Дарт Лонгботтом

Добрый Волдеморт

Тонкс, явно колеблясь, всё же поставила на печь одну из сковородок, взмахнула палочкой, приводя посуду в идеальный вид, и через некоторое время по комнате поплыл запах жарящегося бекона. Наконец заметив, что он проснулся, Нимфадора тут же отлевитировала к нему на диван серебряный поднос, на котором стояли фарфоровая чашечка, молочник и сахарница. Кофе пах просто умопомрачительно. Аластор с благодарностью улыбнулся молодой любовнице и сделал маленький глоток. Ни молоко, ни сахар он добавлять не стал.

— А ты чего кофе не пьёшь? — спросил Грюм с подозрением, обнаружив,

что сама Нимфадора держит в руке стакан с обычной водой.

— Меня ночью тошнило, безоар не помог, и я рано утром в Мунго трансгрессировала, — ответила ему Тонкс с каким-то загадочным выражением лица.

— Подлечили? — спросил Аластор, привычно уничтожая магией посуду, которой касался.

— Не-а, — ещё шире заулыбалась Тонкс, забирая у него поднос. — Сказали, что здорова, и даже поздравили!

— С чем поздравили? — тупо спросил Грюм.

— Я беременна, милый! — расхохоталась Тонкс. — И тебя поздравляю, будущий папаша. В роду суровых шотландских мракоборцев появится наследник или наследница.

Сердце Грюма замерло на миг, а потом заметалось в груди, как бешеный бладжер. В голове пронеслись бессвязные мысли: «У меня получилось? Полвека безуспешных попыток! Неужели мне в конце концов удалось? Ну Альбус, ну голова!» Вслух же он выразил всю подобающую такому случаю радость и начал поспешно одеваться.

— Ты куда так заторопился? — насмешливо спросила Тонкс, выверенным жестом разбивая яйцо в сковородку с шипящим беконом.

— Аппарирую на родину, надо подготовиться к нашей свадьбе, — пропыхтел Аластор, пристёгивая протез ноги. Вероятно, в своей традиционной одежде шотландского горца он выглядел довольно забавно, потому что заметил краем глаза, как Тонкс едва сдерживает смех, когда смотрит на него.

— И вообще, в наших краях любят праздновать, — буркнул Грюм.

— Вот как? А я-то думала, нам будет достаточно захватить с собой Люпина для маскировки и расписаться где-нибудь в глуши, — сказала та и всё же захихикала. — А ты, получается, решил настоящую свадьбу устроить, да ещё, смотрю, по местным традициям. Чтоб с гостями, вересковым мёдом и мордобоем, да? Будете мериться, у кого кинжал длиннее, или ещё чем?

— У нас дома так принято, — с лёгкой ухмылкой ответил Грюм, поправляя на талии детали национальной одежды горцев. — Ты только не ляпни, пожалуйста, будто килт — это женская юбка.

Он придирчиво осмотрел в наколдованное зеркало свой клетчатый национальный костюм и спросил Нимфадору:

— Кстати, как там наш Люпин поживает, давно его не видел, он уже готов создать семью с самой прекрасной волшебницей Аврората?

— Конечно, готов. Мы же с ним теперь везде ходим за ручку.

Тонкс придирчиво осмотрела яичницу, затем лукаво подмигнула Грюму и сказала:

— Бедный Римус считает, что я без ума от него. Он ведь даже признался, что оборотень, как будто это какая-то ужасная тайна. После того как его со скандалом выгнали из профессоров? Вот же страус непрошибаемый! Я успокоила его, конечно, — насмешливо фыркнула Тонкс, на секунду отвлекаясь, чтобы убавить огонь, и внезапно добавила: — Но знаешь, у блохастого, похоже, хорошая сопротивляемость

«Империусу». Ты бы обновил ему чары подчинения. А то Люпин мечется туда-сюда, видимо пытается снять ошейник. Сперва говорит, что любит, а потом снова хочет удрать куда подальше.

— Хорошо, я добавлю магии в заклинание, — согласно кивнул Аластор, надевая кожаный плащ поверх костюма. — Прямо сейчас и наведаюсь в его логово. Заодно прикажу ему похвастать знакомым где-нибудь в «Кабаньей голове», что вы решили пожениться и хотите провести скромную церемонию в Шотландии.

— Отлично, милый! — чмокнула его Тонкс в изуродованную шрамами щёку. — А я своей мамаше скажу, что готова выполнить обещание и уже через неделю выйду замуж. Вот она удивится-то, когда узнает, что мой будущий муж — забулдыга оборотень!

— А её удар не хватит? — ухмыльнулся Аластор, доставая из шкафа посох. — Не хотелось бы лишиться тёщи, даже не поняв, что это за «зверь» такой.

— Нет, пусть помучается, — отмахнулась Тонкс. — А то вытрясла из меня, понимаешь, обещание выйти замуж в обмен на помощь лорда Лонгботтома братьям Уизли. Помнишь же, этим оболтусам денег на магазин не хватало? Вот пусть теперь она и думает, а стоило ли шантажировать родную дочь!

— Всё-таки характер у тебя от Блэков, милая, — хохотнул Грюм.

Он огладил Тонкс по крутому бедру, нежно поцеловал в подставленные губки и вышел вон. Сегодня ему предстояло много приятной суеты…

Через два часа, закончив все дела в Лондоне, Аластор схватился за висевшую на шее цепочку и исчез в портале, чтобы через несколько секунд появиться на аппарационной площадке в Керкуолле. Самое крупное поселение на Оркнейских островах сложно было назвать многолюдным местом, как и весь далёкий от Лондона архипелаг. Из семидесяти островков здесь только двадцать могли считаться обитаемыми. Эти места были заселены как магами, так и простецами, которых было около двадцати тысяч. На прочих островах ещё во времена первых Стюартов волшебники организовали магические заповедники. На одном из этих клочков земли находился и полуразрушенный замок предков Аластора.

Надолго задерживаться в Керкуолле Грюм не собирался, сейчас были дела поважнее. Он отметился в местном отделении Аврората и аппарировал на остров Уэстрей. Не желая заходить в единственное маггловское поселение Пироволл, Аластор прошёл мимо, даже не взглянув на знаменитый замок Нолтленд, от которого, правда, остались лишь высокие стены и гигантская винтовая лестница. Путь Грюма лежал дальше, к магической деревушке, скрытой от глаз магглов.

Десяток длинных домов, в которых много столетий жили местные волшебники, встретил его вьющимися из печных труб дымками и запахом навоза. Аластор ухмыльнулся и внимательнее стал смотреть под ноги, не хватало ещё вляпаться, тогда насмешек точно было бы не избежать. Деревня словно существовала вне времени, волшебники здесь жили тем же укладом, что и тысячу лет назад, почти полностью игнорируя происходящие в мире изменения. Он отвечал на приветствия дальней и ближней родни, пока не дошёл до дома, отдельно стоящего почти возле самого моря.