Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
– Таня, Таня!
– протискиваясь сквозь девчонок, к ней пролезла заплаканная Валера, кидаясь на шею.
– Танечка, ты что, лисёнок, я так… Так… - всхлипывала она.
Таня почти не слышала Валеру, только обнимала одной рукой крепко-крепко, второй прижимая к себе котёнка. Кровь в ушах шумела оглушающе. Она подняла глаза наверх и только сейчас осознала, что они внутри и что до неработающих эскалаторов остаётся несколько метров.
– Быстро, все взяли друг друга за руки, за ноги и за что хотите!
– снова крикнул Калужный так громко,
– Спускаемся по эскалатору, смотреть под ноги, держаться вместе!
Вдруг она услышала шум и крики, обернулась: люди, оставшиеся за дверьми, бежали и толкались. Потому что сбоку, издавая какие-то страшные пищащие звуки, вдруг начала задвигаться толстенная железная дверь.
– Миша, Мишенька!
– вдруг зарыдала Валера, оседая вниз: Таня едва успела поднять её, помня, что оказаться на полу в толпе - верная смерть.
– Хватит рыдать, пятый курс должен был пойти на Маяковскую, - оборвал Валеру Калужный, протискиваясь с ними к эскалаторам.
– Назар, быстро веди всех сюда!
– А четвёртый?
– спросила Таня, чувствуя леденящий страх. Калужный быстро взглянул на неё, сжав губы.
– Нет, - хотела спросить она. Получилось страшное, на выдохе, утверждение.
И увидела парней в форме там, по другую сторону дверей. Они тоже продирались сквозь толпу, распихивая её, и Таня почувствовала быстрее, чем увидела: вот он, четвёртый.
Дверь закрывалась медленно, но верно: никакими силами нельзя было сдвинуть её обратно.
– Внимание, бомбоубежище закрывается, - спокойно, приветливо говорил женский голос, перекрывая рёв сирены, - просим всех отойти от дверей и сохранять спокойствие. Внимание, бомбоубежище закрывается. Просим всех отойти от дверей и сохранять спокойствие.
– Марк!
– она снова рванулась, но руки девчонок крепко ухватили её за рукав.
– Марк, Марк! Пустите меня, отпустите!
– Таня кричала, вырывалась, слышала треск ткани, но Валера держала её крепко, всхлипывая, и тащила вниз.
Петров, Корпатов, Шевченко, капитан Каледин - вон их бледные, напуганные лица. Среди них она вдруг увидела и его.
– О господи, Марк!
– кричала Таня, и рвалась, и плакала; зло оттолкнула Валеру, но её держали, держали, и она была готова кусаться от бессилия и злобы.
Дверь была уже почти закрыта, и только тогда Каледин попал внутрь и быстро, отчаянно потащил парней за собой: за бушлаты, за руки, одного за другим он проталкивал через черту между жизнью и смертью.
– Марк, Марк!
– кричала Таня снова и снова, потому что уже ничего не видела: её тянули вниз по эскалатору, почти подняв над ступеньками.
– Бомбоубежище закрыто, - снова вещал женский голос.
– Сохраняйте спокойствие и не создавайте давку. Бомбоубежище закрыто. Сохраняйте спокойствие и не создавайте давку. Бомбоубежище…
Не прекращая вырываться, Таня отчаянно искала его глазами и не находила.
– Вон он, твой Красильников, не ори, тупица, - зло шикнул сзади Калужный. Машка отпустила её.
Таня
– Прости меня, - Таня взглянула в светлые, чистые глаза.
– Прости, пожалуйста.
– Всё хорошо, лисёнок, - Валера улыбнулась, тяжело вздыхая.
– Знать бы, что и с Мишей всё в порядке.
Калужный поднёс руку к горлу, делая вид, что его тошнит. Таня не находила слов.
Она выдохнула с облегчением, когда вместо бесконечных ступенек эскалатора почувствовала под ногами ровные плиты станции. Огляделась: просторная обычно Площадь Восстания была забита людьми, рассевшимися по полу и даже на путях. Между ними шмыгали полицейские.
Как же там Вера? Как Дэн, Сашенька? Где сейчас дядя Дима? Успел ли Радугин? Господи, какое счастье, что мама с детьми уехала вчера…
Они вышли, снова пропихиваясь и обходя, на середину зала, где Калужный и новый парень, лейтенант Назаров, кажется, начали считать людей.
– У меня полный комплект, - открыто, но немного нервно улыбнулся Назаров.
– У тебя что?
– К сожалению, тоже, - мрачно отозвался Калужный, скривившись. Дурак. На большее Таню не хватило.
– Всем проверить наличие вещмешков и садиться.
Комочек под Таниным бушлатом зашевелился, напоминая о себе, и она извлекла на свет маленького, месяцев трёх от роду, грязного уличного котёнка. Гноящиеся испуганные глаза в упор уставились на неё.
– Девочки, смотрите, - широченно улыбаясь, позвала Машка. Наплевав на усталость, боль, грозящую с минуты на минуту опасность, девчонки мгновенно стеклись к Тане. Наверное, это просто особенность женской натуры - тянуться к свету, несмотря ни на что.
Никто не удивился, когда в глубине бушлата Машки нашёлся пакетик с молоком из столовой. Кто-то пожертвовал широкую кружку, и спустя какие-то секунд тридцать котёнок уже пировал, блаженно помахивая хвостом.
– Внимание, - все подняли головы: полицейский говорил в рупор: - По данным сверху, самолёты приближаются, до нанесения авиаудара осталось меньше минуты. Просим всех сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Наше бомбоубежище достаточно надёжно, чтобы выдержать авиаудар силой…
Он продолжил перечислять заслуги Площади Восстания. Таня положила руку на грязную серую шёрстку.
– Только попробуй притащить эту дрянь в училище, Соловьёва, - Калужный, говоривший с Назаровым, опустился на пол рядом. Что, неужели не брезгует?!
– Руки поотрываю. За то, что ты устроила там, на входе, тебе не жить.
Таня промолчала, меря глазами усталый бледный профиль с прямым носом и плотно сжатыми губами. Одна из них была разбита.
– Все люди… которые остались там. Что с ними будет?
– спросила она больше у себя, чем у Валеры, сидящей рядом. Но никак уж не у Калужного.