Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал
Шрифт:
12 мая от польских комиссаров прибыл гонец Роздовский [315] , еще раз заверяя, что русским комиссарам следует ожидать дальнейшего решения сейма. Как только оно придет, они не замедлят объявить.
14 мая от Зумского и армии конфедератов прибыл подьячий Петр Долгов с письмом к Долгорукову и Ртищеву, сообщив, что польская сторона уже назначила комиссаров для обмена пленных. Они немедля явятся на границу с русскими пленными.
28 мая в Москве родилась принцесса и царская дочь Феодосия Алексеевна.
315
В русском статейном списке поручик Семен Бероновский.
1 июня возвратился генерал-майор Дроммонд, бывший со своим отрядом в Быхове. Он привез с собой захваченными у поляков около двадцати знамен, пятьдесят пленных, среди них майора Фриcе, одного капитана, двух поручиков, одного фенриха и одно полковое орудие, а также около четырехсот мушкетов, несколько литавр и барабанов.
6 июня в Смоленск прибыл дьяк Григорий Богданов, чтобы выехать с думным дворянином Нащокиным в посольство в Польшу и там по-новому вести переговоры о мире. Он должен предложить полякам за отторгнутые местности в Белоруссии и Украине Ливонию, которую передадут им, отобрав у шведов, или наличные деньги для выплаты войску.
7 июня в Москву отправлен стряпчий Юрий Лутохин с письмом господ комиссаров, которые нуждались в приказе, что делать дальше. Ведь неясно, что предпринять думному дворянину Нащокину, прежде чем последует что-то определенное от польских комиссаров, а прежние посланники и гонец еще не возвратились из Польши.
18 июня прибыл из Москвы толмач Данила Кононов с приказом от Его Царского Величества о том, что согласно прошлому приказу гонец Иван Никитин должен тотчас же отправиться к польскому королю для свободного проезда послов. Думному дворянину Нащокину и Богданову следует задержаться в Смоленске до дальнейшего приказа.
22 июня отбыл подьячий Иван Никитин с письмом Его Царского Величества к Его Величеству королю Польскому относительно свободного проезда послов. Равным образом другой подьячий, Василий Мыконкин, выехал с письмом комиссаров к подкоморию оршанскому господину Стецкевичу, чтобы прийти к соглашению относительно вывода гарнизона и сдачи крепости Борисов, а также доставить тамошнему коменданту дальнейшие приказания.
27 июня вернулся в Смоленск отправленный к Его Царскому Величеству в Москву стряпчий Лутохин и доставил господам комиссарам наказ о ведении переговоров. Настоятельный приказ гласил сделать полякам уступки только до реки Березина и не более и не отступаться ни от одного человека из тех пленных, кто перешли в русскую веру и пребывают на службе.
5 июля отправили жильца Ивана Богданова к господам комиссарам с письмом относительно их долгого отсутствия и к литовскому войску ради обмена пленных.
16 июля пришел приказ Его Царского Величества из Приказа Тайных дел, чтобы думный дворянин господин Нащокин отправлялся в Москву к Его Царскому Величеству.
19 июля приехал фенрих с письмом из гарнизона Борисова. Он сообщил, что комендант Кирила Хлопов сдал крепость подкоморию оршанскому Стецкевичу на условиях свободного выхода со всеми своими людьми и теперь уже находится в пути.
22 июля в Смоленск прибыл гонец польского короля Степан Медекша с письмом Его Королевского Величества к Его Царскому Величеству, а также с письмами генерала Гонсевского и маршала Журонского.
23 июля гонец Медекша был на переговорах у господ комиссаров, поскольку генерал Гонсевский в своем письме к ним пожелал открыть свое намерение посредством его устного сообщения. Он объявил, что не стоит надеяться на съезд, прежде чем господин думный дворянин Нащокин не исполнит у Его Королевского Величества все согласно обещаниям, которые Его Царское Величество дал генералу Гонсевскому, и не выполнит все условия, на которых мог бы быть основан мир. Посему его послали к Его Царскому Величеству настаивать на скорой подготовке этого. Равным образом русские посланники и гонцы останутся при польском королевском дворе до прибытия господина Нащокина.
25 числа императорские посланники испрашивали через думного
26 июля от господ комиссаров отправился в Москву к Его Царскому Величеству гонец Степан Дичков, чтобы получить приказ, касающийся переговоров с польским гонцом Медекшей и того, что предпринять далее в переговорах с императорскими послами и следует ли им остаться. В тот же день также выехал из Смоленска в Москву гонец Медекша.
28 июля в полдень в Смоленске поднялась сильная буря, сносившая башни, раскаты и крыши, переворачивавшая целые здания и причинившая невероятный ущерб. В тот же день в Смоленск прибыл бывший комендант Борисова Кирила Осипович Хлопов с отпущенным оттуда гарнизоном, орудиями и вооружением, которое ему дозволили взять. Поляки сопровождали его до Красного.
2 августа из Москвы прибыл гонец Его Царского Величества с письмами к господам комиссарам. В них извещали, что 25 июля в столичном городе Москве произошло возмущение среди простого люда. Часть бунтовщиков начала грабить дома в городе, другие же явились к Его Царскому Величеству в Коломенское, в миле от Москвы, с заносчивыми речами и совершенно непочтительным образом, требуя много несправедливого. Но этот бунт, слава Богу, унялся, поскольку солдаты, ничего не зная об этом злом намерении, решились принудить этих смутьянов к повиновению. Многих из них убили, других же схватили, повесили, отрубили головы или отправили в ссылку, так что нечего было более опасаться [316] . Это же повелели довести до сведения всех здешних жителей. Некоторые бывшие тогда при этом сообщали, что из-за этого бунта погибли около тысячи человек, большей частью невинные люди. Ведь тогда хватали каждого встреченного на улице и тотчас вешали, даже если они ничего не знали об этом намерении и вышли посмотреть, что происходит, или шли по своим делам.
316
В рукописи изначально «надеяться» (zu hoffen), исправленное другой рукой на «опасаться» (zu furchten). Неясно, идет ли речь об ошибке переписчика или о действительной надежде автора «Дневника» на ослабление русского государства вследствие бунта. Ничто другое в «Дневнике» не обнаруживает следов подобных надежд: несмотря на часто выражаемую антипатию по отношению к русским, автор «Дневника» выступает противником любого бунта подданных против своего государя.
16 августа от комиссаров литовского войска, назначенных для обмена пленных, господина Анджея Волана, судьи ошмянского, и господина Липского, подстолия полоцкого, прибыл гонец по имени Глуховский с письмами к русским комиссарам. Они гласили, что Его Величество король Польский назначил для обмена пленных господина полковника Кшиштофа Стецкевича, подкомория оршанского, а все литовское войско – их обоих. Поэтому и русским комиссарам надлежит послать в этом качестве кого-то из наших и определить время и место их встречи.