Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
— Я сказал «нет».
— Как там говорится? На воре и шапка горит?
— Без понятия, — уставившись тупицей в пол, бубню.
— Жаль Красова, если…
— Ты пригласил меня за тем, чтобы выразить мудиле адвокатское сочувствие? Я ведь ни хера не передам. Я с ним дружбу не вожу, если ты не в курсе.
— Это ваши, дядечкины игры, Свят, но на мальчишку больно смотреть. Без слез, бл, просто невозможно. Он злобной букой таращится на Юлю, а она, ни хера не объясняя, огромные комки глотает и без слез
— … — выставляю руки себе на пояс, выпучиваюсь на него, прикрываю глаза и через нос дышу.
— Я не авторитет в подобном, Свят…
— Вот именно! — хриплю.
— Но у нас с Красовым великолепные отношения. Он крутой мужик и чуткий друг, и…
— Я на такое положение не напрашиваюсь, Велихов. Разрешишь войти?
Он раздавливает в жестянке наполовину израсходованную сигарету, с особым наслаждением прокручивает, растирая в порошок бумагу и вонючую смолу:
— Они у нас уже три дня живут. Это я сказал для полной справки, если что.
Три дня! Три дня надменного молчания, три дня дебильной пустоты и тотального игнора. Она ушла или он заставил?
— Петь, скажи, пожалуйста, только честно, — слежу за тем, как Велихов встает и разминает ноги.
— Угу, — одергивает домашние штаны, прокручивает свободную резинку, поправляет завернувшиеся в мошну и задницу трусы. — Отвечу на любой вопрос, — обходит, собой случайно задевая мое плечо. — Идем!
— Она избита? — шиплю, уставившись в шагающую от меня мужскую спину.
— Чего-чего? — вполоборота задает вопрос.
— Что у нее с лицом, руками, шеей, животом и грудью? Она обращалась в полицию?
— Прекрати! С чего ты взял? Нет там ссадин, синяков, порезов, по крайней мере, на открытых участках тела, которые были доступны моим глазам, — хмыкнув, заверяет. — Физически, уверен, нет вообще проблем. Я ее, если что, не раздевал. Тебе, по всей видимости, представится эксклюзивный случай.
Надеюсь! Надеюсь, что у Юлии Смирновой нет ушибов, переломов и других подобных травм. Я ведь прекрасно помню последнюю встречу с чуваком, который раздувал ноздрины, словно носом землю жадно подъедал. Красов был взбешен. Он злился, тихо бесновался и, особо не скрываясь, ревновал.
Велихов проталкивает внутрь дверь:
— Входи! — выставив руку, проявляет широчайшее гостеприимство.
— Спасибо, — понурив голову, переступаю через небольшой порог.
— Валька постоянно и от всей души оттягивает шелковую подушку. Вот уж у кого нервы, как канаты. Я тебя прошу, на полтона ниже.
— Без проблем. Она милая малышка, — благодушием теку, вспоминая розовую мордашку, которую в прошлый раз здесь повстречал.
— Но уже с характером. Давай туда…
Квартира странно преобразилась с предыдущего моего сюда визита. Сейчас я отмечаю откуда-то материализовавшиеся стены,
— Как это возможно? — дергаю его за руку, осматривая с любопытством обстановку.
— Пришлось модернизировать доставшуюся в наследство от отца просторную холостяцкую берлогу, когда Тосик появилась. Она с ноги, прикинь, дверь открыла. Запёрлась и сказала: «Буду жить с тобой, любимый!».
— Любимый?
— Угу.
— Сергей непокорную, полагаю, из дворца изгнал?
— Это было на спор, Мудрый. Слабо или не слабо.
— О-о-о! Твою мать. У вас вся жизнь непрекращающиеся игры не на жизнь, а на смерть.
— Кто бы говорил! А впрочем… Ты, видимо, завидуешь?
— Немного, — ухмыляюсь. — Не квартира, а какой-то лабиринт.
— Спокойно, бесстрашный Свят! Минотавра точно нет. Хотя, когда мы со щенком играем в догонялки, — подмигивает, облизывает губы, а потом вдруг осекается. — Я ничего не говорил, ты ни черта не слышал. Идем.
— Да. Но квартира — высший класс.
— Так, ладно. Последнее сочту за комплимент, — ерошит свой затылок. — По мне, здесь просто мило, уютно и комфортно.
— Хозяину виднее, — поддакиваю, высекая широким шагом в нетерпении.
— Взрослым, как сам понимаешь, необходимо уединение, свой уголок, подобие на личное пространство. С дизайном детской мы как-то сразу с Тузом пришли к взаимопониманию, а с остальным, как оказалось, хуже, но мы уверенно над собой растем. У Юли с Игорем, — направляет в какое-то конкретное, по-видимому, место, — есть собственная комната. Пусть небольшая, но все-таки личная.
— Она будет жить со мной, — недослушав, обрываю.
— Я в этом, — он широко разводит руки, при этом дергает плечами и тихонечко смеется, — черт возьми, вообще не сомневаюсь. Вы для начала, мальчики и девочки, спокойно, без ора, ругани и обвинений, поговорите, придите к подобию консенсуса, разберитесь с Костей, наконец…
— Он приходил? — теперь вдруг понимаю, что о самом главном Велихова я пока что не спросил.
— Нет.
— Звонил?
— У нее предусмотрительно отключен телефон, — он подается на меня. — От Нии, — как будто по секрету сообщает, — достоверная информация, как ты понимаешь. Она моя жена, так что…
— Нет причин не доверять? — подсказываю, демонстрируя своевременное вежливое участие. — Петька, ты выпил, что ли?
— Если бы! Если честно, то не мешало бы расслабиться. А так, вообще-то некогда. Пить, гулять и трахаться с некоторых пор стало чересчур проблематичными занятиями.
— С чего бы? — потираю средним пальцем удивлением изогнутую бровь.
— Семья, Святослав! Жена и маленькая дочь.
Мы наконец-то останавливаемся перед большой купейной дверью, которая при раскрытии формирует фанерную гармошку.