Цезарь: Крещение кровью
Шрифт:
Шорох, треск сучьев совсем поблизости заставили ее замереть; осторожно, затаив дыхание, Таня повернула голову, вытянула шею... В десяти метрах от нее, тяжело дыша и опираясь рукой на корявый ствол осины, стоял Матвеев собственной персоной! Откуда, спрашивается, взялся Матвеев в лесу у Ленкиной дачи? Чудеса какие-то, ей-Богу.... Ошеломленная Таня молча разглядывала его. Какой-то странный он был, не такой, как обычно. Мокрые волосы в косичке — он даже летом, по жаре, так не делал, чтобы не «светить» свои оттопыренные уши, — на ушах повязки из пластыря, весь затянут в черную кожу, будто в комбинезон или скафандр. Глаза безумные, как у наркомана. И грязный, как свинья. Где, интересно, он так вымазался? Будто услышав ее мысли, Матвеев сорвал пучок жухлой травы, с ожесточением принялся оттирать
Таня хотела окликнуть его, но что-то удержало ее от этого шага. Может, интуиция, а может, и сознание, что после целого дня хождений по лесу она выглядит не лучшим образом. Трудно сказать, что именно сыграло решаю- ' Шую роль, но она так и не покинула свое убежище, затаилась, пытаясь угадать: что Матвеев будет делать дальше?
А он, отчистив одежду, уселся на корточках под мокрой осиной и уставился на шоссе. Через несколько минут на трассе показалась вишневая «шестерка», вырулила на обочину, остановилась, и из нее вышел... Мишка Соколов! Вот это номер! У них что, стрелка здесь забита? Матвеев, однако, не пошевелился; Мишка, не торопясь, спустился вниз по насыпи, пошел к лесу. Выглядел он жутко: кожа сине - зеленого цвета, как у мертвеца, глаза тусклые, остекленевшие. Такое ощущение, что он был тяжело болен.
Михаил зашел за кустики, расстегнул ширинку; Тане захотелось глупо хихикнуть — он стоял к ней лицом всего в пяти шагах и ее не видел. Конечно, ничего особенного в том, что ему потребовалось справить нужду, не было, но она еле сдерживала смех.
Не поворачивая головы, Матвеев негромко спросил:
— Порядок?
— Относительно. Меня до сих пор наизнанку выворачивает. Сам за руль сядешь, я не понимаю, как я до этого - то места доехал — я дороги не видел.
Матвеев пожал плечами.
— Только отъедем пару километров отсюда, чтобы мне не слишком «светиться».
Соколов вернулся в машину, уселся на водительское место, открыл заднюю правую дверцу. Прижимаясь к земле, Матвеев метнулся к дороге, нырнул в «Жигули».
Машина скрылась из виду, а Таня терялась в догадках: что бы все это могло означать? Таинственная встреча Матвеева и Соколова на опушке леса заняла ее воображение целиком и полностью. Подхватив корзину, пошла искать Ленку; делиться подсмотренным секретом Таня не собиралась — она имела зуб на подругу. Ленка летом строила глазки Матвееву, правда, безответно, но Таня все равно обиделась. И незачем посвящать ее в тайну Сашки — он явно не хотел, чтобы его видели, и ему будет очень неприятно, если Таня проболтается. А у них и так последнее время отношения стали прохладными... К тому же Ленка наверняка ре
Шит, что он приезжал исключительно затем, чтобы вдали от лишних глаз — то есть от Тани — полюбезничать с ней. Даже в лес пошел искать ее. Нечего давать ей повод задирать нос.
Ленку с Олегом Таня нашла довольно быстро; они безоговорочно поддержали ее предложение возвращаться. Они еле тащили свои корзины, ставшие вдруг неподъемными, с трудом переставляли ноги, обутые в облепленные грязью резиновые сапоги. Разговаривать не хотелось; Таня чувствовала, как нарастает напряжение. Странная штука — усталость: пока она твердо не решила, что сбор грибов закончен, бодрость сохранялась, а стоило повернуть к дому, как сразу захотелось все бросить и упасть. Дурное настроение усиливалось не только от мысли, что до дачи им топать не один километр, но и из-за усилившегося дождя.
