Царственный паяц
Шрифт:
внутренней одаренности.
Кому бы бросить наглее дерзость?
Кому бы нежно поправить бант?
Вот то солнце, которое восходит в душе Игоря Северянина и которое должно
озарить всех, кто мыслит и скорбит. Сам он в этом уверен. В этом его гордость: он
обрел ни мало ни много как «вселенскую душу».
В ненастный день взойдет, как солнце,
Моя вселенская душа!
Но эта утонченность, конечно, только простой обман зрения и слуха. От того, что в
стихотворениях
моторные лимузины, экспрессы, аэропланы, шаплетки-фетроторт, волосблонды,
ананасы, шампанское, рокфор, мороженое из сирени и пр., его подход в миру и жизни
не становится утонченней ни на йоту. Он архипримитивен. «Душа влечется в
примитив», — это заявляет о себе сам Игорь Северянин. Конечно, он пользуется - и
жадно пользуется - предметами внешней культуры XX века, но пользуется ими в
Петрограде в таком же роде, как пользовалась, вероятно, мадагаскарская королева,
поселившаяся в Париже после того, как французы лишили ее власти над своими
дикарями. Эта государыня, нужно думать, тоже оказалась способной ценить и
среброспицные коляски, и лимузины, и шампанское, не понимая вкуса только к
высшим произведениям окружившей ее культуры.
Зато, как мы видели, он чрезвычайно много-футурен в области утверждения своего
Эго.
Конечно, не он создал или определил индивидуалистическо-эгоистическое
настроение в литературе. Но, как мы видели, в нем русская литература имеет
296
бесспорно наиболее махровый и яркий цветок индивидуализма, упрощенного до
уровня теорий. Он, на самом деле, свободен от каких бы то ни было борений в душе. В
нем нечему бороться; он довел себя до минимума духовного содержания.
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
Я покорил Литературу!
Взорлил, гремящий, на престол!
И, на самом деле, слава, что упорно не давалась юному Северянину, в пору
канавных незабудок, сама собой пришла, как только в его душе
взошло солнце нового мироощущения. Федор Сологуб написал предисловие к
первому сборнику стихов, любовно рекомендуя вниманию читателя; В. Брюсов
приветствовал посланием, на которое Северянин ответил гордым признанием Валерия
Брюсова равным себе «государем» поэзии:
Вокруг - талантливые трусы И обнаглевшая бездарь...
И только Вы, Валерий Брюсов,
Как некий равный государь...
Бывший автор незабудок не сделал исключения, как видит читатель, даже для
восприемника своей литературной славы - Федора Сологуба. В русской поэзии он
нашел только два имени,
«талантливые трусы» и «обнаглевшая бездарь».
Налицо «некий государь»; налицо и некие подданные. Порукой в этом служат
повторные издания книг; порукой — те повторные поэзо- концерты, где он нараспев
декламирует свои излучения, окруженный молодой толпой, жадно слушающей и
рукоплещущей. Это заставляет особенно присмотреться к творчеству Игоря
Северянина. Все равно, ценят ли в нем или только прощают, за словесное мастерство,
то, чем он лучится, «наглея восторгом», все равно, задача критика одна: не
ограничиваясь формальными приобретениями, определить тот душевный тип, который
создается под влиянием литературной тяги к «бездумью», ярким выразителем которой
является Игорь Северянин. Его по- эзы — исторический документ в этом смысле.
Сергей Седлецкип ИГОРЬ СЕВЕРЯНИН В ПРОВИНЦИИ
...Не знаю, кто толкнул этого «лауреата» поэзии на провинциальное турне. Быть
может, «завистью его лукавый мучил», или опротивела ему столица и «шум ее
наскучил»... Но в один прекрасный день на улицах провинциального городка, в котором
я имею честь обитать, — появилась саженная афиша о том, что поэт Игорь Северянин
будет читать свои «поэзы».
Перед чтением — некий, никому неизвестный, Масаинов обязывался прочесть
лекцию об искусстве и поэтах...
Целую неделю висела афиша на вертушках и заборах, но редко кто пред нею
останавливался. Публика интересовалась войной, своими делами и переменой картин в
кинематографах. Все это было так близко сердцу и понятно... Правда, порой сюжеты в
«Модерне» и «Рекорде» были невероятно глупы, но все-таки... они были жизненны, и
это главное!..
...В день «поэзовечера» я зашел в парикмахерскую на главной улице. Пусто.
– Вы, должно быть, господин, сегодня смотреть футуриста собираетесь?..
– спросил
меня бреющий человек в белом.
– Да, хотел бы... а что?..
– Они уж приехали-с... Я их недавно брил... Они здесь, в гостинице... И не одни-с...
с дамой!.. Только они-с обыкновенный человек... Физиономия не намалевана, и
297
одеваются-с прилично... А рассказывали, что футурист весь день все равно, что клоун
раскрашенным ходит и кофту замест пиджака...
– Что же, спрашивал вас о чем?..
– Да, как же-с!.. Говорит, городок у вас тихенький, жители должно быть Пушкина
читают?..
– Нет, говорю, зачем же-с, — А обо мне, говорит, ты слышал?.. Никак нет, говорю..