Цезарь: Крещение кровью

Морозов Владислав

— А Миша тоже был одержим желанием сделать твою девушку порядочной? — ехидно осведомился Маронко.

Саша замялся, потом недовольно сказал:

— Не совсем. Она не слишком разборчива с клиентурой, разные типы попадаются. Один мне чуть череп не проломил — я же ему весь кайф обломал. Мишка меня страхует.

Что ж, в меру убедительная версия. Маронко стало интересно, что теперь скажет Хромой, есть ли у него доказательства обвинений.

— Как тебе, Борис? — обернулся он к Хромому.

— Как, как... Девица эта ни разу не работала честно, в кабаках халдеям отстегивает, чтобы помалкивали. И про этих двоих, — он кивнул в сторону парней, смотревших на него с удивлением, — тоже кое-что слышно...

—

Про тебя тоже много чего слышно, — перебил ею внезапно вспыливший Саша. — Ты сам, своими глазами, что-нибудь видел? Мне плевать, какая слава у Людки, но ты видел меня?! Я тебя кинул? Ты можешь назвать имя хотя бы одного человека, который покажет на меня пальцем и скажет: «Этот меня обул»? Может, ты сам всех обуваешь, а на меня валишь? Еще и сплетни разносишь. А насчет Людки — забудь. Я тебе один раз сказал, могу и повторить — она под тебя не ляжет, хоть ты лопни от злости. Можешь подставить меня, но до Людки не доберешься.

Хромой взорвался — какой-то мальчишка хамит, — попробовал осадить его, в перепалку немедленно влез Миша. Хромой едва не в крик срывался, но мальчишки гнули свое. Он твердил, что они грабили, а они утверждали, что он мстит за то, что ему помещали покувыркаться с блондинкой. Маронко поймал себя на невольном злорадстве: Хромого с его скользкими пакостями трудно было прищемить, и теперь он брал реванш, позволив своим воспитанникам хамить ему. В глубине души он сочувствовал им и потешался, наблюдая, как они вдвоем насели на Хромого. Тот терялся от их наглости — они ему слова не давали сказать, а Ученый занял нейтральную позицию - злился и еще больше уступал парням. Забавно это выглядело: Хромой пытался говорить с ними как бандит с бандитами, а они разговаривали как честные с честным. Не принимали его правил, навязывали свои. В конце концов Матвеев не выдержал:

— Ладно, Хромой. Предъявляешь — обоснуй.

От его невыдержанности не осталось и следа, последнюю фразу он выговорил холодно и резко. И с этого момента Маронко к спору не прислушивался — ему все было ясно. Конечно, парни криминалом баловались, но при Хромом они в жизни не сознаются, и поймать их не удастся, да и ни к чему это. Откинувшись на спинку дивана, он бросил рассеянный взгляд на мальчишек, чьи способности явно недооценил. Лица открытые, умные — и не подумаешь никогда, что преступники. Образованные, хорошо воспитанные, элегантные, с прекрасными манерами — в России бывали такие, но только не среди бандитов. Мошенники, карточные шулеры, даже воры — но не бандиты, не члены группы. А у этих уже сейчас намечается тенденция к сколачиванию команды под руководством Саши — вопреки предположениям, главным был именно он. Хотя если подумать, то это закономерность, и Маронко изначально неверно оценил положение — Саша значительно более инициативен, тогда как Миша инертен и склонен к подчинению.

В свое время Маронко строил Организацию по старым канонам. Разумеется, весь уклад именно российского криминалитета не предусматривал существования такой структуры, как мафия, поэтому он поначалу собрал банду, надеясь в будущем реконструировать ее. И совершил ошибку — хотя на банду его детище не было похоже, но принцип построения оказался в корне неверен и для мафии не годился совершенно. Организация пока еще была силой, но она становилась все консервативнее. Руководили ею люди, прожившие жизнь по давно введенным и известным не только ворам законам; их привычки были во многом одинаковы, эти люди с большим трудом принимали нововведения, плохо приспосабливались к быстро меняющимся условиям жизни. Неся на себе груз многолетней ожесточенности и сознания, что они вне общества (а это сознание, что ни говори, сильно давит на психику), они все труднее выглядывали за рамки «заповедей». И милиция вычисляла их давно отработанными методами,

основанными на знании все тех же «заповедей». Эта деятельность стала рутиной, пора было все менять.

