Дни мародёров
Шрифт:
— Курили тентакулу, — сердце Сириуса упало. Макгонагалл ахнула, закрыла ладонью рот. — Пили огневиски... — ее губы чуть изогнулись, — ... занимались сексом.
Сириус потер лицо.
Просто потому что ему не хотелось видеть весь этот ужас.
Хотя бы пару секунд.
Когда же он открыл глаза, Макгонагалл уже усаживала в кресло посеревшего Люциуса, которому, кажется, стало плохо, Дамблдор снял очки, но так и не положил их на стол. Наверняка он думал что-то вроде того, что вот ему уже сто лет, а дети все равно находят способ потрясти его седины.
Макгонагалл наколдовала кубок с водой и подала его Люциусу.
Белобрысая
— Что же... — Дамблдор едва слышно кашлянул, возвращая себе голос. — С этим мы разберемся, но как вы объясните то, что не меньше дюжины человек готовы подтвердить, что видели Сириуса в гостиной вчера вечером?
— Я знаю только одно, сэр, — твердо сказала она. — Вчера ночью нас видела половина Хогсмида. Понимаете ли, мы сильно напились, шли по улице и громко пели, а местные жители высовывались из окон и грозились, что пожалуются в школу. Насчет огневиски и всего остального можете спросить у владельца трактира «Кабанья голова». Он сам вручил нам ключи от комнаты и даже записал нас в какую-то книгу. Когда мы вернулись в школу, был примерно час ночи. В то время эта девушка была уже мертва.
Макгонагалл прижимала руку к губам, поочередно глядя то на Сириуса, то на Роксану.
Люциус морщился и страдал в своем кресле так, будто мечтал, чтобы ему вырвали уши вместе с тем, что он только что ими услышал.
— Все было так, как говорит мисс Малфой, мистер Блэк? — спросил наконец Дамблдор, нарушив эту гадскую тишину. Сириус невольно отметил перемену в обращении и перевел взгляд на Дамблдора. До этого он вел немую борьбу с Роксаной.
— Да, сэр.
— И это... все? Больше вы мне ничего не хотите рассказать? — он нацепил очки обратно на свой крючковатый нос и внимательно поглядел на Сириуса.
— Все, — твердо ответил он.
— Ну что же. В таком случае я должен связаться с администрацией трактира «Кабанья голова».
Сердце Сириуса радостно скакнуло и заколотилось где-то в горле.
Роксана поднялась с кресла и демонстративно встала рядом, сжав обеими руками его ладонь. Весь вид ее говорил о том, что она согласна на любую кару.
«Ух и оттрахаю я тебя» — с пронзительной нежностью подумал Сириус, переплетая с ней пальцы. Серьезно, ему стоило больших усилий, чтобы не признаться ей в чем-нибудь прямо сейчас. Вот как он был ошеломлен, счастлив и благодарен.
— Хотя я не думаю, что мисс Малфой сказала нам неправду. Такое признание дорогого стоит, вы со мной согласны, Люциус? — и директор мельком посмотрел на Малфоя, подтянув к себе чистый лист пергамента.
— Вы забыли об одном важном обстоятельстве, — Малфой поднялся из кресла и одернул на себе мантию. Его губы побелели, глаза метали молнии. — Погибшая девушка сама назвала имя убийцы, — он оперся ладонями в кожаных перчатках прямо на директорский стол. Дамблдор не шелохнулся. Малфой говорил так тихо, что Сириус едва разбирал слова. — Вам так хочется верить в невиновность мальчишки, что вы готовы закрыть глаза на...
— Я поверил не ему, Люциус, а вашей сестре, — спокойно молвил Дамблдор. — Быть может, вы сомневаетесь и в ее честности?
Люциус резко выпрямился и бросил на Роксану короткий горький взгляд.
Сириус почувствовал, как Роксана прижалась к нему. Настолько сильно и незаметно, насколько это было возможно в обществе двух преподавателей и родного
— Нет, директор, — наконец изрек Люциус, отворачиваясь. — В честности своей сестры я не сомневаюсь ни секунды.
— Безусловно, — Дамблдор обмакнул перо в позолоченную чернильницу. — А последние слова умирающей едва ли можно рассматривать как свидетельство, Люциус. По словам мадам Помфри, в последние минуты девушка уже никого не узнавала и не понимала, где находится, — лицо старого директора, до этого сосредоточенное и серьезное, подернулось печалью. Но он ничего не сказал, только провел пальцем по кустистой брови и занялся письмом трактирщику.
Сириус нахмурился.
— А насчет наказания... теперь, как мне кажется, оно переходит полностью в компетенцию школы. Вы согласны со мной?
— Не думайте, что я оставлю это так... — прошипел Малфой, — ... Дамблдор. Две смерти и одно покушение — не думайте, что Совет простит это вам с такой же легкостью, с какой прощаете вы. Всего наилучшего, — с этими словами Малфой резко запахнул мантию и стремительно покинул кабинет, напоследок бросив на Роксану пронзительный, неприятный взгляд.
Дамблдор как ни в чем не бывало дописал письмо и только когда поставил последнюю точку, посмотрел на притихшую, мрачную Макгонагалл, которая в свою очередь буравила взглядом провинившихся.
— Профессор Макгонагалл, а этих двоих я передаю в ваше полное распоряжение, — сказал он, таким образом подводя под встречей черту.
Но финальный аккорд был еще впереди.
Когда они уже собрались уходить, в дверь кабинета снова забарабанили.
Забарабанили так, словно бежали сюда с новостью о том, что совятня взлетела на воздух, подземелья затопило, а башня Гриффиндора в огне.
Макгонагалл отворила дверь, и в кабинет влетел взъерошенный, задохнувшийся Джеймс.
Судя по его перекошенным очкам и всклокоченной мантии, слухи о причастности Сириуса к смерти Анестези наконец дошли и до него.
— Профсср Дабрлдор, я хтел скзать... — Джеймс выпрямился, держась за бок. — Он не виноват! Вчера вечером Бродя... бр-р, Сириус был в Хогсмиде! Я сам проводил его до ворот, и я готов поклясться, что в деревне его тоже кто-нибудь видел. Спросите Розмерту из «Трех метел», она точно видела, зуб даю! А когда он вернулся, мы до утра пытались взломать кабинет Филча. Он поймал нас, но я наложил на него заклятие Силенцио, поэтому он ничего вам не сказал! Хотите, могу выпить Сыворотку правды и принести Непреложный обет, но Сириус не виноват! — Сохатый рубанул перед собой рукой, словно шлепнул в конце своей фразы точку и выдохнул.
Вид у него был такой, будто он только что вынес Сириуса из пожара.
Сириус отчаянно выматерился про себя и с тоской посмотрел на Дамблдора.
Тот в свою очередь посмотрел на Макгонагалл.
— Я думаю, вы разберетесь, профессор, — и он снова склонился над письмом.
— Разумеется, директор, — шок, вызванный тирадой Сохатого, прошел, и к ней моментально вернулась ее прежняя суровость, хотя Сириус готов был побиться об заклад — она рада даже больше, чем он сам. — Идемте, вы трое. Вы, Поттер, отправитесь к мистеру Филчу. Я думаю, он будет рад, если вы снимаете с него свои чары, а потом поможете ему с уборкой без помощи чар. А вы двое, — она вцепилась взглядом в Сириуса и Роксану. — Пойдете со мной в больничное крыло. Мадам Помфри прочитает вам увлекательнейшую из своих лекций. Марш!