Дарт Лонгботтом

Добрый Волдеморт

Постучав в неказистую деревянную дверь, Аластор заметил, как глазницы оленьего черепа, висевшего над входом, мигнули зелёным светом, разрешая идти. Он немедленно вошёл, наклонив голову, чтобы не удариться о притолоку. Весь дом представлял собой одну огромную комнату, в центре которой горел костёр в обложенном камнями очаге. Магическое пламя не давало много дыма, но лёгкий аромат горящих поленьев и еловой смолы всё равно ощущался. На стенках повсюду висели пучки трав, тут и там лежали шкуры, а под ногами хрустели кости.

Впрочем, Аластор сам был из этих мест, поэтому не обратил никакого

внимания на обстановку дома. Ему нужна была хозяйка — древняя ведьма, которая сидела на табурете у очага и вырезала что-то острым ножом на моржовом клыке. Не приближаясь к старухе слишком близко, Аластор опустился на одно колено и почтительно произнёс:

— Я выполнил волю магии, великая мать. Совсем скоро особа королевской крови, которая носит ребёнка от меня, станет моей женой.

Как только ведьма подняла на него взгляд, на плечи Грюма навалилась чужая недобрая сила, тяжёлая, словно могильная плита.

— Она чистокровная из рода Блэков, ты уверен в этом? — прокаркала старуха.

— Её отец — грязнокровка, — признался Аластор. Он твёрдо посмотрел в глаза ведьме и холодно добавил: — Золото остаётся золотом, даже если спрятать его в нужнике. Она сильный маг и метаморф.

— Имя?

— Нимфадора, но оно ей не нравится, она предпочитает, чтобы её называли Тонкс.

— Значит, мать дала ей прозвище «Дар природы», а она сама предпочитает считать себя: «Бей сильных»?

— Да, великая, мы с ней похожи.

— Что ж, Мудиг, ты вырос находчивым воином, не хуже, чем твои достойные предки, — коротко усмехнулась древняя ведьма, пожевав сухими губами. Взгляд её нечеловеческих, лишённых белков глаз, вновь прошёлся по его фигуре, казалось просвечивая душу насквозь.

Аластор про себя порадовался, что пустая глазница на его лице закрыта кожаной повязкой, а артефакт невыразимцев спрятан в кармане. От ауры древней старухи шло нестерпимое магическое давление, ощущаемое даже в обычном мире как покалывание ледяных иголок по всему телу.

— Я выполнил волю магии, великая, — повторил он, бестрепетно глядя в бездонную глубину нечеловеческих глаз старухи.

— Ха-ха! Своими поступками, Мудиг, ты мне больше напоминаешь хитреца Локи, чем его побратима Одина, — хрипло рассмеялась карга. — А впрочем, я сейчас посмотрю, что там напряли норны.

Аластор, затаив дыхание, ждал её слов.

— Свершилось! — загремел голос древней ведьмы. — Магия простила твоего предка, графа Хепборна Ботвелла, за его преступление. Смерть лорда Дарнли, Генриха Стюарта, больше не будет висеть проклятием на вашем роду. Ты станешь последним, кто понесёт наказание за убийство несчастного короля. Твоего сына проклятье не коснётся.

— Благодарю, великая мать! — уважительно склонил голову Аластор.

— Мне не нужна твоя благодарность, — произнесла старуха, и её глаза сверкнули тьмой. — Но раз ты такой вежливый, взамен я будущее немного приоткрою. На твоей ауре, Мудиг, лежит печать смерти. Ступай и насладись последними счастливыми днями своей жизни!

— Теперь я не боюсь умереть, великая мать, — гордо ответил Аластор, встал на ноги и опёрся о посох. — Мне только жаль, что я не увижу своего сына или дочь, но, надеюсь, я умру в бою, а не от яда или удавки.

— Гордец. Впрочем,

как и все твои предки. — И смех старухи показался Аластору треском костра. Древняя ведьма придирчиво осмотрела узор на моржовом бивне и нехотя пробурчала:

— Ладно, я ненадолго появлюсь на вашей свадьбе. Посмотрю на твою будущую жену. Может, и её судьбу смогу прочитать в переплетении нитей. И я ведь уже говорила тебе, сын у вас будет, не сомневайся.

Древняя ведьма замолчала и отвернулась к огню, больше не обращая на него внимания.

«Мой сын… Всё-таки сын!» — с удовлетворением подумал Грюм. — «Пускай ребёнок будет носить чужую фамилию, пусть даже Тонкс никогда не раскроет ему, кто был его настоящим отцом. Но разве это имеет значение для вечности? Главное — кровь древнего рода Хепборнов, пускай запачкавшаяся в вонючей жиже Стюартов, будет жить в веках через моего ребёнка!»

Любому магу, знакомому с историей этих мест, была бы понятна причина его радости. Много лет назад родителей Грюма убила мантикора, приплывшая с соседнего острова. Аластор, только закончивший к тому времени Хогвартс, приехал домой на похороны. Как оказалось, его родители ждали второго ребёнка, но вмешалось родовое проклятье. Об этом ему рассказала древняя ведьма, жившая на отшибе, у самого моря. Она же и сообщила, что на Аласторе магическая кровь рода Хепборнов и закончится.

Когда Грюм спросил, можно ли снять проклятье, древняя карга ответила, что это случится, только если он женится на девице, в жилах которой течёт королевская кровь. Аластор знал, кто в магическом мире подходит под это условие. Со Стюартами издавна были связаны узами крови надменные Блэки. Не просто так многие волшебники считали тех королевским родом.

Вот только у обычного шотландского аврора не было ни единого шанса породниться с семьёй высшей волшебной аристократии. Однако другого способа снять давнее проклятье, которое веками тяготело над его родом, не было. Условия были сформулированы предельно чётко: «Пламя ненависти должно обратиться в свадебные кольца».

Когда-то его дальний предок Джеймс Хепборн, граф Ботсвелл четвёртый, женился на королеве Шотландии Марии Стюарт. По законам магического равновесия, представители этих двух родов снова должны были вступить в брак. Более того, чтобы проклятье спало, этот брак не мог оставаться бездетным.

К Блэкам нельзя было подступиться, а других представителей магической ветви шотландских королей к двадцатому веку уже не осталось. Магия исчезла, растворившись в крови обычных людей.

Неизвестно, как именно Альбус Дамблдор узнал о проблеме Грюма, но, видимо, не напрасно того за спиной называли сильным легилиментом. Однажды Дамблдор пригласил Аластора в «Кабанью голову» и без обиняков рассказал, как видит их сотрудничество. Интрига с Блэками была рассчитана на долгие годы, но в конце концов всё случилось так, как и обещал Дамблдор, за что ему Аластор был искренне благодарен. А то, что всю свою жизнь ему пришлось бегать по заданиям Великого Светлого волшебника, бесплатно рисковать и выполнять любые грязные поручения, совершенно не трогало Грюма. Он бы убил или посадил в Азкабан ещё столько же врагов Дамблдора, лишь бы приблизить тот день, когда проклятье исчезнет.