Но как? Взять, к примеру, Хромого. Начать с того, что немногие помнят его имя — большинство предпочитало

Обращаться к нему по прозвищу, — и закончить тем, что его крыло построено на лагерный манер, а сам он — уголовник, и не более того. Уголовник, а никакой не мафиози. Можно, конечно, заставить его отказаться от этого клише, но сможет ли он жить по-другому?

Закладывая фундамент мафии, Маронко опирался на людей, прошедших «академию» и имевших вес в криминальном мире. Все они были проверенными и надежными, риск провала снизился до минимума, они имели колоссальный опыт, их знания неоценимы, но... Это люди прошлого, и свое слово они уже сказали. Во многом это закоснелые и ограниченные люди, они стараются только поддерживать налаженный бизнес. Организация сейчас в расцвете, но пройдет несколько лет, ее лидеры состарятся, скелет мафии отомрет, сгниет изнутри. Организация рухнет под собственной тяжестью, будущего у нее нет. А ведь это дело его жизни...

Пока есть время, надо исправлять положение. Проводить большую часть стариков на заслуженную «пенсию», сделать их инструкторами, наставниками и набрать молодежи. Даже с полным отсутствием опыта. Молодежь вдохнет жизнь в старое дело, ее задор и энтузиазм подхлестнет старые кадры, заставит и их работать в полную силу — кон-куренция есть конкуренция, на одном авторитете далеко не уедешь. И в дальнейшем создать еще один отряд, несколько обособленный от других, своеобразную «летучую бригаду» из одной молодежи. Этакий мафиозный спецназ.

Пользуясь моментом, он повнимательнее пригляделся к своим воспитанникам. Запрещать им что бы то ни было теперь бесполезно: они вошли во вкус. Миша еще туда - сюда, с неохотой, но подчинится, а Саша... Запретный плод сладок, и он будет добираться до него всеми способами. Сейчас он попался Хромому, значит, в дальнейшем будет хитрее, его и прижать не удастся. Единственный путь удержать обоих в узде — контролировать - всю их деятельность. Хотят воровать? Видно, на роду им так написано; лучше заняться ими сейчас, пока их не взял на примету кто-нибудь другой. Интересно, кто из них получится? Сашка к власти рвется... Пока рано загадывать, пусть поработает под чьим-либо началом, потом — в одиночку по «индивидуальным заданиям». Э, нет, в одиночку его никуда пускать нельзя — молод еще, зарвется; зато в паре с Мишей они будут хороши. И только потом станет ясно, оставлять ли его в составе отряда или выделить.

Кому бы их отдать? К себе нельзя, это факт; к Хромому — тем более, замордует. Из Лысого учитель, как из свиньи парикмахер, только испортит мальчишек. Остается Слон. Ни ломать, ни баловать он их не будет, он умеренно жесткий, но не жестокий. Опыта у него маловато, это плохо, но тому, что знает, он научит на совесть. Эх, ему бы опыт Лысого, хитрость Хромого — и Слон был бы идеалом бандита. Но придется обходиться тем, что есть.

Перебранка все еще продолжалась. Не дожидаясь специального приглашения, парни расселись по стульям; они обменивались с рассвирепевшим Хромым ехидными репликами, сильно отклоняясь от темы. Пора осаживать.

— Хватит, — оборвал их Маронко.

Он никогда не повышал голоса — зачем? Его слышали всегда, сквозь гомон любой громкости. Все трое моментально затихли — парни непрошибаемо спокойные, Хромой покраснел от злости. Глядя на свои сплетенные пальцы, обхватившие колено, Маронко сказал:

— Саша, в трехдневный срок положишь мне на стол двадцать тысяч. При просрочке с тобой будут обращаться так же, как с другими нашими должниками. Что это за прелесть, хорошо себе представляешь?

Тот кивнул, опустив глаза — прятал недовольство.