Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ
Шрифт:
Рядом с железной дверью был серьёзный почтовый ящик, висящий на стене. Символы на нём были совсем не готтоские. Странно, что гентас стали позволять себе так многое. Странно, что меня это больше не волновало… Лишь брат беспокоил. Его удручённая походка сбилась на бег, лишь он увидел ящик.
– Эх, либо тут, либо нигде! – ловко проскочил Эдви к нему и открыл чёрную створку.
В момент мы оба увидели толстенную папку, завязанную на узелок серой шерстяной нитью.
– А ты, брат, так сомневался во мне!
– Нет, Эдвине, я сомневался в нашей безопасности…
– Прочитать здесь надо, чтобы они не заметили нашего
Я сел на пол, хлопая себя по вытянутым ногам:
– Чувствуйте себя, как на пуху, лейтенант!
– Вот дивлюсь я вам, Пуховичок! Такой талант, а чувства юмора совсем нет.
– Обидно вообще-то!!!
Эдви присаживается мне на колени и открывает папку, вложив мне её на руки:
– Красота… Зарисовки церемонии, планы пиршества, возведение новых дат в календаре, даже схемы новых оборонительных укреплений на границе… – Эдвине развернул карту и не поверил своим глазам.
– Лейтенант?.. На границе чего?..
– Здесь… Здесь нет нашего королевства, Ботта! Здесь нет… Абсолютно ничего!
– Как ничего? Быть не может, Эдви! – я схватываю карту и обращаю её к себе. На месте границы королевств Гентас и Готтос было что-то совершенно новое. Я прочитал это медленно и неуверенным голосом. – Даггос… Долины Авалона гентийского государства.
– Постой… Почему гентийского?! Погоди! – Эдвине выхватывает карту и встаёт, отбегая с ней ближе к ящику. – Нет, папа не мог… Он не мог такое поддерживать!
– Эдвине… – Я нахожу расписку отца по поводу этого названия и политической формы правления. Там не было и слова о готтос. Все земли и наших, и людей, должны после объединения перейти под одно начало гентас. Государство разделится на три провинции, дабы народ не утерял своей суверенности и мог участвовать в дальнейшем изменении будущей страны. – Тут всё чёрным по белому. И если отец шёл к этому все эти года – да будет так. Он опытный человек, мы же про такое ничего не знаем. Я доверился тебе, зайдя сюда следом. Давай доверимся и плану отца?
– Но разве за хороший план его бы стали убивать?
– Конечно стали! Ты не подумал, что королей и королев больше не будет? Ты вообще прочитай, что тут написано. Что народ будет выбирать избранника.
Эдви взял листок с утверждением начального плана первой конституции. Пока брат читал с едким и дурманящим удивлением этот документ, мне решилось задать ему некую мотивацию:
– Представь, наш Доргильс – этот рай на пороге двух держав: тут будет равен каждый, никто больше не в праве сжечь твой дом, как было у Деррена и у тётушки Шарлотты. Есть свобода слова, есть право выбирать, кем ты хочешь быть… И так будет везде! И я стану защищать уже не одну страну своих узких убеждений, а целое государство на нашей общей земле! Да-да, папа хотел нам светлого будущего… И знаешь, что с ним сделал один из лицемерных правителей?.. Предал его, поняв, что не сможет больше быть почитаем, если случится равноправие! Не факт, что Омине знал про эти планы, его подписей, как видишь, здесь нет. Не факт, что он тоже не предаст…
Не успевает Эдвине мне ответить, как та самая ужаснейшая из ужаснейших дверь медленно открывается. За ней шумели шаги нескольких человек, насколько успел я заметить. Бледнолицый и высокий, широкоплечий готтос с перекошенным от ярости лицом возвысился в дверях и до того напугал сейчас нас с братом, что Эдвине несдержанно вскрикнул, замотал документы и сжал
Сам готтос не был столь отвратителен на внешность, но как отличить обычного человека от мерзавца? У этого, всё, что я успел запомнить с его внешности, были очень густые брови и разорванная на голове старая шапка. Бороды у него не было. И два зрачка смотрели на меня, как на вещь, из-под этих объёмных бровей, создающих ощущение, что глаза его это на самом деле глубокая и тёмная пропасть. Так он меня напугал своим появлением и тем, что он от нас хотел. Это было отвратительно – увидеть, как взрослый смотрит на тебя как на неживую куклу, на что-то, что будет разорвано на куски ради наживы или удовольствия. Мне становилось плохо, но я держался ради брата. Как ни странно (хотя, может это потому что он не смотрел в глаза нашему внезапному гостю), но Эдви не боялся, а был в такой ярости, что с трудом держался на месте, я даже слышал, как он напряжённо дышал за моей спиной, едва не рыча от агрессии. Он хотел убить этого человека. Я понял это по одному дыханию брата. Наши мысли почти были слышны друг другу, как это возможно? Я не знаю, как это объяснить, но мы стали за один день так близки, как никогда не были.
– Что это тут у нас? – загремел по стенам звучный и страшный голос взрослого. – Мне в кой-то веке повезло с ловом?! Аха-ха-ха!
Этих слов было достаточно. Я достал клинок танто, прятанный под ремнём. Я обнажил его лезвие и встал в оборонительную позицию перед братом, взяв холодное оружие двумя руками. Нельзя было приказать бежать – а вдруг позади двери закрылись? Шаги за дверью в гетто тем более исходили от нескольких человек. Если не напугать или не задержать этого готтос – появятся другие. И нас убьют.
– Два мальчика, – крикнул этот негодяй в полуоткрытую дверь. – Один вооружён, второй гентас. Будет с чем… – Я не могу передать его слова, они были черны и отвратительны. Мы услышали сейчас, что от нас хотят. И это было очень страшно. Я так никогда не дрожал внутри, но стойку держал и на верзилу смотрел грозно, пока он и сам не вытащил такой же клинок. Здесь стало нечем дышать.
Он сказал “с чем”. Не считал моего брата живым, хотя может и меня тоже имел в виду, куда мне спрашивать сейчас об этом? Но Эдвине на это было плевать. Он знал, что я рядом и набрался смелости, встал около меня и с разгневанными глазами начал свою яростную речь:
– Если ты сейчас же не уберёшься прочь… Твои внутренности будут висеть на этой самой двери, дьявольское создание! Извинись и прочь пошёл отсюда, тварь!!! – Он кричал и сжимал кулачки, пока вся эта ярость вырывалась из него.
Бандит ничего не говорит, он делает выпад с ножом, чтобы поранить меня, но я, к счастью, ловко уклоняюсь и с резким и сильным взмахом вставляю свой клинок с глухим звуком ему в спину. Чудовище орёт от невыносимой боли и в этот же момент Эдвине ударяет ему своим коленом по лицу, разбивая нос в кровь. Из дверей выходят ещё трое совершенно разных поганых отродий. Они были обозлены и заметно вооружены лучше. Первый бандит, что полез к нам, уже лежал мёртвый.