Человек в лабиpинте

Силверберг Роберт

– Я тебе сказал, чтобы ты не приходил, Нед, - сказал он наконец.

– Это от Мюллера.
– Раулинс поставил бутылку рядом с вином.

– Чтобы поговорить со мной, вовсе нет нужды приходить ко мне в гости.

– С меня довольно всех этих разговоров на расстоянии. Мне надо было с тобой увидеться.
– Раулинс стоял, поскольку сесть ему не предложили, в явной растерянности от того, что Бордман даже не прервал обед.
– Чарльз... я думаю, что я больше не смогу ему врать.

– Сегодня ты лицемерил первоклассно, - заметил Бордман, потягивая вино.
– Весьма убедительно.

–

Да, я учусь лгать. Но что из этого? Ты же его слышал. Он испытывает отвращение к человечеству. Он в любом случае не захочет сотрудничать с нами, когда мы извлечем его из лабиринта.

– Он не искренен. Ты сам это заметил, Нед. Глупый щенячий цинизм. Этот человек любит людей. Именно потому он так себя и вел... поскольку он измеряет их этой своей любовью. Но она не переходит в ненависть. На самом деле - нет.

– Ты сам не был, Чарльз. Ты с ним не говорил.

– Я наблюдал. Я присутствовал, вслушивался в него. Я ведь уже сорок лет знаю Дика.

– Только последние девять лет не в счет. Те, за которые он так переменился.

Раулинс согнулся чуть ли не пополам, чтобы смотреть в глаза сидящему Бордману. Бордман насадил засахаренную грушу на вилку, уравновесил ее и лениво поднес к губам. Он намеренно меня игнорирует, подумал Раулинс.

– Чарльз, - снова начал он.
– Будь же серьезным. Я хожу туда и рассказываю Мюллеру жуткую ложь. Я очаровываю его этим исцелением, а он мне все мои предложения швыряет назад в лицо.

– С оговоркой, что он не верит в такую возможность. Но он уже поверил, Нед. Он просто боится покинуть свое убежище.

– Я прошу тебя, Чарльз, послушай. Допустим, он поверил. Допустим, он выйдет из лабиринта и отдастся нам в руки. Что же дальше? Кто возьмет на себя труд разъяснить ему, что ни один из способов излечить его невозможно, и что он был бессовестно обманут, и что мы хотим, чтобы он вновь был нашим послом среди чужих существ, в двадцать раз более странных и в пятьдесят раз более опасных чем те, которые разбили ему жизнь? Я ему это говорить отказываюсь.

– Тебе и не придется, Нед. Я сам это сделаю!

– Но как он прореагирует? Ты надеешься, что он улыбнется, поклонится и еще похвалит: "Ах, какой ты дьявольски пронырлив, Чарльз, опять ты своего добился! "И отправится и будет во всем послушен? Нет! Наверняка нет. Может быть, тебе и удастся выманить его из лабиринта, но именно те методы, к которым ты прибегаешь, сделают так, что все это окажется ни к чему.

– Не исключено, что так и будет, - спокойно согласился Бордман.

– Так может ты посвятишь меня в свою тактику с того момента, когда ты сообщишь ему, что излечение - это ложь, а ты подготовил ему рискованное задание?

– Пока бы я предпочел об этом не говорить.

– Тогда я складываю свои полномочия, - заявил Раулинс.

Бордман ожидал чего-то в таком духе. Какого-нибудь благородного жеста: внезапного раскаяния, ударившей в голову порядочности. Отбрасывая свое деланное равнодушие он внимательно поглядел на Раулинса. Да, в этом парнишке есть сила. Решительность. А вот ловкости нет. Пока еще нет.

Он негромко произнес:

– Ты хочешь сложить полномочия? Это после стольких уверений в заботе о благе человечества? Ты нам нужен, Нед. Необходим. Ты являешь собой нить. Ты являешь

собой нить связывающую нас с Мюллером.

– В мои заявления входит также и Дик Мюллер, - строптиво возразил Раулинс.
– Дик Мюллер так же является частью человечества вне зависимости от того, так ли он считает сам или нет. Я уже достаточно провинился перед ним. Если ты не скажешь мне, как ты намерен довести эту интригу до конца, пусть меня черти утащат, если я приму в этом хоть какое-то участие.

– Меня удивляет твое поведение.

– Я повторяю свой отказ.

– Я могу даже согласится с твоей точкой зрения, - сказал Бордман.
– Я нисколько не горжусь тем, что мы вынуждены здесь делать. Однако я воспринимаю это как историческую необходимость. Время от времени приходится опускаться до обмана, если это приходиться для значительно более важной пользы для всех. Пойми, Нед, у меня тоже есть совесть. Ей, этой совести, уже пятьдесят лет, и она очень чуткая. Ведь совесть человеческая не подвержена атрофии с ходом времени. Мы просто учимся справляться с укорами совести, и ничего больше.

– И каким способом ты намерен принудить Мюллера к сотрудничеству? При помощи наркотиков? Пыток? Или же промыванием мозга?

– Ни один из этих способов.

– Тогда каким же? Я серьезно спрашиваю, Чарльз. Моя роль во всей этой истории сейчас подойдет к концу, если я не буду знать, что мы собираемся делать дальше.

Бордман закашлялся, допил вино до конца, съел персик и быстро, одну за другой, проглотил таблетки. Он знал, что бунта Раулинса не избежать, и приготовился к нему. И все же ему было неприятно. Пришла пора идти на намеренный риск. Он сказал:

– Я вижу, что пришла пора покончить со всеми недомолвками, Нед, и потому скажу тебе, что ждет Дика Мюллера. Однако я хочу, чтобы ты посмотрел на это с более широкой точки зрения. Не забывая, что маленькая игра, которую мы затеяли на этой планете, это не вопрос чьих-то моральных принципов. Хоть мы и стараемся избегать громких слов, я вынужден тебе напомнить, что ставка в ней - судьба всего человечества.

– Я слушаю, Чарльз.

– Вот хорошо. Дик Мюллер должен отправиться к нашим внегалактическим знакомым и убедить их, что мы, люди, представляем собой вид разумных существ. Согласен? Он один сможет справиться с этим заданием, поскольку лишь он один проявляет уникальную в своем роде способность экранировать свои мысли.

– Верно.

– Нам нет нужды доказывать тем существам, что мы добрые, добропорядочные, или попросту милые. Достаточно, чтобы они поняли, что мы наделены сознанием и обладаем способностью думать. Что мы чувствуем, переживаем, что мы не бездушные, мудро сконструированные машины. Таким образом, неважно, что излучает что-то.

– Я начинаю понимать.

– Когда он выйдет из лабиринта, я сообщу ему, какое задание его ожидает. Вне сомнения, он будет в ярости, что его обманули. Но, может быть, в нем превысит чувство долга. Я надеюсь на это. Ты вот думаешь, что нет. Но это ни в коем случае не изменит ситуацию. Я не дам Мюллеру никакого выбора, пусть только он выберется из этой пещеры. Он будет доставлен куда следует и отправлен к тем чужим существам, чтобы наладить с ними контакт. Отправлен силой, как я знаю. Но иного решения тут нет.