Дочь тьмы

Аристова Валерия

Все было зря! Он проиграл простой кошке! Габриель попытался расшатать прут, чтобы схватить свою дочь и бежать с ней в лес, в горы, не разбирая пути, но железо не шелохнулось.

— Повелитель Воинств, Саваоф, — прошептал он, — вот только это имя сейчас подойдет! Помоги мне, пошли свои воинства на борьбу с великим злом!

Замок, казалось, вспыхнул, когда Магдалена дошла до середины двора. Огни в окнах заиграли разными цветами, и в окнах появились люди, которые махали флагами, приветствуя ее. Магдалена подняла над головой девочку, которая вдруг заплакала от страха.

— Нет! — закричал

Габриель в отчаянии, — нет! Люсиль! Магдалена!

Но слова его потонули в реве толпы. Одна из башен вдруг вспыхнул пламенем, будто её кто-то поджег, как пучек соломы. Люди забегали, но из замка не выходили, а Габриель в ужасе смотрел, как Магдалена направилась к горящему замку. Пламя быстро распространялось, хотя никакого ветра не было. Люсиль закричала так, что Габриель услышал её в этом безумии. Он рванулся к ней, вдруг чувствуя, как поддаются ворота.

— Куда спешим? — услышал он знакомый голос.

Обернувшись, он увидел Асмодея, с рогами и на куриной ноге шагающего к нему. На этот раз жилеток не было. Лицо его вытягивалось коровьей мордой, а грудь была обнажена, будто он спешил на ринг.

— Изыди, — рявкнул Габриель.

Но печени сома и тамариска при нем не было. Не было и ладана. И слов заклинания он не мог произнести наизусть. Сейчас бы черную книгу, «Минерву»… Но Минерва шла рядом с Асмодеем, и глаза её сияли, как два изумруда.

— Я вас не боюсь, — сказал Габриель, прижимаясь спиной к решетке и доставая меч, — по одному или оба сразу?

— Разболтался, — захихикал Асмодей, — Да не думай, что твоя колючка как-то опасна.

Он махнул рукой, и меч вылетел у Габриеля из рук. Габриель обернулся на Магдалену. Та стояла, прижимая к себе дочь, ожидая, видимо, сигнала, когда войти в горящей замок. Крики и шум огня были такими, что Габриель с трудом различал слова Асмодея.

— Уходи, — сказал он, надеясь, что его уверенный тон поможет изгнать демона, — или…

— Или что? — Асмодей захохотал.

Он снова махнул рукой, и Габриель оказался прикованным к воротом невидимым кандалами. Руки его были свободны, но будто прилипли к решетке, ноги не шевелились, а Асмодей куражился, дорвавшись до мести. Минерва сидела, вылизывая лапку, будто все происходящее её не касалось.

— Ты издевался надо мной, смертный, — шипел Асмодей, — но теперь моя очередь. Смерть твоя будет ужасна! Но и жизнь последние минуты не лучше! Смотри!

Он толкнул створку ворот, и они распахнулись так, что Габриель оказался лицом к замку. Он отлично видел, как Магдалена сделала шаг на встречу смерти. Ужасной, страшной смерти. Пылающий замок ждал ее, а граф де Мон-Меркури стоял на балконе и что-то выкрикивал, подняв вверх руки. Габриель не слышал, что он кричал. Наверняка читал заклинание.

Да, точно. Обряд огня. Неужели они кинут Люсиль в огонь? Габриель рванулся, но только растянул сухожилия и рассмешил Асмодея.

— Бейся, бейся, святая жертва! — подначивал он, — тебя предупреждали, не суйся сюда. Но с тобой даже и веселее. Сейчас начнется! Эх, порзвимся!

Магдалена снова сделала шаг к замку. Дочь на её руках извивалась и плакала, но Магдалена не отпускала ее.

— Люсиль! — закричал Габриель в отчаянии.

Откуда-то сверху раздался безумный смех графа.

Волосы его развивались, чёрный плащ хлопал за спиной, как крылья. Он махал руками, будто собирался взлететь, как большой чёрный ворон, и Габриель подумал, что наверняка взлетит. Магдалена поставила ногу на ступень крыльца. Граф разводил руками, и она смотрела на него, как завороженная.

— Магдалена! Вернись! Магдалена! — Габриель бился в оковах, совершенно не соображая от ужаса и страха потерять их обеих в этом безумном пожаре.

Но Магдалена даже не обернулась. Она встала на ступень. Дым валил из дверей замка, девочка на руках её закашлялась, но Магдалена даже не пошевелилась.

— Элохим, Великий, Всевышний! — закричал Габриель, — Яхве-Нави, спаси, спаси их!

От криков его начал корчиться от смеха Асмодей, а Минерва перестала мыться и уставилась на него.

— Осталось узнать настоящее имя Бога, — сказал Асмодей сквозь смех, — да, учился ты хорошо, но научился ли?

Габриель с трудом перевёл дыхание. Не нужно думать об Асмодее. Так он ничего не сделает. Асмодей специально мешает ему думать, сбивает его. Люсиль кашляла все сильнее, а Магдалена поднималась по лестнице под гимны, которые пели люди, сидящие в горящем замке. Все это было безумием. Все кривлялись и что-то напевали, Габриель не мог различить слов, не мог понять, что они поют, и как это можно предотвратить. Люсиль, казалось, теряла сознание, наглотавшись дыма. Магдалена же все шла вперед. Ступень за ступенью.

— Ну, ну, какие ещё имена? — корчился Асмодей, — ну, вспомни, имена! Не вспомнишь, смерть твоя страшна будет.

Габриель замер. Отчаяние овладело им, и собственная судьба перестала совершенно его волновать. Он будто в какой-то момент погрузился в безвремение. Вокруг бесновались люди, корчился Асмодей, а он смотрел на Люсиль и Магдалену. Сердце наполнились любовью. Бог есть любовь, вспомнил он, но имени не вспомнил. Да и важно ли оно, это имя. Он просто смотрел на Магдалену. Он бы легко отдал свою жизнь за ее. Но его жизнь была им не нужна. Им нужна душа его дочери. А души… Он вспомнил, как молился в часовне, где однажды точно так же забыл о боли, о своих грехах. Были у него грехи? Конечно же были. Много. Очень много грехов. Но если он поменяется с Магдаленой местами, то спасет ли он ее? Магдалена грешна, но ребенок… невинное дитя. Его дочь.

— Господи, помоги ребенку, она не виновна ни в чем, она дитя, забери мою жизнь, пусть я умру в тех муках, которые мне предрекают, но помоги Люсиль. Я клянусь крестить ее, даже если весь мир будет против. Я дойду до Папы Римского, и он крестит ее! Благослови дочь мою Люсиль. Она невинна! Господи, Иисус Христос, снизойди до ребенка!

Тогда, в часовне, он тоже молился своими словами. Он не помнил, о чем. Помнил только, что Иисус улыбался ему, кивал, и даже говорил что-то. И сейчас перед его внутренним взором Иисус тоже кивнул. Он будто снизошел в его душу, распространяя в ней странный покой и тишину. Невидимые оковы больше не могли удержать Габриеля. Он встал на ноги, пошёл медленно следом за Магдаленой. Асмодей не посмел пошевелиться и мешать ему. Он следовал за ним, что-то крича, а Минерва осталась сидеть у ворот, следя за Габриелем зелёными глазами.