Chercher l'amour… Тебя ищу
Шрифт:
Гнида кормовая! Мог бы ни черта не понимающему мальчишке подыграть. Неужели так тяжело на прощание пожать ребенку руку? Он больше никогда к нему не подойдет. С меня хватит, а с Игорька довольно.
— Тварь!
— Свят, Свят, Свят…
«Вы дебилы! Все! Все, без исключения! Похер на меня, да? А на мать? На Женю, что? Тоже наплевать? Тот, гордый хер с амбициями в мечтах летающего Алладина, натирающего мою дочь, как гребаную лампу, и ты… Ответь мне, тварь. Что у дочери с телефоном? Тотальный девичий игнор? Мало я ее ремнем воспитывал. Надо было больше и сильнее. Ее и гордо задирающую
— Я довольно длительное время была одна, — вздрагиваю и настораживаюсь, а она укладывает три пальчика мне на губы, так миленько приказывая помолчать. — Возле нас со сладким крутились как будто бы случайные мужчины, но все не то…
— Ты встречалась с кем-то? — не бешусь, не нервничаю, не психую, а просто интересуюсь, чтобы до конца понять.
— Нет, — опускает веки, прячет взгляд. — Отец, дядя Леша, старые друзья семьи, потом Петруччио на волне с Антонией случайно подвалил, а потом случился Костя. Я это к тому говорю, что, — лбом соприкасается с моей переносицей, шевелит губами, прихватывая кожу на щеках, — Игорь не знал недостатка в мужском внимании и авторитете, но…
Они все разные, сменяющие друг на друга, в то время как родной отец — всегда один!
«Она ведь несвободна, Мудрый! Пусть на ее безымянном пальчике нет, по всей видимости, обручального кольца, но это ведь совсем не отменяет наличие чернильной отметки в виде штампа в гражданском паспорте. По документам Юля — Красова! Хочу домой, пиздец…».
По документам — да! Не могу опротестовать и с его высказыванием не согласиться. Но это ведь пока. Пока, пока, пока…
«Где вы прячетесь, Свят?» — прилетает вдогонку к предыдущим письмам очередное содержательное сообщение.
— Я буду стараться, сладкая. Но мне хотелось бы понимать, что я продвигаюсь в верном направлении и сын не страдает, например, от моего возможно слишком рьяного рвения. Я все эти годы потерял, я…
— Кто это? — Юла кивает на смартфон, зажатый у меня в ладони, на который я постоянно отвлекаюсь.
— Неважно, — негромко отвечаю. — Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Похоже, ты кому-то очень нужен.
— Хочу быть нужным только сыну и тебе, — констатирую простой и очевидный факт. — Не в том смысле, что у нас должна быть маниакальная зависимость и жесткий патриархат, и ярость поколений, а в том, что…
— Свят, уже так и есть, — она привстает, подогнув колени и зажав простыню под мышками, русалочкой усаживается на моем боку.
— Он меня боится, жена. Я не выдержу, если сына рядом со мной будет удерживать жуткий страх и слепое почитание. Мечтаю об открытости и полном доверии. Хочу быть в курсе его дел, в содержание которых он посчитает нужным посвятить. Его первая девочка, первый поцелуй, первое разбитое сердце…
— Тихо-тихо. А как же детский садик, школьный альбом, выпускной вечер, университетские годы вдали от надоедливых родителей, общежитие, дружки по курсу? Ему не нужен папа…
—
«Я жду тебя, Святой! Есть, что обсудить, козел» — звенит еще одним посланием телефон.
— Свят? — Юла кивком указывает на дергающийся аппарат в моей руке, вибрирующей от порожденного трясучкой импульса.
— Мне нужно отъехать на пару часов, — вожу пальцем по погасшему экрану.
— Куда?
— Есть неотложные дела.
Клянусь Марсом, я неугомонного отца сегодня все-таки прибью, если он не перестанет свою «ковровую бомбардировку»!
— В два часа ночи? — указывает взглядом на отсвечивающее на стене табло проекционных часов.
— Так получилось, — пожимаю плечами и заискивающую улыбочку тяну.
— Так получилось? Господи! — хлопает ладонью мне по животу. — Тайны, тайны, тайны. Опять?
— То есть? — не скрывая изумления, задаю вопрос.
— Где ты был?
— Когда?
— Когда? — похоже, кое-кто заводится, потому как тон женского голоса становится заметно приглушенным, а звуки, которые Смирнова извлекает из себя, стегающими, резкими и даже громкими.
— Военная тайна! — сначала гордо задираю подбородок, а после, чтобы скрыть выдуманную правду, мгновенно опускаю низко голову. Плебейски сгибаюсь и утыкаюсь рожей как будто в самый пол.
— Иди ты к черту, Мудрый!
— Не злись, не злись, не злись, жена, — резво оживаю, ловлю снующие передо мной ладошки, вздергиваю тельце и, стянув специально подоткнутую простынь, прислоняю взбешенную моим непостоянством и непоследовательностью к своей груди. — Потом займемся любовью, детка. Дождись и потерпи.
— Опять? — ворчит, по стойким ощущениям, выпуская пузыри. — Ты, что ли, развязался?
В некотором роде, но все еще намного проще:
— Хочу больше, сладкая. Я ведь тоже тебя искал и тоже дождался.
— Выдумщик!
— А то! — целую шаловливо в нос хихикающую.
— Я не люблю ночные вылазки, Святослав. Ты ведь знаешь, как я к такому отношусь.
«Да там все просто, Юля!» — хотел бы ей сказать, да, по всей видимости, уже насильно связан клятвой.
— Будь осторожен, — трется голой грудью, вершинками соприкасая наши с ней соски. — Скучаю, Свят…
Да уж, видимо, таков удел этого беспокойного солдата! Как не контракт, так неурядицы в миру, на неспокойной гребаной гражданке. Пока отстаиваю свою очередь на все еще работающем светофоре, сканирую пытливым взглядом телефон, потому как Смирнов решил организовать мне суперквест с заданием не только отвезти, но еще найти потерянного в скоплении ночных клубов, баров, иных злачных мест для тех, кому не спится и у кого горят трубешники, требующие срочной алкогольной дозаправки.