется, сил нет!

Зазвонил телефон, Олег принял, уставился на командира, который сканировал внешний вид подчинённого, в результате остался довольным.

Морда румяная, солнцем прихвачена, свежим воздухом, здоровым образом жизни облагорожена. Вид лихой и придурковатый, как и полагается.

– Хорошо отдыхается? – после минутного молчания спросил Андрюха.

– Отлично! – отрапортовал Олег.

– Охота, рыбалка, физическая нагрузка?

– Всё, как товарищ командир прописал, – засмеялся Олег.

– Бабы?

– Никак нет! К разврату не готов по идейным соображениям! – шутливо вытянулся он.

– Дебил, – констатировал Андрюха.

– Так точно, дебил! – отчеканил Олег, Финик согласно гавкнул, заставив Танюшку согнуться в коленях.

Бедолага… Булли испугалась…

В брачную ночь достанет молодой муж член, вообще в обморок шлёпнешься? Он ведь у Лёшки не дрессированный, к рукам приученный, но толком не обученный.

– Ладно, отдыхай. Мужики привет передают.

– Им тоже, – кивнул Олег. – Андрюх?

– Не заикайся даже, – пригрозил командир. – Я тебе сказал, координаты Тины дам, когда в себя придёшь. Ты мне психованный здесь не нужен.

– Я ведь сам могу справки навести, – пришлось сбавить обороты, которые взлетали мгновенно, как у Бугатти Широн Супер Спорт.

– Что же не навёл, пока она не усвистела? – рубанул правду командир.

Трахать трахал, член в рот по самые яйца мечтал засунуть, а самого простого, очевидного не узнал. Откуда родом, кто родители, имя, наконец.

Имя, сука! Тина и Тина, Маська…

Вариантов-то тьма-тьмущая. Может вообще Мария, помимо очевидных вариантов – Валентина, Кристина, Мартина и прочее, прочее, прочее. Имя своё не любит, вот и называлась Тиной.

Тупой ты сукин сын, Калугин!

– Сиди у брата, дыши свежим воздухом. Увижу, что успокоился, все явки и пароли сдам. Пока так. Да никуда не денется твоя Тина, успокойся, – Андрюха сменил командный тон на человеческий. – Я серьёзно, приходи в себя, всё будет. Наворотишь дел, вылетишь со службы, семью на какие шиши кормить будешь? У тебя так-то ипотека ещё. На зарплату менеджера по продажам и фельдшера скорой не разгуляешься. В комнату Вера ходит, цветы поливает, удобряла на днях… – криво усмехнулся Андрей.