Царь нигилистов 6

Волховский Олег

— Саша! — сказал царь. — Шестов — доктор медицины, окончивший с серебряной медалью Медико-Хирургическую Академию, после чего год учился за границей. И его рекомендовал Енохин.

— Енохин, верящий в миазмы и наследственную чахотку, — возразил Саша. — Енохин, устроивший на тёплое место своего родственника.

— У тебя есть другие кандидатуры?

— Кто угодно из моей команды. Да хоть Андреев. У него золотая медаль.

— Он не доктор медицины, — возразил царь.

— Ну, хорошо, — сдался Саша. — Если моя зелёная молодёжь не устраивает,

есть Здекауер. Он, конечно, поклонник каломели, но хоть диагнозы ставить умеет.

— Здекауера я и так собираюсь назначить лейб-медиком при Высочайшем дворе, — сказал папа. — Енохин выходит в отставку по возрасту.

— Хорошо, может быть подстрахует, — вздохнул Саша. — Но можно попросить Пирогова ещё кого-то рекомендовать.

— Мне кажется, Саша прав, — вмешалась мама, — возможно у Николая Ивановича есть кто-то на примете.

— Шестов только осенью назначен, — возразил царь. — Пусть хоть год отслужит, а там посмотрим.

— Можем опоздать, — заметил Саша.

— Шестов говорит, что при правильном уходе золотуха не смертельна, — возразил папа.

— Не смертельна, пока она золотуха, а не чахотка, — сказал Саша. — Впрочем, Пирогов более осторожно выразился: редко смертельна.

— Ты закончил? — поинтересовался царь. — Это всё?

— Конечно, нет, — признался Саша. — Мы с моей командой собираемся заняться поиском лекарства от туберкулёза. Я набросал Склифосовскому мои соображения на этот счёт. Работа очень большая, моих лабораторий не хватит, поэтому я хочу построить институт.

— Институт? — переспросил папа.

— Научно-исследовательский. Например: «Первый Всероссийский научно-исследовательский институт микробиологии». Мне кажется, Склифосовский — неплохая кандидатура на должность директора.

— Саша! — вздохнул царь. — В стране банковый кризис!

— Я что-то говорил о деньгах? — поинтересовался Саша. — Мне нужно только добро. Казна не пострадает.

— И где ты их собираешься искать?

— Везде. Учредим благотворительный фонд. Например: «Всероссийский фонд борьбы с туберкулёзом». И я дам объявления в газеты о подписке. Будем собирать деньги под моё имя и имя Николая Ивановича. Если ты войдёшь в попечительский совет — будет вообще супер.

— Я войду, — сказала мама.

— Я тоже, — присоединился Никса.

— Ладно, — вздохнул царь. — Войду.

— Директором фонда я бы назначил графа Строганова, — предложил Саша.

— Я у него спрошу, — пообещал Николай.

Утром пришли статьи Склифосовского о туберкулёзе. Саше понравилось скрупулёзность, системность и использование контрольных групп морских свинок. О чём Саша послал Николаю Васильевичу телеграмму прямо из Зимнего:

«По-моему, хорошо. Подождите отзыв Пирогова и публикуйте».

В тот же день пришёл ответ: «Спасибо. Чахотка. Исследования. Согласен».

Ну, директор есть. Осталось собрать деньги на НИИ. Реакции папа обнадёживала. Саша ожидал большего сопротивления столь революционной идее. Видимо, помогло то, что не выклянчивал

финансирование.

Отзыв Пирогова не заставил себя ждать, поскольку статьи пришли ему в тот же день. Николай Иванович сказал, что у него есть пара замечаний, но он передаст их на словах, ибо в Киев всё равно ехать через Москву. В середине недели Саша проводил Николая Ивановича на вокзал.

Первый цикл лекций по медицине закончился, но Саша вытряс из академика обещание приехать ещё.

Дома Сашу ждала бандероль из Москвы. Внутри оказались проекты общежития и письмо от студенческого совета. Писал, собственно, Столетов.

Самой приятной новостью была та, что студсовет вообще работал: ректорат не посмел разогнать изобретение Великого князя, а папа побухтел для порядка, но, по своему обыкновению, оставил, как есть.

Аутсорсинг студенческого питания тоже работал. Столетов отчитывался, что кормёжка стала гораздо лучше.

Значит Альфонского нет необходимости отдавать под суд.

Саша вздохнул с облегчением, отложил письмо и открыл чертёж будущего общежития.

Автором был Евграф Дмитриевич Тюрин, человек уже не молодой, когда-то строивший так называемое «новое» здание Московского университета на Моховой улице и церковь Святой Татьяны при нём.

Саша всецело одобрял. Ампир с классицизмом выглядел несколько старомодно, но зато должен был идеально дополнить архитектурный ансамбль университета.

По эстетике Саша предпочёл бы Штакеншнейдера, строившего Мариинский и Фермерский дворцы и приложившего руку к достройке эльфийского дворца Коттеджа, но подозревал, что проектировщик дворцов ободрал бы бедных студиозусов, как липку.

Проект Тюрина выглядел вполне прилично и без лишних архитектурных излишеств, которые могли бы утяжелить смету. Единственное, что смущало — это туалеты в коридорах («на тридцать восемь комнаток») и полное отсутствие душа.

Лифта тоже не было, несмотря на четыре этажа. Ну, да ладно, студентов не должно смущать.

'Любезнейший Александр Григорьевич! — писал Саша Столетову. — Проект мне нравится, но будет ли студентам удобно иметь один на всех туалет на этаже и не иметь душа? Если сделать по туалету и душу в каждом студенческом номере, насколько это увеличит смету? Возможно ли это на данном этапе развития инженерных коммуникаций? Можно сделать хотя бы по два туалета и два душа на этаж? Судя по тому, что личный душ есть у моего отца у нас в Фермерском дворце, это вполне возможно.

Можете проконсультироваться с Евграфом Дмитриевичем по этому вопросу?

И мне кажется нужна кухня-столовая на 4–5 комнат, чтобы студенты могли чаю попить и что-нибудь простое приготовить.

Но мой голос, конечно, совещательный. Вы будущие хозяева, вам там жить, так что, если я предлагаю что-то ненужное, последнее слово за вами. Как проголосуете'.

В четверг пришло приглашение на примерку от мадам Брюно. Жуковскую Саша пригласил в магазин записочкой, переданной с Митькой.