Будешь моей
Шрифт:
Они устроил дебош, о котором быстро стало известно наверху. Настолько наверху, что выше только Главнокомандующий.
За месяц до выпуска из училища вылетели все участники событий. С таким треском, что задело командование учебного заведения. Нескольким полковникам прилетело с оттягом.
Правда, несколько курсантов после быстренько вернули. У некоторых нашлись влиятельные родственники, которым сильно не понравилось наказание, посчитали не соразмерным. В числе счастливчиков оказался Калугин. Олег Степанович.
Вот только после выпуска он отправился не на тёплое место в столице нашей Родины, где ему
Выбраться было невозможно, папа-генерал постарался на славу. От всей души выложился.
Родина направила. Олег служил, мечтая свалить из богатого на дичь, рыбу, природные минералы и комаров края.
В СОБР недалеко от Московской области устраивался сам. Без протекций, без блата, не заикаясь о связях. Летал на собеседования и проверки больше года.
Брать не хотели, Олег понимал почему. Репутация, которую под лавку не засунешь, в личном деле всё указано, да и земля слухами полнится. Плюс бюрократические препоны, которые только пляской с бубном обойти можно.
Главный же шаман считал, что Родине служить можно и нужно в любых условиях, а у любимого сына трёхразовое горячее питание, койко-место в офицерском общежитии, и сортир не на улице – тёпленько драгоценной жопоньке.
И всё-таки Олег прогнул систему. Вспомнил, что помимо связей отца, у него ещё и натура Калугинская.
Значит, мир под него, а не он под мир.
В СОБР его взяли. Олег переехал, обтёрся, обзавёлся друзьями – почти братьями. Карьера, как на дрожжах не пёрла, деньги с неба не сыпались, блата не было, зато появилась уверенность, что он на своём месте.
На правильном. Там, где должен быть. Для чего родился и жил.
В совмещённом санузле оглядел себя. Щетина, взъерошенные волосы, морда, словно осы покусали – это понятно. Откуда ссадины на костяшках рук, царапины на шее?
Дрался? Трахался? И где его одежда?..
Джинсы расстёгнуты на верхние болты, босиком, футболки с толстовкой нет, воняет, как от скотины.
Умылся, привёл себя в относительный порядок, найдя одноразовые гигиенические принадлежности, принял душ, пошлёпал в комнату.
Нужно выходить, сдаваться отцу, но для начала не мешало бы оценить масштаб бедствия. Вспомнить, что происходило, как он вообще сюда попал?
Не пьяный же за рулём приехал?.. Су-у-у-ка…
Зашёл в комнату, кутаясь в махровый халат. Знобило не на шутку, зуб не попадал на зуб. Обошёл стоящий у стены диван, распахнул шторы, впуская яркий солнечный свет.
Выходит, примерно полдень. Осталось выяснить, какого дня.
Завтра наступило или послезавтра…
– Олеж, блин, дай поспать! Всю ночь с тобой, ещё и утром спать не даёшь! – раздался девичий голос с дивана.
Покрывало зашевелилось, недовольно зафырчало. Из-под него показалась тонкая ступня, потом голая, стройная нога, рука с длинными пальцами, и сразу же прицельно полетела подушка прямо в ошарашенного Олега.
Ещё и девка… И ни одного гондона в пределах видимости…
Здравствуй триппер или ещё один наследник.
– Олег, совесть имей!
Девица
Владислава – одна из сестёр-близняшек. Вторая – Валерия. Со всех сторон неслось, что сёстры похожи, как две капли воды. Калугины же отличали их с самого рождения, настолько разные у них были характеры, что это передавалось в мимике, жестах, взглядах, кажется, дышали они тоже по-разному.
Лера – плавная, задумчивая, восторженная почитательница высокого искусства. Музыка, литература, живопись, особенно последнее.
Славка – резкая, как стрела, прямая, как шпала. Из всех возможных искусств признавала только боевые.
– Ты что здесь делаешь, заноза? – выдохнув с заметным облегчением, Олег шлёпнулся рядом с недовольно сопящей сестрой.
– То есть, что ты здесь делаешь, тебе не интересно? – ехидно ответила Славка.
– Интересно… – сморщился Олег.
– Отвечаю. Я тебя привезла. Хотела к тебе, но ты потерял ключи от квартиры, с чем тебя, кстати, поздравляю, – пропела Слава.
– На чём?
– На твоей машине, конечно. Финика тоже, к слову. Совсем ничего не помнишь? – с сочувствием покосилась Славка.
– Помню. Помню на веранде бара в парке сидел, потом в следующем, накачался как следует. Оказался в баре рядом с домом, там бармен знакомый, пускает нас Фиником пропустить по бокальчику… а дальше, прости, мелкая… – нервно дёрнул плечом Олег.
– Значит, как ломился в дверь к Яне Кучеренко, не помнишь?
– Кучеренковой, – машинально поправил Олег.
– Да хоть Мудазвоновой, – огрызнулась Славка. – Как орал под окнами, требовал повторный тест на отцовство, угрожал лабораторию спалить к херам бешеных собак, не помнишь? Финик соседку её напугал до усрачки, та наряд вызвала, тебя командир твой, Андрей Сергеевич, отмазал. А я сюда привезла.
– Пойдём другим путём. Ты-то как в эпицентре оказалась?
– Мы с ребятами в баре сидели, который рядом с твоим домом. Что?! – выпучила глаза Славка, дёрнув тощими плечами. – Я, между прочим, почти совершеннолетняя, без пяти минут курсант Военного университета Министерства обороны, будущий военный журналист! Надоело дома сидеть, слушать вопли отца о нерадивом сыночке, который обрюхатил хитрожопую прошмадовку, не удержал кое-что в штанах, а она теперь сюда как к себе домой ездит, пальцы гнёт. Допрыгается, отправится вместе с тобой на берег Тихого океана любоваться из окна общежития коридорного типа! Где только находишь таких шалав, кастинг отдельный проводишь, что ли? Задашься целью – не соберёшь такой паноптикум, как младший сын. Вот я и умотала на турслёт, как раз недалеко от тебя… Лес, палатки, романтика, в общем. Решили напоследок оттянуться в баре в твоём доме, вспомнила, ты говорил, что пиво там отличное, посоветовала. Думала заодно сюрприз любимому брату сделать. Пришли, а там ты… Сюрприз для окружающих, – громко засмеялась Славка. – Пришлось тащиться с тобой под окна этой твоей… Кучковой, врать командиру, что мне исполнилось восемнадцать, получила права, что довезу тебя в целости и сохранности, и что Финик меня не сожрёт по пути.