Чародей лжи
Шрифт:
Пикард стоял на своем. Суммы выплат будут подсчитываться исходя из принципа «сколько вложил, столько и получишь». При таком подходе на нескольких тысячах клиентских счетов, затрагивающих благосостояние тысяч неведомых людей, «чистых активов» не было вовсе, потому что владельцы счетов к тому времени уже сняли наличных больше, чем вложили. Согласно обидному речевому обороту суда по банкротствам, такие счетодержатели оказались «в чистом выигрыше» и потому им не причиталось ничего до тех пор, пока другие инвесторы не вернут себе свои первоначально внесенные денежные средства, – в переводе с языка юристов это означало «никогда». А что еще важнее для тех, кто оказался в «чистом выигрыше» и в
Такого исхода ожидали многие специалисты по законодательству о банкротствах. С их точки зрения, это был единственно возможный метод подсчета потерь от пирамиды, не раз обкатанный в суде. Но некоторые инвесторы Мэдоффа были убеждены, что во всем виновата SIPC, это она своей властью меняет устоявшийся порядок ликвидации финансовой пирамиды, а иные были готовы вступить в битву, чтобы доказать это. Одним из таких инвесторов была юрист из Нью-Джерси по имени Хелен Дэвис Чейтмен.
По резюме Хелен Чейтмен не скажешь, что она годится на роль Жанны д’Арк в войне, разразившейся вокруг методологии подсчета чистых активов. В середине 1970-х годах она закончила колледж Брин-Мор и решила поступить в школу права. В фирме Phillips Nizer она занималась частной практикой, попеременно работая в офисе фирмы на Манхэттене и в небольшом ее представительстве в Нью-Джерси. Она специализировалась на делах, связанных с ответственностью кредитора, которая определяется законом о банкротстве и представляет собой весьма загадочную область – в этом отношении она под стать ликвидационной стратегии SIPC. Чейтмен даже написала на эту тему авторитетный учебник.
Высокая, худая и бледная, с коротко подстриженными соломенными волосами, Чейтмен выглядела гораздо моложе своих лет и говорила с мягкой, успокаивающей интонацией. Но своих клиентов она защищала неутомимо и напористо. В делах, которые Чейтмен вела pro bono , на общественных началах, она яростно отстаивала интересы обездоленных, и ее несомненный дар говорить напористо и убедительно – в суде и вне его стен – очень помогал ей в юридических баталиях.
В этом деле у нее был свой интерес. По рекомендации знакомого она в 2004 году вложила все свои сбережения в Мэдоффа. Стратегия выглядела «надежной и консервативной», писала она позднее. «Я сказала другу, что единственный риск в том, что Мэдофф – мошенник, – продолжала она. – Друг засмеялся и сказал, что у Мэдоффа безупречная репутация среди финансистов и он был председателем NASDAQ».
Со дня ареста Мэдоффа Чейтмен была полна решимости спасти из-под руин все что только можно и найти виноватых. В своих аргументах она опиралась на одно апелляционное дело, которое было связано с куда меньшей финансовой пирамидой, ликвидированной SIPC несколькими годами раньше. Случай финансовой компании New Times Securities Services был сложный и запутанный, и в нем были три группы жертв, в каждой – свои обстоятельства, плюс внутренние разногласия между SIPC и ее собственным конкурсным управляющим, и в результате два отдельных обращения в апелляционный суд.
Одной группе жертв New Times, которая считала, что украденные у них деньги были использованы для покупки известного взаимного фонда, SIPC сделала выплаты по последним выпискам с клиентских счетов, движение средств на которых, в отличие от клиентских счетов Мэдоффа, в точности повторяло реальные отклонения цен котирующихся на Большом табло акций взаимных фондов, повышаясь и понижаясь в соответствии с движением рынка. Это решение никогда не оспаривалось в апелляционном суде.
Но в отношении другой группы жертв New Times, покупавших высокодоходные ценные бумаги, которые были чистой выдумкой построившего
Так какое из решений по New Times применимо к делу Мэдоффа? Акции голубых фишек, которыми клиенты Мэдоффа, по их мнению, владели, были очевидно более похожи на настоящие взаимные фонды, чем на вымышленные ценные бумаги в деле New Times. Но ценность, приписываемая Мэдоффом этим акциям, больше напоминала непостижимую фантастическую ценность фиктивных ценных бумаг New Times, чем правильные цены на взаимные фонды, меняющиеся вверх и вниз. Так что было бы преувеличением сказать, как на том настаивала Чейтмен, что постановление по делу New Times кристально ясно доказывает ее правоту – и вообще кристально ясно доказывает что бы то ни было.
Были и другие решения судов, которые прямо опровергали ее мнение: например, в решении по делу против Old Naples Securities, вынесенном в 2002 году во Флориде, суд признал, что «в судебной практике слишком мало прецедентов, чтобы с уверенностью установить чистые активы клиента в подобной ситуации», а именно в небольшой финансовой пирамиде, ликвидированной SIPC. И тем не менее суд постановил, что позволить жертвам «вернуть себе не только первоначальное вложение капитала, но и фиктивный процент… противоречит логике».
Поэтому Чейтмен основывала свои доводы против Пикарда еще и на собственном прочтении закона 1970 года, создавшем SIPC, и комментариях, сделанных составителями закона для пояснения своих намерений. Она понимала их так, что SIPC была программой страховки, созданной для восстановления доверия клиентов после краха диких рынков 1960-х годов. Доверие инвестора можно было поддержать, только если SIPC удовлетворит «законные ожидания» клиентов. В этом случае, доказывала Чейтмен, законные ожидания клиентов были основаны на последних выписках по счетам, которые они получили непосредственно перед тем, как волшебное королевство Мэдоффа растаяло в воздухе.
Однако этот тезис не бесспорный. Сам по себе закон о SIPC не предписывал конкурсному управляющему рассчитывать чистые активы в пирамиде каким-либо определенным способом. Он также не содержал прямого указания конкурсному управляющему удовлетворить требования по последним выпискам, вне зависимости от обстоятельств. Однако витиеватое определение «чистых активов» в законе могло укрепить позицию Чейтмен. Там говорилось, что термин «чистые активы» означает «сумму, которой обладала бы брокерская фирма, если бы ликвидировала все позиции по ценным бумагам клиента, за вычетом тех денег, которые клиент еще был должен фирме за эти ценные бумаги».
Ирвинг Пикард сообщил, что жертвы Мэдоффа годами выплачивали за показанную в отчетах о состоянии их счетов «торговлю ценными бумагами» чисто символические деньги – из фиктивной прибыли, которую Мэдофф записывал на их счета. В действительности за ценные бумаги, показанные в выписках по счетам, они не заплатили Мэдоффу ни цента настоящих денег, за исключением сделанных ими нескольких взносов наличными, за что Пикард отдает им должное.
Некоторые предыдущие судебные решения противоречили тому, как Пикард трактовал эту часть закона, и вопрос требовал разъяснений суда или Конгресса. Однако нельзя сказать, что он взял свое определение «чистых активов» с потолка или что его позиция прямо противоречила закону и всем предшествующим постановлениям судов.