Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
– Давайте ляжем сегодня пораньше, - Надя кивнула.
– И подумаем над всем этим.
В итоге они всё-таки досмотрели новости до конца. Война. Война. Война, концерты, посвящённые войне, митинги, огромные толпы желающих у военкоматов, парад военной техники в Москве. Других слов там нет, и Таня вдруг поняла: быть и не может. Книги, фильмы, картины - всё это будет только тогда, когда они все вместе смогут избавиться от ненавистных американцев. Только тогда.
Машка была в душе, Надя решала какие-то свои дела. Валера должна была встретиться с Мишей, но когда она, заплаканная,
– Поссорились?
– осторожно спросила она.
– Да какой там!
– досадливо всхлипнула Валера, кладя голову на Танино плечо и сжимая её руки в своих.
– Теперь на это нет времени.
Значит, всё.
Значит, слова не нужны.
– Когда?
– Десятого. Через две недели, - прошелестела Валера и зарыдала в голос.
Они долго сидели, обнявшись.
– Это ещё не приговор. Многие приезжают оттуда. Вон, глянь на нашего старлея - цветёт и радуется жизни, - утешала её Таня. Валера засмеялась сквозь всхлипы. В комнате повисла тишина.
– Я всё знаю, лисёнок, я знаю, что это нужно, - тихо прошептала Валера.
– Я знаю, что это Мишин долг, и не пытаюсь удержать его. Боже, он так и светится, ты бы видела, - она снова заплакала.
– Говорит, что о большем нельзя и мечтать. Говорит, что они там всех разобьют, что скоро вернутся, и я знаю, что он прав, так и нужно. Всё, чего я хочу, - поехать с ним. Быть рядом.
Таня пошла налить ей воды, а когда вернулась, Валера сидела на кровати, держа в руках какой-то оторванный провод с выключателем и смотря на него безразлично.
– Ну и что это?
– скептически окинув её взглядом, спросила Таня.
– Не знаю, нашла под кроватью, - мотнула головой Валера и задумалась.
– Но это всё равно…
– Ну что ты?
– Таня снова обняла её за плечи.
– Что, если нашей жизнью управляет не бог?
– Валера вдруг серьёзно взглянула на неё.
– Нет, правда. Он... вряд ли бы он смог вытерпеть всё это.
Таня вздохнула.
– Что, если всё решают какие-то мелочи?
– тихо спросила Валера. Таня подняла брови.
– Ты про провод?
– Может... Смотри, - она указала на выключатель, прикреплённый к проводу. Обычный: «Вкл», «Выкл».
– Валерочка, это просто провод, и кто-то косорукий, я даже подозреваю, кто, начинается «Машка», заканчивается на «Широкова», просто оторвал его от какой-то лампы.
– Да, - как-то обречённо вздохнула она и снова всхлипнула.
– А если нажать на кнопку? Видишь, сейчас «выкл».
– Ну нажми, если хочешь.
– Что, если я нажму, и всё поменяется? И Мише не нужно уже будет никуда ехать?
– безнадёжно спросила она. Валере нужно было успокоиться. И поспать.
– Нажимай и ложись.
Она уже занесла палец над кнопкой, но вдруг замерла.
– А если я включу что-то страшное? Что-то необратимое? Что, если..
Таня просто щёлкнула этим сломанным выключателем.
– «Вкл» теперь, видишь? Всё в порядке. Всё хорошо. Давай спать.
Она подскочила на
Ничего не понимая, Таня распахнула окно.
– Внимание, воздушная тревога! Это не учения! Немедленно укройтесь в ближайших убежищах! Внимание, воздушная тревога! Это не учения!
Комментарий к Глава 6 * Лилиан Дюнкерк и Клерфэ – герои романа Э.М. Ремарка “Жизнь взаймы”
http://vk.com/missandea
Меня, если честно, очень беспокоят мои герои. Я боюсь сделать из Антон этакого, знаете, типичного плохиша, наглого и самоуверенного, который в конце станет милым, добрым и прекрасным. В общем, боюсь образа Мэри-Сью как для Тани, так и для Антона. Так что пинайте меня, если будете замечать что-то подобное.
Также стараюсь избегать (но боюсь) однотипности. Героев много, взять хотя бы однокурсниц Тани, и каждому нужны свои индивидуальные черты, свой характер. Следите, пожалуйста, за мной, и критикуйте! :)
====== Глава 7 ======
Придёшь ли ты? Ведь я собираюсь покинуть этот город.
У меня в глазах - водопад, всё, что я слышу, - это зов сирены.
Woodkid – Never Let You Down
– Господи, что это?
– тихо прошептала Надя, незаметно возникшая за её спиной.
Таня почти не слышала - только чувствовала, как беспомощно и оглушительно отключаются мозги, отказываясь понимать, что сейчас вообще происходит, что за абсурд творится с ними, что за бессмыслица. На слабо освещённом плацу не было ни души, но окна казарм напротив вдруг начали загораться и гаснуть одно за другим, и эта пляска огней почему-то казалась Тане рваным затихающим пульсом училища.
– Маша, Машка, Валера!
– она кинулась расталкивать сонных девчонок, всё ещё валявшихся в кроватях.
От непрерывного воя сирены и повторения одних и тех же слов уже начинала болеть голова, а сердце колотилось как бешеное. Всё происходящее вокруг казалось какой-то ненормальщиной, шуткой, очередными учениями.
– Если это опять Калужный, я его покусаю, - пробормотала неразборчиво Машка, садясь на постели, и вдруг прислушалась, побледнела и изменилась в лице.
– Девочки, что это? Это ведь учения?
«Внимание, воздушная тревога! Это не учения! Немедленно укройтесь в ближайших убежищах! Внимание, воздушная тревога!» - громко и будто отовсюду говорил диктор. Завывала сирена. Все молчали.
Таня закрыла глаза, ощущая прикосновение ледяного ноябрьского ветра к голой шее и рукам, и медленно выдохнула, пытаясь унять дикое сердцебиение. Она не чувствовала страха, может, потому, что ещё не поняла ничего толком, - только волнение, постоянное волнение, как перед экзаменом, и полную концентрацию всех сил. Сосредоточенность. Всё это не должно было стать неожиданностью для них. И не станет. Потому что война - везде.