Дневник. Том 1.
Шрифт:
написать книгу об античных типах, о Венере, об Атлете и т. д.
Он исходил бы из эгинских барельефов.
Говоря об античной красоте, он загорается огнем веры и
рассказывает нам совершенно серьезно, благоговейно, потря
сенный, словно язычник, преклоняющий колена при виде бо
жьего перста, историю о немецком ученом Готфриде Мюллере,
который отрицал солнечное божество в Аполлоне и погиб, сра
женный солнечным ударом! <...>
1
169
Пятница, 18 июня.
Дидо, бесцеремонный, как все глупцы, в связи с тем, что он
называет нашими бравадами в области стиля, спрашивает,
имеется ли у нас словарь, изданный Французской академией.
Мы чуть было не спросили: «Которого года?» Ведь словарь —
это альманах!.. Достоин жалости тот, кто не знает, что человек,
не обогащающий язык, не может стать писателем!
Суббота, 19 июня.
«История Марии-Антуанетты» поступила в продажу.
Мне попалась на глаза разносная статья о наших «Интим
ных портретах» в «Корреспондан» *. Эти литературные груп
пы — дурищи. Содержание книги для них — ничто; все сво
дится к вопросам грамматики и формы. Очевидно, мысли, вы
сказываемые в книге, их не интересуют — они не прощают
только слов. <...>
2 июля.
В деревне, в эти дни, казалось бы, уже утратившие свои
названия четверга, пятницы или субботы, — ибо ничто их не
различает, ничто, так сказать, не расчесывает, — в эти бесцвет
ные дни, измеряющиеся только двумя событиями — завтраком
и обедом, среди деревьев, объятых глубоким покоем, земли и
неба, куда мертвое время роняет час за часом с церковной коло
кольни, — читал «Ришелье и Фронду» Мишле. Стиль отрыви
стый, рубленый, шершавый, во фразе — ни связанности, ни
плавности; идеи брошены, как краски на палитру, что-то вроде
пастозной живописи * или, пожалуй, частей тела на анатомиче
ской таблице: disjecta membra... 1
Но здесь таится огромная опасность. Ведь последняя книга
этого большого поэта — прямой путь к тому, что уже сказы
вается в нынешнем отношении к развалинам прошлого и что
восторжествует завтра. Все в этой книге без прикрас, обнажено,
оголено; без лавровых венков, без одеяний, расшитых гераль
дическими лилиями, даже и вовсе без одежд. Прощупанные до
самой своей сути, люди лишены там пьедестала, а обстоятель
ства — целомудренных покровов. У славы обнаруживаются
язвы,
скальпель и хирургическое зеркало врача. Историк здесь подо-
1 Растерзанные члены... ( лат. ) *
170
бен медику, исследующему мочу, с картины голландского ху
дожника *.
Строение таза у Анны Австрийской, осмотренного, как это
бывало в «каменных мешках» Блэ *. Даже зад Короля-Солнца,
обследованный словно полицейским врачом... Никаких богов, ни
религий, ни суеверий, но лишь послед Истории, выставленный
на всеобщее обозрение. Но куда, куда же идет наш век, оста
вивший все свои иллюзии — иллюзии прошлого? Куда приведет
эта великая дорога Истории, которая скоро будет уже только
дорогой королей, королев, министров, полководцев, пастырей
народных, показанных во всей своей грязи и человеческом ни
чтожестве, — дорогой королей, подвергшихся ревизии? <...>
7 июля.
Снова немного пожили в Париже и изучали его. У Сен-Вик-
тора, в глубине дома № 49 по улице Гренель-Сен-Жермен.
В конце двора, на нижнем этаже, — маленькая гостиная, где
повсюду висят в рамках копии Леруа с рисунков Рафаэля и
старых итальянских мастеров. Приходит Сен-Виктор, взъеро
шенный, растрепанный, взлохмаченный, нечищеный, весь на
распашку, душой и телом, — славный малый, красивый, как
эфеб эпохи Возрождения, во всем своем лучезарном беспорядке;
он не создан для современной одежды, которая его полнит и
как-то начванивает.
Выходя от Сен-Виктора, мы наталкиваемся на отца Баррь-
ера: стоя в халате у дверей, он чистит жардиньерку. Говорит
нам обо всех боях, которые он выдержал в «Деба» из-за нас, о
злых нападках Саси на наш стиль, препятствующий его рек
ламе. Саси — маленький человечек, воодушевляемый мелочной
злопамятностью, занимает высокий пост главного редактора
«Журналь де Деба»; сводя все к вопросам формы, он, вместе
с целой армией учителей, вооруженных указкой, дает приют
охвостью классицизма; они вымещают на спинах второй груп
пировки 1830 года все то, что они были вынуждены сносить от
молодых талантов и независимых служителей муз... В этом —
великая опасность для партии, которая могла бы привлекать
молодежь. < . . . >
Круасси, июль.