Царь нигилистов 6

Волховский Олег

— Я знаю, — кивнул Саша. — Мне бы родителей в этом убедить.

Когда Пирогов ушёл, Саша не успокоился. Он взял лист бумаги и выписал противомикробные средства, которые помнил из прошлой жизни:

Пенициллин;Ампициллин;Азитромицин;Амоксиклав;Стрептомицин;Стрептоцид;Сумамед;Таваник;Левомицетин;Аугментин;Сульфадиметоксин;Бисептол.

Какие из них помогают от туберкулёза и из чего их делают, он понятия не имел. К тому же подозревал, что часть названий вообще торговые марки, которые могут быть никак не связаны с действующим веществом.

Подумал, что если пенициллин

из плесени, то и другие антибиотики могут быть из грибов. Достал с полки каталог, подаренный Балинским: «Systemamycologicum».

Явился Гогель.

— Александр Александрович, десять. Вам пора ложиться спать.

— Да, да, конечно, Григорий Фёдорович. Ещё полчаса.

Как же хорошо, что гувернёр больше не спит с ним в одной комнате!

Гогель заглянул в книгу.

— Это латынь, — заметил он.

— Конечно, латынь, — не стал отпираться Саша. — Каталог всех грибов, известных науке в данный момент времени. Николай Иванович упомянул мне одно лекарство, я хочу понять не связано ли оно с грибами.

— Вы что-то понимаете?

— У меня словарь есть, — сказал Саша.

И вытянул с полки словарь.

— Хорошо, полчаса, — смирился Гогель.

Через полчаса Саша задул свечу и лёг в постель. Гувернёр вернулся, и убедился, что подопечный спит.

Но заснуть Саша не смог. Через четверть часа он снова зажёг свечу и просматривал каталог до пяти утра. Ничего похожего не было. Даже созвучного ничего!

* * *

Склифосовский уехал в Москву сразу после Водосвятия, в тот же день, когда Ростовцев вышел на службу.

Всё прошлое лето после приезда Великого князя, наученный горьким опытом, он проверял и перепроверял результаты. Брал кровь, мокроту и частицы тканей от свинок, умерших после прививки его бактерии, которую Александр Александрович окрестил «палочкой Склифосовского». Николай Васильевич с названием не согласился и предпочитал просто: «туберкулёзная бактерия» или «туберкулёзная палочка».

Свинки умирали. Он брал от них частицы тканей, выращивал новые штаммы бактерий и проверял снова. Основная группа, контрольная группа. Точные записи с датами и временем. Точные описания всех наблюдений. Статистика, таблицы. Как у Пирогова в его великолепных книгах по хирургии.

Результат повторялся неизменно, снова и снова.

И материала было больше, чем нужно.

Осенью статьи были почти написаны, но пришлось отвлечься на пенициллин.

После возвращения домой всё было готово за месяц. Он послал результат Пирогову и великому князю Александру Александровичу.

В понедельник восьмого февраля Склифосовский получил письмо из Петербурга. Подумал, что Великий князь всё уже получил и успел прочитать, но ошибся.

'Любезнейший Николай Васильевич! — писал Великий князь. — Надеюсь вы смогли вернуться к исследованию туберкулёза, от которого я вас так не вовремя оторвал, за что прошу прощения. Но ведь не зря оторвал?

Я вижу несколько направлений дальнейшей работы. Легко нам не будет, ибо лекарства от туберкулёза я не знаю, и из чего его можно получить не представляю даже приблизительно. Я уверен в одном: оно существует. В крайнем случае, его можно синтезировать.

И здесь другого пути нет, кроме как проверять всё подряд.

Мне кажется наиболее перспективны:

Яды (любые во всех сочетаниях, минеральные,

растительные и прочие), может быть найдём что-то, что убьёт микроб раньше, чем пациента. Два активных вещества у нас уже есть: сулема и перекись водорода. К сожалению, не для приёма внутрь.Грибы и продукты их жизнедеятельности. Логика здесь простая, как у Гиппократа, из области «лечить подобное подобным». Если получилось сделать лекарство из грибка пеницилла, может, и из других грибов что-то удастся выудить.Бактерии. Я где-то слышал или читал, что существуют бактерии, которые могут убивать другие бактерии.Красители (не спрашивайте, считайте, что духи нашептали).Сульфаты (тоже с потолка, возможно, я ошибаюсь).А также всё, что ещё придумаете.Наконец, вакцина. Может быть есть какой-то бычий туберкулёз по аналогии с коровьей оспой? Или использовать мёртвые бактерии?

Я понимаю, что человеку, которого мы оба знаем, и ради которого я всё это делаю, вакцина уже вряд ли поможет. Но может помочь кому-то ещё.

Чтобы не перебирать тысячи веществ, мне кажется, стоит исследовать жизнеспособность туберкулёзной палочки: сколько времени она выживает в различных средах. В воде, в почве, на открытом воздухе, без воздуха, на солнце, в тени. Может быть, это натолкнёт нас на какую-то полезную мысль.

Одного этого вам хватит на десяток статей.

Работа большая, тяжелая и опасная. Готовы ли вы отдать на это несколько лет вашей жизни? Возможно всю жизнь?

Я буду расширять лабораторию. Денег на это пока нет, но обычно я нахожу. Если всё получится, готовы ли вы переехать в Петербург и взять на себя организацию исследований? Ведь Московский университет вас больше не держит.

Ваш Великий князь Александр Александрович'.

* * *

Письмо Склифосовскому Саша отправил днём.

Про то, что первые противотуберкулёзные препараты были получены из красителей он где-то слышал или читал там, в будущем. Но не был уверен, что ничего не перепутал.

Использовать бактерии придумал по аналогии с бактериофагами. Он знал, что бактериофаги — вирусы, но вирусы пока неизвестны. Может, бактерии тоже сработают.

А на идею сульфатов его натолкнуло лекарство «сульфадиметоксин», хотя он не был уверен, что его название происходит именно от сульфатов.

А в шесть вечера планировался семейный обед. Слава Богу с небольшим количеством участников. А то папа мог и тридцать человек собрать.

Однако присутствовали Володя, Алёша и Маша с Тютчевой, что было не совсем кстати.

— Папа, — сказал он на этапе клубники со сливками, — мне нужно кое-что обсудить с тобой, Никсой и мама. Это важно.

Царь посмотрел внимательно, но возражать не стал.

— Хорошо.

После обеда младших братьев увёл Казнаков, а Машу Тютчева, и они остались в нужном составе.

— Что у тебя случилось? — поинтересовался папа.

— Случилось не у меня, — сказал Саша. — У Никсы рецидив золотухи. Это было, в общем ожидаемо. Пирогов снабдил нас рецептами, и, думаю, с симптомами мы в очередной раз справимся. Дело не в этом. Мне не нравится отношение Шестова. Он не верит, что золотуха — это кожный туберкулёз, хотя мы с моей командой доказали это, как дважды два. Ну, мол, золотуха. Ничего страшного. Летом поправим дело морскими купаниями, а пока попросим рецепт у Пирогова.