Цезарь: Крещение кровью
Шрифт:
— Датсе, — продолжат Витька. — Фотографии и негативы я видел собственными глазами. Я не знаю одного: где она держит снимки. Неделю назад они были у нее дома, но она их перепрятала, и я не успел их перехватить.
— Наверняка отвезла на дачу к себе или к Ленке Муравич, — задумчиво сказал Саша. — Больше некуда. Надо ведь учитывать, что ей не нужны любопытные глаза — если что, она рискует сесть вместе со мной. Значит, она хранит их где-то, где никто не живет. То есть на даче, где есть гарантия, что их никто не тронет по крайней мере до весны. — Он оживился. — Значит, делаем так. Валера, найдешь фотографии — и не трогай их, только смотри, чтобы никуда не ушли.
Он задумался, глядя перед собой, как в пустоту...
...Просыпаться не хотелось. Зачем это надо, ведь они уснули совсем недавно? Какой, к такой-то матери, может быть институт, если они всю ночь занимались любовью? Таня не открывала глаз, несмотря на все уговоры.
— Таня, вставай. Опоздаем.
Нежный шепот звучал над самым ухом. Теплые губы коснулись виска, закрытых глаз, добрались до ее рта. Спать ей расхотелось, но еще менее ее тянуло в институт. Что бы им не остаться в постели? Это так приятно...
Она старательно притворялась спящей. Сашка неожиданно откинулся на спину, потянул Таню на себя. Якобы недовольно она сказала:
— Сашка, я не в состоянии. Лучше поедем в институт.
— «Не в состоянии» бывает мужик. А женщина может быть не в настроении. Если не хочешь, так и скажи.
Говорить что-либо было поздно — Тане совсем немного надо было, чтобы разгореться, и, конечно, она не устояла.
Впрочем, эти игры были скоротечны, что неудивительно после такой ночи. Сашка ушел в ванную, а Таня лениво раскинулась на постели. Хорошая у него была тахта — низкая, широкая, занимала весь центр комнаты, изголовьем примыкая к стене и оставляя узкий проход у противоположной стены. С одной стороны стоял музыкальный центр, подставки для кассет и компакт-дисков, и там же, среди кассет, маленькая коробочка, в которой Сашка держал презервативы; с другой стороны — платяной шкаф. Толстый ковер на полу глушил все звуки, будто впитывая их; тяжелые портьеры на окнах почти всегда задернуты — Сашка любил полумрак. А Тане в его спальне больше всего нравились светильники. Два высоких бронзовых канделябра по обе стороны изголовья, по три «свечи» в каждом, причем лампы были красного витого стекла. Свет они давали слабый, окрашивая полумрак в багровый цвет. Занятия любовью при гаком освещении приобретали мистический опенок.
— Ты все лежишь? — Сашка вернулся из ванной. — Можешь не торопиться — на первую пару мы уже опоздали.
— Ты расстроился?
— Не особо. По-моему, никто не удивится, что мы вдвоем проспали. Нам даже объяснять ничего не придется.
Таня из-под полуприкрытых век наблюдала за ним. Он не спешил одеваться, стоял перед зеркалом, расчесывая волосы.
— Саш, у меня давно язык чешется спросить тебя кое о чем.
— Держу пари, тебя заинтриговала внезапная вспышка моего интереса к тебе. — Он обернулся, плутовато улыбнулся. — Да?
— Почти. Видишь ли, я хорошо помню, что ты сказал мне на первом курсе. А сейчас сам нарушаешь рамки, обрисованные тобой же.
— Тебе не нравится?
— Этого я не говорила. Мне просто интересно.
Он вздохнул.
— Тань, а что еще я мог сказать на первом курсе? Суди сама: мне было восемнадцать лет, материальное положение крайне шаткое, даже своим жильем не располагал. Имел ли я право связывать тебя какими бы то ни было обещаниями? Потом, я прекрасно знал о своих наклонностях плейбоя. Я не думаю, что моей жене пришлись бы по вкусу мои гулянки. Я же сбился со счету, сколько женщин побывало в моей постели. А сейчас я нагулялся, материальное положение
— Что, уже и жениться не прочь? — немного иронично спросила Таня.
Он молчал, и сердце Тани замерло. Внезапно ей стало страшно, что он может отшутиться или посмеяться. К тому моменту, как он заговорил, она уже проклинала себя за то, что начала этот разговор.
— Если ты не против самой идеи, то мы отложим это событие до августа. — Он сделал паузу, затем пояснил: — Я в сентябре уезжаю на стажировку в Германию, и мы могли бы совместить эту поездку со свадебным путешествием. Скажем, поехать на пару недель в Швейцарию, а оттуда — в Мюнхен. Если хочешь, можно будет и для тебя
Интересную работу подыскать, а немецкий ты за это время выучить успеешь. И, я думаю, это будет твое первое и последнее место работы, потому что я не хочу, чтобы моя жена интересовалась карьерой больше, чем мной. Впрочем, за несколько месяцев ты наработаешься вволю. Скучать дома тебе не придется — я человек общительный, мы постоянно будем на виду. К тому же я надеюсь, что ты примешь посильное участие в моих делах, а их у меня будет много. Дело в том, что после Германии — это уже точно извест-но—я войду в совет директоров концерна. Так что можешь себе представить, какое положение тебя ожидает.
Таня слушала его, закрыв глаза. О Господи, вот это поворот... Ей было все равно, кем он станет, хотя и эти его планы радовали. Все-таки он сделал ей предложение, все - таки не напрасно она терпела все годы. А она еще, дурочка, следила за ним, хотела вынудить его на такой шаг... Таня мысленно возблагодарила судьбу за то, что не было подходящего случая заговорить на эту тему. Зната бы раньше, не тратила бы силы и нервы на сбор компромата.
Они поженятся, поедут за границу, потом она будет женой одного из тех, кто управляет О'МР. Это была новая фирма, существовала всего около года, но уже прославилась. 1ЛУ1Р занималась производством бытовой техники, промышленной электроники и еще многих вещей; Таня по отзывам знала, что технику они гонят качественную и недорогую. Вот, собственно, и все, что она знала об этой компании. И ее сейчас меньше всего волновала эта сторона вопроса.
Сашка ушел на кухню, поставил чайник. Потом вернулся, присел у кровати на корточки, глядя на Таню.
— Ты так и будешь голышом ходить? — улыбнулась она.
— Тебя это шокирует? Я считаю, что у меня красивое тело, поэтому не стесняюсь его. Хотя вообще-то по квартире я хожу хоть наполовину, но одетый.
— Наполовину — это как? Тапочки и кепка?
— Точно. Еще солнцезащитные очки и презерватив. — Он усмехнулся. — Нет, я имел в виду шорты. Да ну, Тань, одежда нужна, когда холодно, а у меня дома вечно Ташкент. Ты вставать думаешь или нет? Или так и будешь лежать? Тоже голышом, между прочим.
Таня пропустила вопрос мимо ушей. Она разглядывала
Его так, будто видела впервые. Этот человек станет ее мужем... Крепкая шея, широкие прямые плечи, на груди пробиваются черные курчавые волосы, тонкая талия... На том, что находилось ниже талии, она невольно задержала взгляд. В напряженном состоянии его «приспособление» было более чем внушительным, и ее счастье, что он умело с ним обращался. Иначе занятия сексом превратились бы в пытку — 24 сантиметра мужской плоти могут нанести серьезнейшие травмы. Таня не удержалась от шутки: