Черная мантия. Анатомия российского суда
Шрифт:
Подсудимый продолжает нервно оборванную судьей речь: «Итак, сорок вменяемых мне в вину патронов, найденных в канистре, принадлежат семнадцати партиям, в том числе иностранного производства: первая партия маркировки… — 4 штуки, вторая … — 3… пятая … — один патрон… Воровать по два-три патрона из партии, когда я их расстреливаю сотнями и тысячами? Эти патроны собирали люди, которые никакого отношения ни к оружию, ни к боеприпасам не имеют».
Першин: «Кому принадлежит подрывная машинка ПМ-4?»
Квачков:
Першин: «Кому принадлежит макет автомата, найденный в гараже?»
Квачков: «Правильно он называется — массогабаритный макет автомата Калашникова, не приспособленный для стрельбы. Им разве что ночью можно человека напугать в темном переулке. Я к нему отношения не имею».
Першин: «Откуда охотничье ружье, обнаруженное в Вашей квартире?»
Квачков: «Ружье имеет документы. Оно принадлежит Борису Сергеевичу Миронову. Когда против него начались гонения и объявление его в розыск…».
Судья не дремлет: «Это не относится к материалам уголовного дела!»
Першин: «Обнаруженный у Вас телефон «Сименс» … — Ваш телефон?»
Квачков: «Мой и зарегистрирован он на мое имя с апреля 1999 года».
Першин: «С какого времени Вы перестали пользоваться этим телефоном?»
Квачков: «Примерно с 13–14 часов 17 марта, когда меня арестовали…».
Судья как кошка у мышкиной норки: «Вы предупреждаетесь за нарушение порядка в судебном заседании!..»
Квачков редактирует ответ: «Примерно с 13–14 часов, когда произошли события, о которых мне говорить нельзя…».
Судья грозит: «Я предупреждаю Вас о некорректном поведении! Иначе допрос будет прерван!»
Угроза не шуточная, реальная опасность лишиться права давать показания.
Адвокат Першин старается удержать допрос в проложенной колее: «Когда, кому и с какой целью Вы сделали последний звонок с этого телефона?»
Квачков: «17 марта в 11.07 я позвонил в Академию на Юго-Западе. Больше звонков у меня не было, но телефона я не отключал, так как должен постоянно находиться на связи с моим начальством. В 20.50 был звонок от старшего сына. Я уже был арестован, телефон находился в руках сотрудников департамента. Что они сказали моему сыну, я не знаю, но именно после этого мой старший сын пропал».
Напуганный мыслью Квачкова о похищении сына сотрудниками департамента востопорщился голубой прокурорский мундир: «Это не соответствует действительности, Ваша честь! Адрес, по которому произведен звонок — Бережковская набережная, там квартира Квачкова. Это значит, что телефон тогда был в руках хозяина!»
Ложь
Алексей Першин, опасаясь изгнания подсудимого за запретное слово «обыск», торопится переключить внимание судьи на новый вопрос: «Когда и при каких обстоятельствах Вы были лишены возможности пользоваться данным телефоном?»
Судья Пантелеева: «Я Вас останавливаю, Першин. Вопрос не направлен на выяснение фактических обстоятельств дела».
У Першина прекрасная реакция: «Где Вы находились 17 марта в 20.57?»
Квачков: «В Московской городской прокуратуре у заместителя прокурора…».
Судья яростно палит: «Я Вас останавливаю, Квачков!»
Першин пытается вытащить подзащитного из трясины тотального запрета: «После ареста Вы получили информацию о Вашем сыне Александре?»
Квачков едва успевает: «Да, получил», как судья переносит огонь на защитника: «Адвокат Першин! Я Вас предупреждаю, что эти факты не относятся к фактическим обстоятельствам дела».
Квачков не выдерживает: «Ваша честь, мой старший сын находится в розыске по этому делу. Как же это не относится к фактическим обстоятельствам дела?!»
Но Пантелеева резко обрывает возмущение Квачкова. Першин меняет тему: «Кому принадлежат осветительная ракета и сигнальный патрон?»
Квачков: «Ракета и патрон мои, но они не являются боеприпасами. Осветительная ракета менее опасна, чем китайская петарда».
Першин: «Кому принадлежит взрывпакет, и с какой целью он попал к Вам?»
Квачков: «Взрывпакет является военной петардой, которая имитирует разрыв гранаты. Когда эксперты говорили о поражающем действии взрывпакета, то это они, наверное, у поручика Ржевского спросили…».
Но и анекдот досказать подсудимому не удается: «Подсудимый предупреждается о недопустимости некорректного тона!»
Квачков серьезно: «Для профессионального военного взрывпакет, как и сигнальный патрон, как и осветительная ракета, то же, что для врача шприц, а для медсестры — бинты, это расходный материал».
Першин: «На Вашей автомашине СААБ перевозились оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества?»
Квачков: «Оружие и боеприпасы попадали в машину. Возил на полигонах, чтобы не таскать на себе. Взрывчатые вещества никогда не перевозил».
Першин: «Как Вы объясните, что в смывах с автомашины СААБ обнаружены взрывчатые вещества?»
Квачков: «Вся машина имеет уровень загрязнения взрывчатыми веществами 10 в минус 11–10 в минус 13 степени. Следовые остатки взрывов на полигонах. Вся машина фонит. Даже контрольный смыв внутри приборной доски».