Чёрный лёд, белые лилии
Шрифт:
– Зачем врать-то? Не реви ты, - тихо сказал он, гладя её по спине.
– Это больно, но проходит. И глупо, слышишь? Очень глупо. Они уезжают в безопасное место, с ними теперь ничего не случится.
Таня слушала. Кивала. Чувствовала, как огромный ком в горле, не дающий не то что говорить - дышать, тает. Марк защищал её от моросящего дождя, ледяного ветра, собственной боли и отчаяния - от всего.
– Скоро мы прогоним этих гадов с нашей земли. Ни одного здесь не останется. Мы победим, лисёнок, - шептал Марк.
– Ты победишь.
Ради них. Ради всех. Господи, ну как же можно оставаться здесь и заниматься обычными делами, когда пятый курс вот-вот уедет? Когда вся Россия встаёт на борьбу с врагом? Как они могут просто сидеть?!
– Ваш Калужный тебя не трогает?
– осведомился Марк тихо.
– Если этот урод что-то… хотя бы что-то… Пообещай, что ты мне скажешь.
– Он ничего не делает и не сделает мне, Марк.
После обеда она окончательно успокоилась. Поводы для грусти были, конечно, но не больше, чем обычно. И вообще, почему она так расстроилась? В конце концов, она не видалась с семьёй целый год, пока они жили в Москве; теперь будет всё то же самое, но жить они будут в куда более безопасной Уфе.
Калужного не было, до самоподготовки оставалось ещё около получаса. Таня не знала, что лучше сделать: лечь всё же спать или дочитать «Жизнь взаймы» Ремарка? Валера убежала к Мише, и посоветоваться было не с кем: Машка зубрила инженерку, расхаживая по комнате, Надя куда-то ушла. Нужно было спать, потому что бодрствовать по двадцать часов в сутки - ненормально.
С подоконника на неё смотрела пёстрая обложка «Жизнь взаймы». Лилиан Дюнкерк и Клерфэ* снова победили здравый смысл, и Таня, взяв книжку, чтобы не мешать Машке, вышла в коридор.
– О, Таня!
– около пустой тумбочки дежурного стоял Дэн.
С Дэном они сошлись как-то сразу и очень легко. Валера говорила, что так бывает, когда люди очень похожи. Таня не могла назвать их отношения настоящей дружбой, но с Дэном было так хорошо и просто, что задумываться ей не хотелось.
– Привет, - искренне улыбнулась она.
– Какими судьбами?
– Да вот ключи пришёл забрать. Как там ваш старлей? Всё училище только и гудит о том, какой он зверь, - рассмеялся Дэн.
– Ага, ещё тот, - подтвердила Таня, впрочем, не особо желая распространяться на эту тему.
– У тебя всё хорошо?
– Дэн вдруг пристально уставился на неё.
У неё что, на лице написано «всё плохо, и я морально раздавлена»?!
– Всё просто отлично. Спасибо. Устала на парах, Краевой совсем замучил.
С Дэном это прокатило: он широко улыбнулся и принялся рассказывать какую-то смешную небылицу об их капитане. Таня смеялась. Дэн не копался в ней, пытаясь выудить правду, даже если и понял, что Таня соврала: он просто смешил её. Просто поднимал ей настроение. И это было прекрасно.
Правда, с историй о неудачливом капитане он перешёл на историю о своём отце, который полжизни проработал дипломатом, а потом
– А твой отец случайно не увлекается цветами?
– Боюсь, нет, - Таня улыбнулась.
– А кто он?
Тане страшно не хотелось распространяться о ФСБ, объяснять все тонкости работы отца, и ей на помощь неожиданно пришла маленькая худенькая Лена Нестерова.
– Вот, я нашла вам ключи, - смущённо пробормотала она и протянула Дэну связку.
– Можно на «ты», я ведь говорил, - рассмеялся он и взял ключи.
– Спасибо. Ну, я пойду, а то капитан точно шею открутит. Может быть, как-нибудь встретимся и сходим куда-нибудь?
– Отличная идея.
– Здорово!
– Дэн наклонил голову и широченно улыбнулся.
– Кстати, твоя фотография на доске почёта. В учебке. Ты видела?
– Пока нет, но заранее предвижу масштаб бедствия. Страшно подумать, как я там получилась.
– Да брось! Я всегда знал, что ты умница, но, оказывается, ещё и учишься на отлично. Может, как-нибудь поможешь мне с тактикой?
– Конечно, Дэн. Обязательно, - она улыбнулась, и он ушёл.
– Лен, я почитаю здесь, ты не против?
Нестерова только качнула головой и снова погрузилась в своё обычное состояние - тихую задумчивость.
А Таня с головой ушла в книгу: события закручиваются, поражают её своей остротой и искренностью, и она грустит заранее, потому что болеющая Лилиан наверняка умрёт в конце книги, но тут… на гонках разбивается Клэрфэ, и Таня поражённо замирает. Он умирает так быстро и неожиданно, что она даже не может сильно расстроиться или заплакать. Потому что в это не верится. Всё кажется, что сейчас случится чудо, он оживёт, но чуда не происходит: Клэрфэ мёртв.
Таня уронила книжку на колени. Нет никаких прощальных речей, никаких последних «я люблю тебя». Смерть забрала человека быстро и неожиданно, не дав шанса попрощаться с любимой.
Может быть, так и случается на самом деле? Может быть, всё не так, как показывают в фильмах, и когда в твоего друга или любимого попадает пуля, он не будет ещё пять минут держать тебя за руку, шепча последние слова? Может быть, он просто закроет глаза и умрёт, не сказав тебе ни слова, не взглянув на тебя?
Нет, нет. Это было слишком страшно.
Самоподготовка тянулась бесконечно медленно, но и она наконец закончилась. Перед ужином оставалось свободное время, прекрасное, манящее свободное время, и она решила всё же поспать, но тут в кубрик ввалилась толпа девчонок и расселась на стульях.
– Я хотела поспать, - жалобно протянула Таня.
– У нас очень важное собрание, - отрезала Машка.
– Его нельзя провести в другом месте?
– Нет, ты что!
– Маша сделала торжественные глаза, а Таня, переглянувшись с Валерой, обречённо вздохнула.
– Я предлагаю серьёзно обсудить нашего старлея!