Дни мародёров
Шрифт:
Ремус проснулся среди ночи.
Всего через несколько часов, после того, как его взмокшая, горячая голова коснулась подушки.
Проснулся, потому что ему было больно.
И эта боль не уходила.
Первое, что он увидел, когда открыл глаза — пустой, примятый мех рядом.
— Валери… — выдохнул он, приподнимаясь и новый всплеск боли, куда более сильный, чем тот, что заставил его проснуться, скрутил тело дугой. Даже сейчас, ещё не превратившись, он слышал на себе её запах. А потом, когда он
Ремус задохнулся, когда спазм сдавил все органы, меняя их.
— Валери… — он попытался встать, но понял, что что-то не так, оглянулся и увидел толстые цепи, тянущиеся от его рук и ног к дереву, вокруг ствола которого крепилась его хижина.
— О Боже… нет… нет-нет-нет! — боль, сопровождаемая отвратительным хрустом прошлась по его плечам, выламывая руки под кошмарными углами.
Он закричал, повисая на своих цепях. Зверь ломал его тело, всеми возможными путями прорываясь на свободу. И Ремус уже ничего не мог поделать.
Ему остался только крик.
А снаружи творилось безумие. Многие собрались на центральной площади, чтобы обратиться вместе, некоторые прятались по своим хижинам, привязанные к столбам дети бились и надрывались:
— Мама, мне больно, больно, помоги мне!
А их матери бежали из хижин прочь, чтобы превращаясь не ранить их.
Целое озеро тел корчилось и кричало в ночи, люди катались по земле, бежали прочь, пытаясь укрыться от всепроникающего, мучительного света луны.
И не было спасения.
И в самом центре этого моря страдания и боли стоял оборотень, освободивший сорок человек.
Фенрир Сивый обращался легко, человеческая кожа просто отпадала от него, как пленка, из неё во все стороны лез мех, и гигантский черный волк, в два раза больший, чем любой другой в этой колонии, вырастал из него, поднимался и глаза его, дикие и безумные жадно смотрели на лес, куда пятнадцать минут назад убежал человек. И за границей которого лежала самая желанная добыча — целая куча не искусанных, свежих, сладких детей, ждущих своей участи в теплых постелях древнего замка…
Но он знал, что перед этим ему надо преодолеть одну маленькую, незначительную преграду.
— Он будет вести стаю по той стороне, — кричала Валери Грей, обращаясь к лучникам на деревьях и указывая на спуск в ущелье. Вооруженная серебряными стрелами, ножами и всем, чем только можно, она стремительно возвращалась на свою позицию. Её правая рука, Карадок Дирборн в облике лесного медведя громко топал вслед за ней, оглашая морозную ночь негромким рычанием. Пар вырывался из его пасти.
— Не со стороны болота, как мы думали раньше, лед поломался, в случае отступления туда! Не! Идти! В стаю пойдет тридцать волков, остальные — дети, они остались в лагере. Пропустите ровно пятнадцать штук, не трогать их, иначе Сивый изменит тактику! Они попадут в ловушки, ими займется Браун и его люди, вторую кладите прямо здесь! Вторую половину поведет Бета, этих кладите прямо здесь. И стреляйте только по
Едва закончив эту речь, Валери на ходу обратилась пумой, легко вскарабкалась по одному из деревьев, в гуще ветвей снова стала человеком.
Пленник был уже фактически у портала. Всего несколько минут — и он будет в Хогвартсе, Дамблдор позаботится о нем.
Но оборотень намного быстрее любого другого животного.
Именно поэтому они здесь.
Она натянула лук.
Главное, не промахнуться.
Главное, чтобы они выдержали эту ночь.
Чтобы выдержала она.
Увы.
Не мир волшебников, не мир маглов ещё не изобрел цепь, способную удержать оборотня.
Когда Альфа, обернувшись во всей мощи своего неправильного, благородно горбатого тела встал на задние лапы в окружении новообращенным, и огласил ночь протяжным воем, его Бета вырвался из пут, вырвав с мясом стальные кольца, которыми цепь крепилась к корням дерева.
В мире волка нет и не будет ничего важнее призыва вожака.
И он откликнулся на него долгим, печальным воем. А вместе с ним — по меньшей мере три десятка волков.
И не успело эхо их воя затихнуть в ущелье, как со стороны леса раздался ответ и вожак оскалился: соседняя стая, маленькая, слабая много раз битая, все же пришла на помощь, чтобы разделаться с общим врагом. Потом он, возможно, убьет их, чтобы впредь не вздумали соваться на его территорию.
Но не сейчас.
Сейчас они ему нужны.
Хорошо, что не все человеческое в нем погибло.
Почти пять десятков волков устремилось той ночью в лес.
Охотники оказались в ловушке.
Когда изломанные природой, неправильные фигуры начали выползать в снег из ущелья, когда они побежали по снегу, чувствуя присутствие людей, стало ясно, что прежний план не годится. Отряд, притаившийся по берегах высохшего потока не справится с таким количеством. Валери Грей отдала команду, так что её голос разорвался в притихшем лесу и лучники открыли огонь. Оборотни скулили, визжали, падали и кубарем катились по земле, содрогаясь и пытаясь выгрызть из себя серебряные наконечники. Следующие за ними оказались умнее и бросились на деревья, пытаясь достать лучников.
Стрелы втыкались в их спины и лапы, лес содрогался от рычания, воя, треска ломающихся веток и истошных, душераздирающих воплей упавших на землю лучников. Волки бросались на них и рвали, пока чья-нибудь милосердная стрела не избавляла павших от мучений.
Снег покраснел.
Двое оборотней схватились с гигантским бурым медведем — он вставал на задние лапы и отметал противников. Маленькая рысь, прыгнув прямо с ветки вцепились оборотню в спину, расцарапала его, разорвала его мех, волк пронзительно завизжал и сбросил её на землю, рысь кубарем прокатилась по снегу и ноги уже человеком. Не успела Валери Грей вытереть окровавленный рот, как её враг поднялся, но тут же получил стрелу в одно плечо, другое и наконец — в сердце.