Дарт Лонгботтом

Добрый Волдеморт

«Вот так пригреешь змею на груди, — подумал Шив, — и она ужалит тебя в самый неподходящий момент. Ведь любому Избранному чужда благодарность, мне ли не знать».

Поэтому Палпатин сделал вид, что просто зашёл посмотреть на установленные в помещении агрегаты для наблюдения за звёздами. Ненадолго задержавшись возле примитивной серебряной астролябии, он вернулся к выходу и зашагал по лестнице, чувствуя возмущённый взгляд Избранного между лопатками.

Наверху оказалось свежо и ветрено, как обычно и бывает на такой высоте. Ночное небо подсвечивалось зловещей зеленоватой черепушкой,

от которой распространялось гнетущее чувство страха и безысходности. Шив довольно улыбнулся и, незаметно накинув маскировку, стал наблюдать за развивающейся драмой.

Терять сразу всех своих шпионов он не захотел, те ещё могли принести некоторую пользу, сообщая о планах Волдеморта. Поэтому, увидев, как Дамблдор и Снейп приготовились атаковать «Пожирателей», Палпатин хлопнул в ладоши и развеял чары невидимости, заставив всех повернуться к нему.

— Сколько дешёвого пафоса, господа маги. Вместо лязга мечей и свиста заклинаний я вижу перед собой какую-то мелодраму.

Шив ещё пару раз демонстративно хлопнул в ладоши и невозмутимо поинтересовался, не обращая внимания на направленные в его сторону палочки:

— Скажите честно, директор Дамблдор, стоило ли тратить невосполнимые сокровища Хогвартса на оплату услуг французского архимага? Неужели вы так хотели убить лорда Лонгботтома и его сына? Может быть, вам было бы лучше самому прислать вызов на дуэль, так сказать, официально? А то как-то несерьёзно получилось для «Великого и Светлого», — с презрением в голосе выделил Палпатин почётные прозвища Дамблдора.

— Боюсь, сейчас наступили не самые подходящие времена для честной дуэли, мой мальчик, — отстранённо произнёс Дамблдор, безуспешно пытаясь проломиться сквозь защиту разума Палпатина.

Так и не получив подтверждения своих предположений, Великий Светлый маг сделал вид, что ему это удалось, и грозно сказал:

— Я читаю в твоём разуме как в открытой книге! Страх потерять своё положение в Визенгамоте заставил тебя перейти на сторону тёмных сил, мой мальчик. Иначе как страхом потерять всё я не могу объяснить твоё появление в замке этой ночью. А значит, то нападение, которое устроила миссис Лестрейндж на ваш мэнор, было всего лишь уловкой?

— Что? Какая, к Моргане, уловка, ты что несёшь, старый идиот? Я ненавижу Лонгботтомов! — рявкнула ошарашенная Беллатрикс.

В воздухе словно бы лопнула невидимая струна, и Лестрейндж, сжигаемая ненавистью, тут же запустила в Палпатина какое-то проклятье. Однако неожиданный и точный удар в висок от Алекто Кэрроу отправил ту в глубокий нокаут. Вылетевшие чары растаяли в небе, палочка выскользнула из руки потерявшей сознание Беллатрикс и жалобно зазвенела по полу.

Оборотень длинным прыжком попытался отскочить в сторону лестницы, но младший брат Алекто мгновенно бросил в того связывающее заклинание. Торфинн Роули добавил следом к верёвкам Амикуса оглушающее проклятье и, не делая паузы, оба «Пожирателя» немедленно атаковали Снейпа. Тот отбил прилетевшие чары и уже собрался ударить в ответ, когда…

— Сомнус Максима! — проревел громогласно Дамблдор, вкладывая в заклинание море сил. Все «Пожиратели Смерти» попадали на пол, словно скошенная трава. Один

только Снейп, хоть и свалился вместе с остальными, похоже не потерял сознание из-за сильной боли в сломанном носу.

Палпатин издевательски поцокал языком, в душе порицая слишком гуманные методы светлых, и немедленно ударил по Дамблдору потоком фиолетовых молний. Как и в прошлый раз, тот ничего не смог противопоставить бывшему ситху. От силы удара тело директора впечаталось в стену, едва не повторив судьбу Паркинсон.

Великий Светлый волшебник бессильно забился в конвульсиях, пронзаемый нескончаемыми разрядами молний. Взмахнув другой рукой, Шив призвал выпавшую у Альбуса Старшую палочку и небрежно сунул закопчённый артефакт в карман мантии.

Затем, приподняв Дамблдора телекинезом повыше над зубцами башни, Палпатин прекратил поджаривать того молниями и, помня, что предвидение не обещало директору гарантированную смерть, произнёс для надёжности:

— Авада Кедавра.

Убивающее проклятье ударило точно в центр груди Великого Светлого волшебника, и тот камнем полетел вниз. Наступила тишина, казалось, мир застыл. Слышался только свист ветра, так похожий на звуки, которые издают несущиеся стремглав игроки в квиддич.

Посмотрев в ночное небо, Шив небрежным жестом заставил исчезнуть наколдованный «Пожирателями» череп, причём сразу вместе со всеми облаками. Он с грустью подумал, что безразлично мерцающие в вышине звёзды могут навсегда остаться для него недостижимыми, и невесело вздохнул. Да, месть свершилась, но какое это имеет значение для его мечты вернуться в свою Галактику?

И тут Палпатин озабоченно нахмурился. Магия вероятностей сигнализировала ему, что враг отнюдь не погиб. Помянув магистра Йоду и пожелав тому переродиться гоблином, Шив стремительно подбежал к краю защитного ограждения. Он перегнулся над парапетом и начал высматривать место, куда мог свалиться Дамблдор. Убитого нигде не было видно.

Просканировав магией окружающее пространство, Палпатин понял, что этажом ниже также перестала ощущаться аура заколдованного Поттера. Он с изумлением покачал головой и подумал, что тот, похоже, действительно местный Скайуокер. Только поистине Избранному могло так повезти: едва в Дамблдора попала «Авада», как Поттер в мгновение ока стряхнул оцепенение; разобрался в происходящем и, оседлав метлу, выпрыгнул из окна; мгновенно оценил обстановку и, словно ловец, несущийся за своей целью, вероятно у самой земли подхватил падающее тело. А ведь Дамблдор весил намного больше, чем золотой снитч.

«Вот так и Энакин, когда был ещё совсем ребёнком, сумел взорвать огромный „Барышник“ неймодианцев, — огорчённо подумал Шив и пробурчал себе под нос: — Наплачусь я ещё с этим Избранным, ох, чувствую, наплачусь».

К его неудовольствию, магия вероятностей согласно кольнула сердце. Выругавшись на языке хаттов, он развернулся к валявшимся волшебникам.

— Энервейт, — пустил Палпатин круговое заклинание, и в чувство пришли все, кроме, похоже, действительно убитой женщины, по-прежнему лежавшей возле стены. Только сейчас Палпатин заметил, что вместо Панси там валяется совершенно незнакомая ему взрослая ведьма.