Долины Авалона. Книга Первая. Светлый Образ
Шрифт:
– Господин, ванна готова, вы скоро подойдёте?
– Да, Юджин, я скоро. Спасибо, можешь пока отдохнуть.
Парень исчезает, а мне становится ясно, что Омине спешит и, наверное, уже сильно устал от этого долгого дня. Объяснять надо было как можно быстрее.
– Сэр, это ваш фаворит? – спрашивает Эдвине с опаской, на что получает лишь кивок – Омине всё своё внимание обращает сейчас только на карту.
Я провожу рукой по границам – указываю три чёткие и одну общую, почти на всю карту. Омине читает с замиранием сердца название на каждой, и потом я указываю на большую надпись посередине, что была сделана дорогими золотыми чернилами.
– Даггос…
– Я не могу отвечать за выбор отца, и не силён я в политике, но я доверяю вам все документы только за тем, чтобы вы помогли плану нашего отца осуществиться. Мы больше ничего не хотим. Я буду служить вам верой и правдой. Эдвине тоже. И поэтому мы и попросились на тренировки с вами. И если можно улучшить кампанию отца, если вам не нравится его план – прошу, просто помогите нам. Всё стало серьёзнее, чем я мог себе представить.
В этот момент Эдвине играл с огнём в камине. Он перебирал золу и окунал руки в пламя – было весело наблюдать, как он делает это совершенно спокойно.
– Хорошо. Я буду думать над картой и планом у себя в кабинете сегодня. Увидимся с вами завтра в саду в шесть утра, маленькие Теноверы. А пока восстанавливайте силы – уже скоро десять часов.
[Утро следующего дня]
Сидеть на веранде такого богатого убранствами дома было достаточно необычно – наши родители воспитали в нас скромность и сдержанность в одежде, манерах, ну и в поведении, что сейчас срывалось куда-то в неизбежность. Ведь это лишь мешало нашему выживанию в суровом мире взрослых.
Чувствовал ли я, что предаю родителей, находясь сейчас в доме брата того, чьим появлением послужила их скоропостижная смерть?..
Да.
Чувствовал.
И ещё хуже мне делалось от грустного, ничего не понимающего Эдвине, который сидел сейчас со мной на ступенях в ожидании принца Омине. Брат даже и не подозревал, как сильно сейчас выдавал всё своё волнение и переживание из-за этой неловкой и очень неожиданной ситуации. Но когда я смотрел в его глаза, то сразу понимал, что все мои мысли сейчас он прекрасно слышит. Это заставляло меня думать ещё больше и ещё серьёзнее, что сказывалось на его вздутых щеках и осуждающем меня взгляде. Ну, действительно, кто бы сейчас меня не осуждал?
Нас одели слуги в какие-то помпезные костюмы с чёрными жабо на груди. Это ли не отвратно? Стоило ли это всё возвращения “Теноверов” (что явно говорилось не прямо, ибо наш состав теперь далеко не полный) в замок Роксонии, в замок гентас? Стоило ли наше светлое будущее так дорого, что потребовались оба наших родителя, чтобы мы просто взяли и предали весь наш род, уйдя
– Эдви, а может ты всё-таки улыбнёшься? С самого утра такой хмурый!
– Ты позавчера тоже самое говорил не начинай заново это приключение…
– Ну спасибо, мистер кислая морда…
– Я если что – теперь слышу все твои мысли. ВСЕ. До самой-самой последней. Эти тяжкие рассуждения уже разрывают мой мозг. Мне было сегодня так сложно уснуть! Казалось, что они не прекратят идти бесконечным потоком в мою голову… А ты всё равно сейчас опять… Ты всё думаешь-думаешь-думаешь… У меня так голова взорвётся!!! Хоть немножко, только немножко, просто посмотри со мной на сад? Если бы я только знал, что ты так коришь себя за всё – никогда бы не ступил на порог этого дома. Но теперь поздно. Теперь уж будь добр, просто успокойся, забудь о родителях. Мы принадлежим сами себе, если свои слова ты уже не помнишь, так что перестань киснуть сам, а уже потом пытайся разобраться во мне?..
Я посмотрел на фонтан, на идеальный газон вокруг него, на деревья рядом, густые и зелёные, наполненные… жизнью… Мне становилось завидно и гнев закрывал мне глаза. Всё живёт. Всё поёт, журчит и растёт… Как оно только смеет?! Как это всё вокруг нас имеет право быть так наполнено жизнью и светом, когда наших родителей больше нет?!
И тут я оглянулся на Эдвине – он просто увядал у меня на глазах, лишь я продолжал дальше размышлять в таком плане. Он был раньше таким же живым, как и всё сейчас вокруг. Но мои мысли его убивали. А я не хотел его потерять… тоже…
Решив взять себя ради него в руки, я встаю и прохожу по вытоптанной дороге к фонтану, начав приблизительно оценивать с какой катаной я бы хотел сражаться.
Вдруг через задние ворота входит стража, вводя какого-то человека, именно человека. А не гентас или готтос. Он был в кандалах, что-то мычал, и противился против своего злого рока.
– Для этого человека всё предрешено. Я вижу его внутренности на его руках. Я могу такое чувствовать, Ботта…
– О чём ты?! Он же вроде выглядит здоровым.
Пленника посадили на колени у катана-какэ. Его голову накрыли льняным мешком и облили чем-то пахучим, наверное, это был спирт. Мешок привязали верёвкой к горлу покрепче.
Следом за стражей в ворота зашёл принц Омине, что был, как и всегда днём, в сопровождении своих верных солдат. Принц встал напротив задержанного человека и взял верхнюю катану с подставки, сразу вытащив её из ножен.
– Ну-у, что, мой дорогой лейтенант Рихтер? Вы наверняка совсем не удивлены своей судьбе, ха-ха-ха! Так намного быстрее. А то, что же вы думали, дорогой мой? Предадите весь наш народ, едва не рассказав военную тайну врагу, и так просто останетесь живым за подарок моему братцу? Да Редвульфу всё равно, какого вы ему там фаворита подарили, он за эти четыре дня узнал от него уже достаточно, чтобы мне вас казнить. Я просто это решил не оттягивать, ужасный вы, мерзопакостный человек!