Когда они подходили к даче, шел ливень. Не летний — теплый, обрушивающийся сплошной стеной, а осенний — ледяной, резкий. Ленкин брат вслух размечтался, что отец разрешит промокшей до костей молодежи пропустить по сто грамм — для сугреву, чтобы не простудиться. Налетел ветер; Таня съежилась в ожидании, пока Олег ухитрится просунуть руку в щель калитки и открыть щеколду. Со вздохом облегчения она собралась последовать за ним, но наткнулась на его спину. Олег пятился, оттесняя девушек, одновременно пытаясь непослушными руками захлопнуть перед - собой дверцу. Слегка отупевшая от усталости Таня ничего не понимала, но, когда Олег повернулся лицом, ей стало не по себе — он был смертельно бледен, губы прыгали, он пробовал что-то сказать, но не
Ленка оттолкнула его, ворвалась в калитку... Медленно, зажав уши ладонями, Таня осела на землю... От звериного, жуткого вопля звенело в голове, она зажмурилась, и тогда перед глазами мелькнуло яркое видение — Матвеев, в черной, блестящей от дождя коже... В долю секунды она поняла все. Стреляли вовсе не охотники — трагедия разыгралась здесь, на Ленкиной даче.
Но при чем здесь Матвеев? Молодой парень с доверчивыми ореховыми глазами и обворожительной улыбкой — и бандит?! Хотя... "Гане припомнились все его странности — его непонятная работа, его самостоятельность, его замкнутость. У него всегда были деньги, он никогда не «стрелял» пятерку до стипендии, он купил машину, учась на первом
Курсе — ну откуда у студента такие средства? Объяснение могло быть только одно — он бандит.
Ленкин отец лежал на спине, раскинув руки; светлый песок дорожки почернел, пропитавшись кровью. Ружье валялось рядом, и чуть в стороне — мертвая собака, общая любимица Аида... Ленка билась в истерике, Таня успокаивала ее, прекрасно понимая тщетность своих усилий. Приехала милиция, «Скорая»; спрашивается, зачем трупу врач
Их начали допрашивать; внезапно Таня осознала, что судьба Матвеева в ее руках. Стоит ей сказать, что она видела его и Соколова на опушке всего через полчаса после убийства, и он загремит за решетку. Вряд ли он сумеет выкрутиться. Она отчетливо вспомнила, как летом они валялись на безлюдном маленьком пляже на берегу Оки, совершенно голые, он гладил ее по спине, говорил какую-то чушь, а ей, разомлевшей на солнышке, было лень отвечать ему... Всего несколько ее слов — и все их маленькие чудесные праздники никогда не повторятся. Впрочем, они и так не повторятся — она больше не рискнет оставаться с ним наедине. Или рискнет? Нет, так нельзя. Он убил отца ее лучшей подруги, убил из корысти, нельзя его покрывать.
Она колебалась и тогда, когда их допрашивали, отвечала машинально. Только потом она поняла, что не выдала Матвеева. Ей стало немного жутко и почему-то весело — теперь она с точки зрения правосудия такая же преступница, она его сообщница. Таня истерически расхохоталась, но никто этому не удивился; врач, сделавший Ленке какой-то укол, после которого она перестала кричать и только всхлипывала, подошел к Тане. Она безропотно приняла лекарство, едва справляясь с приступами судорожного смеха. Это шок, уговаривала она себя, это пройдет. Завтра вас будет почти по-прежнему, вновь на лекциях рядом с ней сядет Матвеев. И Таня будет смотреть на мир такими же невинными глазами, как и он. Все останется по-прежнему. Только Ленкин отец убит, а она теперь сообщница бандита...
А ТАК ПОЯВИЛСЯ ЯКОВЛЕВ
Апрельское солнышко высушило трассу. Это оказалось весьма кстати, потому что ехать по мокрому асфальту на лысой резине — удовольствие, сами понимаете, ниже сред
Него. Настроение у Валеры Яковлева тоже было апрельским и совсем не рабочим.
Глянул в зеркало заднего обзора — никого на хвосте. Красота! Правда, при воспоминании о склоках с бригадиром колонны солнце моментально потускнело. Надо же, сволочи, что приспособились делать — пристраиваются в хвост и всех клиентов переманивают. Мало им показалось, что Яковлев работает на самой старой машине в парке. Валера выругался сквозь зубы: механики, падлы, заодно с бригадиром, так что свою тачку он ремонтировал сам. Доходило до маразма: подрядился соседу по дачному поселку дачу строить, каждый выходной мотался к черту на кулички на Волоколамку, а халтурные деньги отдал за ремонт машины вместо того, чтобы на себя потратить или матери отдать. И ведь чинил не в парке — там ее доконали бы, — съездил к ребятам в Медведково, в автосервис. Посмотрели там на него дикими глазами: дурак он, что ли, за свой счет государственную машину ремонтировать? Зато сделали тачку на совесть. Валера только резину да украшенное трещинами лобовое стекло менять поопасался — в ту же ночь ушли бы, и концов бы никто не нашел. Ремонта хватило на два месяца, и опять пришлось лезть в движок. Валера едва не плакал с досады; ребят из автосервиса винить не стоило — тачка рассыпалась от старости. Оставалось только молиться, чтобы не развалилась прямо на ходу.