Царство. 1951 – 1954
Шрифт:
полетела песня.
На следующее утро к Никите Сергеевичу прикатили Серов и Жуков, вслед за ними два офицера втащили в дом здоровенную морду носорога, точнее чучело головы носорога. С обратной стороны на деревянной подставке были прилажено металлическое кольцо, чтобы громоздкую тяжесть
— Вы что, сдурели?! — увидев носорога, ужаснулся Никита Сергеевич.
— В далеких африканских племенах человек, у которого в доме находится голова носорога, считался защищенным от бед, — отрапортовал Серов и хлопнул ладонью по неподъемной морде.
— Вы где ее взяли, в зоопарке? — растерялся Никита Сергеевич.
— Не-е! — мотал головой председатель КГБ. — Он из Конго приехал.
— Чтобы ты, Никита Сергеевич, этим рогом врагов крушил! — залихватски добавил маршал Жуков. — Чтобы ни одна сволочь к тебе не подобралась, ни спереди, ни сзади!
— Спасибо, ребята, — уставился на жуткого зверя именинник. — Что же я с ней делать буду? В прихожей повешу, что ли?
— Очень разумно. Как говорят индусы, чтобы ауру каждого входящего носорожий рог чистил! — Жуков постучал кулаком по изогнутому рогу. — Чтоб он все зло крушил!
— Мне Илюша единорога подарил, и вы теперь с носорогом! Ладно, скажу Букину, чтоб над дверью приладил.
— Здорова! — разглядывая носорожью морду, поражался Первый Секретарь. — В такую бронемашину без промаха угодить надо, а не то он тебя на тот свет отправит!
— Носорога, Никита Сергеевич, не из ружья убили, а зарезали, — раскрыл секрет Серов. — Если его ножом прикокнуть или копьем проткнуть, только тогда чучело обретает исключительные свойства, а если пулей стрелять — обычный трофей.
— Брешешь!
— Всего пара охотников в Африке есть, кто может носорога без пули продырявить. В Конго они как национальные герои.
— Специально для тебя его и прикончили! — подтвердил Жуков.
— Спасибо, друзья! Только б Нина меня вместе с вашей головой не выгнала!
Под руководством Букина два лейтенанта стали вещать носорожью голову.
— А еще, Никита Сергеевич, тебе другой подарок, — выговорил маршал Жуков. — Как известно, швейцарцы лучшие в мире часовщики. Вот тебе самые точные и безотказные часы! — и маршал поставил на стол полированный ящик, где лежал каминный «Брегет».
— Полный репитер! — добавил Георгий Константинович.
— Большое тебе человеческое спасибо! — открыв коробок, поблагодарил Хрущев. — Я, грешным делом, подумал, что часы тоже из Конго приехали, песочные, туземцами сделанные.
— Подъе…ываешь?!
— Шучу, шучу! — обняв Жукова, смеялся Никита Сергеевич.
К часам была приделана золотая табличка «Н.С. Хрущеву в день шестидесятилетия от Министерства Вооруженных Сил Советского Союза».
— Екатерина Алексеевна подъехала, — сообщил дежурный.
— Вот и женщины пожаловали! — подмигнул маршал.
Екатерина Алексеевна, как всегда, была хороша, даже прославленный Жуков задержал на ней оценивающий взгляд.
— Здрасьте! — поздоровалась секретарь горкома.
— Заходи, Катя, заходи! Смотри, какую мне ребята рожу подсунули, — указывая на носорога, проговорил Никита Сергеевич.
— Я
— И я о том.
— Никита Сергеевич охотник! — запротестовал Серов.
— Охотник, но в России носороги не водятся.
— Обидеть хотите? — хмурился Жуков.
— Пусть висит! — примирительно отозвался именинник.
— Никита Сергеевич, хочу пригласить вас проехаться по бывшей Большой Калужской улице, на месте которой открыт широченный проспект. Ленинский проспект! — проговорила Екатерина Алексеевна.
5 мая, среда
Сергей Хрущев не спал ночь, мучился, ворочался, слезы душили. Вчера она не пошла с ним танцевать, а предпочла долговязого Димку, сына министра транспортного строительства.
— Откуда он взялся на вечеринке, кто позвал?! — негодовал Сергей. — Ведь не она же, не Лада? Конечно, нет! — подбив подушку кулаками и утопив в ней заплаканное лицо, страдал молодой человек. — Она не могла такого удумать, ведь я брал ее за руку и долго держал, и она не отобрала руки, моя Ладочка, моя ненаглядная!
Лада закончила второй курс филологического факультета Московского университета. Ладин папа долгое время руководил милицией, был заместителем у Берии, а недавно его назначили министром внутренних дел. Дочка у Круглова была единственная, любимая, красавица.
— Поеду к ней! — решил Сергей.
Дача министра Круглова находилась по соседству от Огарева, в Жуковке. Сергей уже шесть раз был у Лады, три раза на московской квартире, в высотке на площади Восстания, а другие три — за городом.
— Моя Ладочка, Ладушка! — мечтательно повторял молодой человек.
Волосы у Лады были каштановые, густые, носик чуть вздернут, карие пронзительные глаза в обрамлении длинных ресниц и розовые, всегда насмешливые губки.
— Как она хороша! Как она мне необходима! — заламывал руки юноша. — Поеду и скажу ей, что она мне нужна, что я не могу без нее!
Окрыленный своим решением, влюбленный стал торопливо собираться — рубашка в крупную клетку, серые, зауженные книзу брюки, на плечи крупной вязки бежевый свитер, и стоптанные полуботинки на ноги — зато в них удобно крутить педали велосипеда, на котором юный воздыхатель примчит в Жуковку. Поездка на ладину дачу занимала не больше двадцать минут.
Сергей поспешил на улицу, подхватил велик и навалился на педали. Какие-нибудь мгновенья — и он подкатывал к проходной, где надо было затормозить, соскочить с чудо-велосипеда и провести двухколесного коня в калитку. Таких скоростных велосипедов никто в помине не видел. Отец говорил, что в следующем году Харьковский завод освоит их серийную сборку. Завидев мчащегося на всех парах сына Никиты Сергеевича, постовые предусмотрительно распахивали калитку, чтобы выпустить велосипедиста за территорию. Сергей снижал скорость, ловко соскакивал перед воротами, и аккуратно заводил своего «коня» в узкий проход. Когда велосипед катился рядом, то приятно цокал. Новшество в этой элегантной машине заключалось в том, что конструкторы предусмотрели не одну, а несколько скоростей: в зависимости от них и нагрузка на педали получалась разная. Едешь, к примеру, в гору, переключись на повышенную передачу — и педали пойдут легче.