Что предназначено тебе… Книга первая
Шрифт:
Отговорка была слаба, и Доминико сам это понимал. С Дель Маро он познакомился очень, очень давно. Мог ли он считать Дель Маро другом? Однозначного ответа Доминико не знал. Сколько он себя помнил — друзей у него не было никогда.
Назвать Дель Маро союзником Доминико тоже не мог — однако Дель Маро был корсиканцем, и, кроме того, почти что брат — его кузина была женой брата Доминико, вернее, теперь уже вдовой. С точки зрения любого члена Ндрангеты это был очень серьёзный аргумент.
Стефано был коп. В его пользу
Думая об этом, Доминико невольно вспоминал и о том, что Дель Маро слишком много знает о нём. И даже если бы сейчас Доминико пошёл ему навстречу, не было никаких гарантий, что Дель Маро не пустит свои знания в ход в следующий раз.
— Мариано! — крикнул Доминико, но когда помощник показался на пороге, долго молчал, раздумывая, как поставить вопрос. Мариано не следовало ничего знать — не следовало даже заподозрить ничего. — Я хочу, чтобы ты выяснил, кто мог находиться в участке в ночь моего ареста. Помнишь, когда мы только прибыли сюда?
Мариано кивнул.
— Вам перечислить всех?
Доминико пожевал сигару.
— Да. А заодно достань досье, упоминания о родне… кто с кем работает, ну, ты понял меня.
Мариано кивнул и, прикрыв за собой дверь, исчез.
— Чертов коп… — пробормотал Доминико, — сколько же от тебя проблем…
Стоило Доминико произнести последние слова, как перед его мысленным взором возникло лицо сицилийца, с серовато-голубыми, как небо перед грозой, глазами и хитрой улыбкой на губах.
Насколько Доминико мог вспомнить, он не видел, как Стефано улыбался — никогда. И мысль об этом неприятной обидой кольнула грудь.
Доминико скрипнул зубами и, наугад взяв в руки досье, принялся разглядывать.
Дело было, в конце концов, не в том, кто из этих двоих больше значил для него. И даже не в том, кто из них был опасней — Стефано тоже знал то, чего абсолютно определённо не должен знать.
Ндрангета не была просто скоплением банд, враждующих между собой.
Ндрангета имела свою структуру, свой язык, свой закон. Ей, как и много десятилетий назад, не доставало взаимосвязи и организации действий между кланами разных провинций, а особенно — настоящего руководителя.
Бывало, что естественная смерть одного дона или административное переселение другого вызывали беспощадную борьбу за лидерство в каком-либо секторе. Подобные разногласия регулировали, как и много лет назад, стрельбой. Иногда все решалось быстро, но могло и затянуться на месяцы, а то и на годы. Длиться поколение за поколением, так что война заканчивалась лишь тогда, когда последний представитель одной из семей отходил в мир иной. Если же полиция находила того, кто совершил преступление, и предъявляла обвинение, то это лишь откладывало «матч» — до того момента, пока заключённый не выйдет из тюрьмы. Или —
У Доминико больше не было детей. Ему, в определённом смысле, нечем было рисковать. Правда, на Альбионе у него оставался еще один брат — и племянница в Манахате, которая была сиротой. Отец ее погиб в перестрелке с полицией, мать — сестра Доминико — умерла при вторых родах.
Женщину трогать никто из людей Дель Маро не стал бы — их, как верно заметил Стефано, не принято было втягивать в разговор. Брат, строго говоря, знал, на что шёл, и вступил в Ндрангету ещё раньше самого Доминико.
И всё же убийство Дель Маро — не важно, чьей рукой — могло послужить началом войны.
Это было не похоже на то, что случилось между ним и Паско, когда тот попытался перекрыть Доминико пути сбыта плациуса. Во-первых, Паско начал сам. Во-вторых, Доминико был в то время никем. Решение и в тот раз далось ему нелегко — но тогда вопрос стоял о том, вернуться в семью или соблюдать «закон», который не мог защитить его самого.
Закон Содружества Доминико не слишком уважал — но нарушать закон Ндрангеты он не хотел. И не только потому, что в отличие от первого, этот закон подкрепляла пара сотен стволов.
Пока мафия соблюдала омерту, между кланами существовал общий язык, на котором можно было вести разговор. Отказ от омерты означал не только отказ от чести — он означал отказ от доверия и от возможности договориться, становившейся невозможной без неё.
Таскони приехал к Дель Маро как друг. И омерта выступала на стороне Дель Маро. Коп должен был умереть. А Доминико всегда был на стороне омерты и презирал тех, кто не соблюдает её.
Он затянулся в очередной раз и проскользил глазами по трём досье.
Следовало попробовать ещё кое-что. Не то чтобы Доминико надеялся, что от этой попытки будет толк… Но попробовать всё-таки мог. Возможно, тогда, кроме его собственной гордости, не пострадал бы никто.
Доминико взялся за телефонную трубку и набрал номер, который успел запомнить достаточно хорошо.
— Алло! — раздался в трубке звонкий женский голос.
— Джессика?
— Да, а…
— Стефано позови, будь добра.
— Но… кто это?.. — растерянно поинтересовалась она.
— Я его друг. Стефано много рассказывал мне о тебе.
— Да?..
— Да. Например, об этом небольшом островке на юге, где живёт твоя мать… и куда ты отправляешься обычно в сентябре.
Джессика молчала.
— Просто позови его, и всё.
— Хорошо, — потерянно произнесла девушка, так его и не узнав.
Послышались шаги, а через несколько секунд голос сменился на мужской.
— Алло, — произнёс Стефано немного растерянно и довольно зло.
— Привет. Узнал?
Стефано изрёк короткое ругательство и тут же прикрыл трубку рукой.