Четвертый брак черной вдовы
Шрифт:
— Думаете, я в это поверю? — спросил он так же тихо. — Мне прекрасно видно, кто здесь ведьма. Свели в могилу трех ее мужей и хотели подсунуть четвертого, да не вышло?
— Ты умрешь, — повторила донна Флоренсия, даже не дрогнув.
— Не тресните от ожидания, — Хоэль тоже не дрогнул.
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза со взаимной ненавистью.
— Отребьем безродным ты был, таким и останешься, — сказала донна Флоренсия прежде, чем сбежать с крыльца.
Хоэль расхохотался, как
— Приятно было познакомиться! Жду не дождусь нашей следующей встречи! Заходите, не стесняйтесь!
Прежде, чем выскочить на улицу, донна Флоренсия оглянулась. В глазах ее плескалась злоба, но Хоэля это только рассмешило, и он чмокнул губами вслед теще, словно целуя ее на расстоянии.
— Берегите себя, мамашенька! — пожелал он весело. — И ядом поменьше, поменьше плюйтесь! Ненароком сами потравитесь!
— Ты! — вдовствующая герцогиня вытянула в его сторону руку, тыча указательным пальцем. — Ты недолго здесь проживешь. Недолго. Будь ты проклят!
— Ну что вы сразу проклятиями разбрасываетесь, как самая заправская ведьма, ей-богу, — Хоэль почесал живот, распахнув края куртки, и этим еще больше взбесил благородную донну. — А вот я намерен задержаться. Надо же кому-то присмотреть за вашей милой доченькой. Ах, простите, она вам совсем не доченька. Может, потому и такая миленькая?
— Мерзавец! — прошипела благородная донна и стрелой влетела в карету, дверцу которой услужливо приоткрыл слуга.
Хоэль проводил тещу взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не сплюнуть, а потом вернулся в дом.
Жена стояла в коридоре, и Хоэль сразу прикинул — что именно она слышала из сказанного?
Тонкое лицо Катарины было бледным, как полотно, руки комкали кружевной платочек. Что ее так взволновало? Предположение, что семейка отправила ее мужей на тот свет?
— Надеюсь, вы пошутили? — спросила Катарина, стараясь говорить твердо, но голос дрогнул.
— Я похож на человека, который умеет шутить? — спросил Хоэль, выжидая, пока она скажет — о чем вообще речь.
— Но вы говорили, что уедете
Вот она о чем. Хоэль подошел к ней вразвалочку, усмехаясь углом рта, и сказал на ушко:
— Считайте, что передумал. Я остаюсь.
— То есть как — остаетесь?! — Катарина отскочила от него, и на щеках вспыхнул предательский румянец.
— А что вас так удивило? Вы мне нравитесь, дом меня устраивает, городок тоже ничего, сойдет. Думаю, я здесь приживусь.
— Приживетесь? А вы спросили, устраиваете ли вы меня?
— А что спрашивать? — он надвинулся на нее, как скала.
Катарина сделала шаг назад, он — шаг вперед, и вот уже она оказалась притиснутой спиной к стене, а обойти мужа не было никакой возможности — он упер руки по обе стороны от лица Катарины и с удовольствием продолжал:
— Вы уже сказали свое слово,
— Я?! Уговаривала?! — пискнула Катарина, пьянея от запаха мяты, исходящего от его волос, и от крепкого запаха его кожи, и от близости сильного мужского тела рядом с ее телом. — Я хотела вас спасти у меня долг!..
— Так или иначе, вы взяли меня в мужья, донья. И я намерен им остаться.
— Но я я против — прошептала Катарина, потому что он наклонился к ней очень уж близко.
— А мне кажется, что вы согласны, — сказал он и поцеловал ее в губы.
Это был невероятный поцелуй. Совсем не такой, что хранила Катарина в памяти. Тот был мимолетным, уже подернутым пеленой забвения, а этот он был словно из стихов Гарсиласо де ла Васо! Такой же горячий, такой же настойчивый!..
Если бы Хоэль не прижал ее к себе, она бы точно не удержалась на ногах. Но он прижимал, и очень крепко, и, похоже, не собирался отпускать.
И все же она увернулась и прижалась щекой к стене, судорожно дыша и закрыв глаза.
— Вы сердитесь? — спросил муж необыкновенно серьезным голосом, по-прежнему не отпуская ее из объятий.
— Да, сержусь.
— Резковато получилось, но ваша семейка — это что-то сродни вампирам.
— Не поэтому, — тихо ответила Катарина, — вы и правда были резки, но но, наверное, вы сказали вслух то, что я думала. Только поцеловали вы меня зря. Вам никто не давал на это разрешения. Отпустите.
Хоэль сразу же выполнил ее просьбу и даже поднял руки, показывая, что сдается.
— Тут посамовольничал, согласен — признал он.
— Прекрасно, что вы это понимаете, — сказала Катарина, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
— но ни о чем не жалею, — закончил ее невозможный муж.
— Впредь я запрещаю вам подобное без моего согласия.
— Идет — очень уж легко согласился он.
— Рада, что вы такой сговорчивый.
— но жить рядом с вами вы мне запретить не можете, — заявил он с самым невинным видом.
Катарине оставалось только покачать головой:
— Хоэль И все же меня мучает совесть
— Давайте-ка забудем о совести и обо всех, — перебил он ее. — На сегодняшний день. Идет?
Она посмотрела исподлобья, но потом улыбнулась.
— Хотите, я почитаю вам что-нибудь?.. — предложил Хоэль. — Из своих стихов?..
— Нет уж, избавьте! — воспротивилась Катарина. — Иначе я просто умру от смеха!
— Разве я недостаточно убедителен?! — изумился Хоэль.
Они направились в гостиную рука об руку, и Катарина решительно сказала:
— Читая стихи, вы так же убедительны, как дракон, решивший пропеть принцессе любовный мадригал. Прежде чем утащить ее в свою пещеру и съесть.
Хоэль промычал что-то непонятное, а потом скромно уточнил: