Царь нигилистов 6
Шрифт:
Пирогов тоже взял записную книжку и карандаш.
— Как вы сказали, Александр Александрович «чумная палочка»?
— Да, немного похожа на туберкулёзную. Кстати, может быть и не будет помогать от чумы пенициллин, если от туберкулёза не помогает.
Знаменитый хирург записал.
— А причём здесь лимфатическая система? — спросил он.
— Возбудитель чумы движется по лимфатическим сосудам и накапливается в узлах, — объяснил Саша.
— Я вам не рассказывал про лимфатическую систему, — заметил Пирогов.
—
— В первой книге Царств упоминается, — продолжил академик, — что на свой совет владетели филистимские призвали жрецов и прорицателей. Они и посоветовали вместе с ковчегом отправить дары. Необычные дары: пять золотых наростов и пять золотых мышей.
— О том, что чуму переносят мыши, было известно в библейские времена? — спросил Саша.
— «Переносят мыши»? — переспросил Николай Иванович. — Об этом и сейчас неизвестно. Более того! Во время великой чумы в Лондоне в 1665 году лорд-мэр отдал приказ истреблять кошек и собак, потому что считали, что они разносят чуму.
— Помогло? — поинтересовался Саша.
— Нет, — покачал головой гость. — Ухудшило ситуацию.
— Разумеется, — улыбнулся Саша, — мыши без кошек расплодились. А доктора были атеисты и Библию не читали.
— Я тоже только вчера этот эпизод перечитал, — признался Пирогов, — когда готовился к лекции. Но в Библии мыши, скорее, дополнительное наказание, чем причина чумы: « И пробыл ковчег Господень в области Филистимской семь месяцев, и наполнилась земля та мышами».
— Но ведь люди не от голода умирали, из-за того, что мыши съели запасы, — заметил Саша. — А от болезни. По-моему, очевидно, что мыши с ней как-то связаны.
— Может быть, — проговорили Пирогов.
И сделал очередную запись в блокноте.
— Когда ковчег Завета вернули, эпидемия разразилась в Израиле? — спросил Саша.
— Да, это объяснили тем, что любопытные евреи заглянули в ковчег, и за это последовало божье наказание. Но болезнь поразила один город Вефсамис и больше не упоминается. Только спустя примерно столетие в четвёртой книге Царств есть рассказ о походе ассирийского царя Синаххериба на Иерусалим. Огромная армия окружила город, но не смогла взять его и отступила. И тогда за одну ночь «Ангел Господень» поразил 185 тысяч воинов.
— Много даже для чумы, — сказал Саша. — За одну ночь?
— Может быть преувеличение. Впрочем, в этом эпизоде наросты не упоминаются, и мы не можем определённо сказать, была ли это чума. Но болезнь возвращалась снова и снова через сто, двести, триста лет. Древняя Греция, Римская империя, Северная Африка, Азия.
Руф из Эфеса, римский врач, живший во времена Траяна, ссылаясь на более древних врачей, описал несколько случаев чумы в Ливии, Сирии и Египте.
А в шестом веке во времена византийского императора Юстиниана человечество столкнулось с эпидемией, которая бушевала почти два века подряд,
Она началась в Египетском порту Пелузий в 541 году. Из Египта везли в Константинополь зерно.
— Вместе с крысами, — заметил Саша.
— Да, вместе с крысами, но никто не обращал на это внимание. Корабли тогда не ходили в открытом море, а двигались вдоль берега и заходили в порты по пути.
— И крысы сходили с кораблей на берег и несли с собой болезнь, — предположил Саша.
— Да, эпидемия шла вслед за кораблями. В портах по пути были склады, откуда зерно везли в столицу по суше. Так чума достигла Эфеса, Милета и Антиохии Сирийской. И наконец проникла в Константинополь. Масштабы её были ужасающи, уже в 544-м в городе умирало по 5–10 тысяч человек в день.
Болезнь не миновала и императора. У Юстиниана обнаружили бубон в паху. Его вовремя вскрыли, гной вытек, и император выздоровел.
— То есть это помогало? — спросил Саша.
— Не всегда. Иногда только усугубляло болезнь. К тому же раны от бубонов прижигали калёным железом, что само по себе было тяжёлым испытанием для пациента. И могли заразиться те, кто присутствовал при разрезе бубона.
— Наверное, бактерия проникала в кровь, — предположил Саша. — Это то, чего мы боялись в случае с Ростовцевым.
— Может быть, — кивнул Пирогов, — если это была бактерия. К тому же бубоны возникали не всегда. Были случаи, когда болезнь никак внешне не проявлялась, но разрушала человека изнутри, и он угасал за сутки. Начинался озноб, боли в мышцах, головная боль, помрачнение сознания, бред. А на коже возникали чёрные пятна.
— И температура, наверное, запредельная, — предположил Саша.
— Да, жар, лихорадка.
— А какая температура? 40 градусов? 41?
Пирогов на минуту смешался.
— Никто не измерял, — сказал он. — Да и сейчас не принято. Зачем? Достаточно руку приложить ко лбу пациента — сразу ясно, есть ли жар.
— То есть больным не меряют температуру? — удивился Саша.
— Обычно, нет. Хотя в принципе известно, как это сделать.
— Но можно не заметить, что она не 36,6!
— Тридцать шесть и шесть? — переспросил Пирогов. — Что это за цифра?
— Нормальная температура здорового человека.
Академик взял отложенный, было, блокнот.
— Позвольте, я запишу.
Саша вздохнул.
— От такой формы чумы никто не выздоравливал, — продолжил Пирогов, — а тринадцатилетний сын византийского императора Иоанна Кантакузина Андроник сгорел за три часа. Но это уже другая эпидемия: 1347 год.
— «Чёрная смерть», — сказал Саша. — Та, что описана в «Декамероне».
— Да, именно. Чума Юстиниана бушевала до восьмого века, периодически возвращаясь, и за два столетия унесла жизни от 30 до 100 миллионов человек — половину тогдашнего населения Византии. А потом исчезла. Казалось, навсегда.