Девушка с экрана. История экстремальной любви
Шрифт:
— Алешенька, спасибо большое. Она мне так нравится. Это американская?
— Нет, итальянская.
— А почему не американская?
— У итальянцев мастера лучше.
— А я не знала. А мы будем танцевать?
— И танцевать тоже.
— А что еще? У твоего друга есть кабинет с диваном?! Я так хочу тебя!
Она недвусмысленно улыбнулась. Я знал, что до утра она будет шелковой. А ночью своими повлажневшими пальчиками будет, как безумная, сжимать мое тело, плечи, бедра, фаллос.
Мы
— Как в постели, — улыбалась она, — с полуслова. Ты мой идеальный партнер!
— Я не знал, что вы так великолепно танцуете.
— Это только с тобой!
— Зачем вам нужен диван? По-моему, это роскошь. Вы и так сможете…
— Прямо на танцевальной площадке?!
Она взялась за мое бедро под пиджаком и погладила ягодицу. Замшевые сапоги меня сильно возбуждали, и обнаженные выступающие колени. Неожиданно она прильнула ко мне всем телом и попала своей ложбиной на мой выступ. Я сжал ее талию сильней. Мы едва двигались в ритм музыки, обнимаясь. И втираясь.
— У меня соски возбуждены от одного твоего вида, Алешенька, сделай что-нибудь. Я умираю…
Музыка остановилась. Руководитель ансамбля в платиновом кителе объявил:
— А сейчас, по заказу, для нашей гостьи из Москвы, Арины, прозвучит итальянская песня «Parole».
Она обвила мою шею руками.
— Спасибо, мой любимый.
Потом оркестр играл еще четыре песни для гостьи из Москвы. Открыли вторую бутылку шампанского, присланную щедрым хозяином на наш стол. Стали носить горячее, блюд восемь. Она уже ничему не верила. У нее не было сил удивляться.
— А можно это завтра как-нибудь попробовать, у меня нет сил? Я только хочу с тобой обниматься…
Я дал команду официантам по-английски.
— Только обниматься, и все?
— Нет, кое-что еще. Чтобы ты меня страстно сжал и … Здесь неудобно говорить. У тебя потрясающие объятия.
— Неужели вам что-то неудобно, Ариночка? У вас публичная профессия — актриса.
— Я не играю в жизни, — сказала серьезно она. И стала считать: она насчитала 24 блюда на нашем столе, столике и стульях. Когда стулья освободили, подошел Саня Мартов с большой коробкой в виде сердца в руках:
— Это у нас только для очень знаменитых и важных гостей. Поздравляем вас с днем рождения!
Он вручил ей большую коробку французских дорогих конфет. Даже я был удивлен. И сделал зарубку: подарить Сане свои
Ариночка пила приятное шампанское (которое на нее приятно действовало) и, похоже, сцен устраивать не собиралась: обычно она устраивала сцены, когда выпивала.
Я ждал главного сюрприза, когда принесут десерт. Наконец принесли клубнику в малиновом соусе в вафельных лепестках.
Она попробовала и просто сказала:
— Я сейчас, кажется, кончу!
Она это так естественно сказала, что я до неприличия громко рассмеялся.
— Я уже кончаю! У меня сейчас будет оргазм. Я ничего подобного в своей жизни не ела.
Она наклонилась и клубничными губами с малиновым дыханием поцеловала мои губы.
Прощальный танец мы танцевали под музыку, подаренную нам Саней: «When I'm with you, it's paradise». Классная песня, которую когда-то великолепно исполнял оркестр Миши. В вечер моей свадьбы.
Я щедро дал официантам на чай и пошел вниз, в кабинет Сани. Дивана в нем не было…
— Саня, большое спасибо!
— Алеша, я надеюсь ей все понравилось? Мы очень старались.
Я обнял его широкие плечи и поцеловал в щеку.
— Все было восхитительно! Суперпрекрасно.
Я вручил ему чек за наш романтический ужин.
— Сейчас дам команду.
Я не понял, о чем он. Два официанта вынесли за нами пакеты, набитые серебряными коробками из фольги, в которых были французские деликатесы. Ариночке — на завтра.
Я предложил ей повести машину и предупредил, что она автомат и что ничего сильно крутить и нажимать не надо. Рна завизжала от восторга. Я был в дымину пьян, но чувствовал себя хорошо.
Приехав, она быстро раздела меня и, не промедляя (от слова «немедля»), села на него.
Мы еще два раза поднялись на вершину утех и спустились в долину наслаждений.
Проснувшись в два, мы сотворили пиршество на столе, которое запивали заледенелым миндальным шампанским.
— Ты меня любишь, Алешечка? — после первого бокала спросила она. Я замялся.
— Хоть немножечко? Ну и не надо. Главное, что я очень люблю тебя, — после второго бокала еще спокойно сказала она.
После третьего бокала она устроила мне скандал.
Потом, стащив меня на пол и оседлав, как римская наездница, рыдала, брызгая слезами мне в лицо, кончая в безумном оргазме.
Ночью:
— Ариночка, что ж ты такая ебливочка? — спрашивал он.
А она отвечала, закатывая глаза:
— Что же мне делать, если я это очень уж люблю? Так, так, Алешенька, так!.. — говорила она, обнимая и наседая. И, извиваясь, поднималась на гребень волны, кончая.
О, как ей нравились его оргазмы. Ее оргазмы. Судороги, конвульсии, дрожь — вместе.