Дни мародёров
Шрифт:
Ремус остановился. Зеленые глаза взглянули на женщину по-человечески внимательно и пристально.
Валери вдруг подняла узкую ладонь. Пальцы ее мелко дрожали.
Ремус понял, что она хочет сделать, и сделал это сам — закрыл глаза и ткнулся в эту ладонь мохнатым лбом, опустив уши.
Внезапно ветки у них за спиной затрещали, и показался тот рыжеволосый охотник.
Ремус зарычал.
— Валери! — рыжеволосый охотник полыхнул страхом, увидев волка, и лук мгновенно оказался в его руках.
— Нет! — Валери испуганно раскинула руки, заслоняя Ремуса. Дирборн
Мир дрогнул.
— Стой... — Грей успокоила охотника, подняв одну руку. Другую она держала на отлете — как будто эта преграда могла защитить гигантского волка. — Он не опасен.
— Что? — светлые глаза резко сузились, он все еще слегка задыхался.
— Это мой ученик. Он нашел противоядие. Посмотри на него, видишь? — она похлопала Ремуса по холке. — Он не опасен.
— Не опасен?! Противоядие? Грей, сегодня в лесу не ждут волков, ты представляешь, что будет, если его увидят?!
— Обязательно увидят. И будут видеть теперь каждое полнолуние, — в этом месте сердце Ремуса радостно подскочило. — А если, не дай Мерлин, этого оборотня ранят, будут иметь дело лично со мной. Это уникальный случай, Дирборн. Уникальный. Ты пони...
И тут где-то в лесу раздался вой. Его эхо разлилось в ночном небе, точно в колодце, и вся округа застыла, будто заледенев от ужаса. Обычный лесной волк не способен издавать такие звуки.
Это был звук идущей гибели.
Охотники замерли, глядя друг на друга во все глаза. На лицах обоих ширился один и тот же ужас, а затем он лопнул, взорвался как петарда, потому что сразу вслед за воем раздался звук, от которого у Ремуса-человека парализовало рассудок, а у Ремуса-волка вскипела кровь — душераздирающий человеческий вопль.
— Перекроешь выходы из леса! — выкрикивала Валери на ходу. Ремус трусил за ней, Дирборн стремительно шагал рядом. — Отправишь людей к школе, возьми Корнера и еще кого-нибудь, перекроете...
— Восточный тракт?
— Именно.
— А ты?
— Я разыщу жертву, она не может быть далеко...
— Если он еще там? Возьми кого-нибудь с собой!
— Некогда мне брать кого-нибудь! — рявкнула она. Взгляд ее метался по зарослям, Ремус знал, что она разыскивает свой орешник. Он потянул носом, тщетно надеясь различить его запах среди остальных, но тут в нос ему вдруг ударил совершенно другой аромат... чарующий, соленый запах самой жизни.... он еще раз потянул носом, и его пасть наполнилась слюной.
Кровь.
Ремус стремительно обернулся к Валери и, наплевав на все формальности, боднул ее головой в плечо.
Она резко обернулась.
Ремус демонстративно задвигал носом, выпуская из ноздрей пар, а затем мотнул головой.
— Ты его чуешь?..
Он рыкнул и оскалил зубы, давая понять, что именно чует, а потом опустился на живот, давая Валери понять, что именно задумал. Так бы они добрались до места в два раза быстрее.
Сначала он подумал, что она откажется, но сейчас в ней говорила не женщина, но охотник.
— Ты все еще сомневаешься в его полезности, Дирборн? — Валери надела лук и легко уселась Ремусу на спину.
— А если оборотень еще там?! — Карадок взмахнул
Ремус нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— Я буду не одна, — она обхватила Ремуса за шею, прижалась к его спине, и он ринулся в чащу.
... Она лежала навзничь в куче грязных листьев. Волосы разметались и плавали в луже.
На девочке была школьная форма — свитер и белая рубашка на животе были изорваны и перепачканы в крови, как и беспомощно раскинутые бледно-серые, удивительно красивые руки...
«Не знаю, мне просто нравятся ее руки».
Ремус замер в отдалении, дабы не искушать судьбу, а Валери спрыгнула с него и бросилась к телу.
«Скажи мне, Лунатик, зачем девчонка надевает на свидание красное белье, если не собирается ни с кем спать. Француженки...»
Ремус стоял, весь пропитанный солоноватым запахом крови и не мог поверить в случившееся. Анестези Лерой — это милая, глуповатая, но очень добрая девчонка. Девчонка, с которой что-то было у Сириуса Блэка — так о ней говорили в школе. Но Ремус знал о ней и другое — ей не удавалось понять согласование английских времен, она грызла перо, когда они занимались в кружке по вечерам, а еще у нее был настоящий талант к травологии — растения преображались прямо на глазах, когда она подрезала им листочки...
Сегодня за завтраком она передала ему сахарницу. У нее и правда были удивительные руки.
Он не мог поверить...
Этого просто не может быть...
— Она жива! — крикнула Валери, и его затопила волна облегчения, за которой последовал новый удар: — Жива, но он ее покусал.
Ремус подошел ближе, наблюдая за тем, как Валери торопливо стаскивает с себя мантию и закутывает в нее тело девушки, как вдруг услышал тихий, едва различимый...
Треск.
Он рывком обернулся.
Оборотень, маленький и темный, как сама ночь, бросился на него из кустарника.
Ремус пригнулся, но волк успел прыгнуть на него. Шею ужалила боль.
Они кубарем покатились по земле, оглашая ночь лаем и рычанием.
Валери уже была на ногах и целилась.
«Не надо!» — безмолвно завопил Ремус, сражаясь с бешеным, перемазанным в крови хищником. Они катались по земле, пытаясь достать друг друга, челюсти клацали, шерсть, слюни и кровь, лапы, когти, визг...
«Уноси её, скорее!!!» — кричал он про себя, и хотя наружу вырывались только визг и рычание, Валери поняла их верно. Отчаявшись прицелиться в клубок извивающихся тел, она рыкнула от злости, с удивительной силой схватила Анестези Лерой в охапку и бросилась к зарослям орешника.
Ремус знал, что она вернется.
Но сейчас важно было другое.
Он узнал своего врага.
Это был тот же волк, что напал на него на кладбище Основателей.
То же неуправляемое жилистое тело, те же безумные глаза и неукротимая жажда всадить в противника все зубы.
Ремус изо всех сил старался сохранить трезвую голову, но драка и запах животного ударили ему в голову. На смену тактике и разуму пришла, обрушилась волна ярости и ненависти.
Она затопила все мысли. Он перестал соображать.