Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
— По готовности! — крикнул я и сам взялся за арбалет, свалив влёт отбившегося от щитов орка с двуручной секирой. Со стены и башен на орков обрушился град стрел и болтов. Пока я взводил арбалет «козьей ногой», Юи, Фелиция и Йолана с Ильдико успевали высадить по две-три стрелы. Особо я вынужден был отметить мастерство полуэльфки: стрелы с Надвратной башни без промаха разили зеленокожих пехотинцев в ноги и промежуток между щитом и шлемом.
Под таким плотным обстрелом первая атака быстро захлебнулась. Орки оттягивались на запад, к дороге и холму, стараясь не сбиваться в кучи, чтобы не получить болтом
За последующий час зеленокожие атаковали еще трижды: уже вовсе не так смело. Под прикрытием двухъярусной стены щитов они приближались к острогу шагов на сто пятьдесят, из-за укрытия обстреливали стену из луков и грубых самострелов, и отступали назад к дороге после залпов Инессы или Лайны. Орки даже пытались бросаться врассыпную, заслышав свист тяжелого болта или файербола; это заметно уменьшило их потери при попытках приступов, все так же, впрочем, бесполезных. В очередной раз разгорячившаяся Юйнеэнде даже проводила отступающих орков древним кличем эльфских воинов «День придёт!». Мне понравилось: звучало красиво, и неплохо подходило к ситуации.
Я заметил, что с каждым приступом орочья импровизированная контрвалация из строя щитоносцев все больше растягивается на юг вдоль дороги. Атаки, стало быть, были отвлекающими, чтобы постепенно и незаметно охватить острожек с юга и востока! Гордый тем, как ловко раскусил вражеский замысел, я отдал условный сигнал. Дорна свистнула, и четверо моих стрелков под присмотром Юи сместились на восточную стену.
За исход дня я почти не беспокоился: пока что все приступы мы отражали без труда. Ночь тоже обещала быть спокойной: да, к вечеру мы устанем, но ведь орки тоже не в тенёчке прохлаждаются, да и перерывы между приступами позволяли отдыхать и даже перекусить. Провизии и боеприпасов в острожке было в достатке: телег в орочьей колонне я не увидел, обоз они несли на своем горбу, свалив теперь тюки на вершине холма, так что истощение грозило скорее им, чем нам. Я опасался разве что решительного приступа всеми силами на ворота, но для этого врагу необходим был таран: едва ли они обзаведутся им раньше завтрашнего утра, а там… я бы что-нибудь придумал. В общем, при таких раскладах я даже не удивился, что вместо очередного приступа орки пошли на переговоры.
Большой хирд в два ряда щитов приблизился к рубежу полета стрел, который теперь было хорошо видно по торчавшему среди травы оперению, но обстреливать стену, как обычно, не стал: вместо этого над щитами поднялась натянутая между двух копий тряпка с намалеванными корявыми буквами.
— Что это они там накорябали? — Ристина подняла забрало армэ, вглядываясь в надпись. Она гласила:
ЗДАТСА ИЛИ СМЭРТЬ
— Хэй! Юдишки! — со стороны орочьего строя послышался басистый окрик. — Хто там у вас главный?
— Теньент Недопонятовский! — ответил я. — А кто спрашивает?
Мой вопрос остался без ответа. Немного подумав, переговорщик крикнул:
— Слушай сюда, чилавек Тень-Мент! Великий вождь Край Эльфобой клана Ростом Славных
В осуществимости угрозы я, мягко говоря, сомневался.
— Я не могу отдать такой приказ! — крикнул я орку. — Не такой я большой начальник! Королём сюда поставлен, понимаешь?
Мой собеседник задумался.
— И хто от этого выиграет? — задал он весьма философский вопрос. — Мы же с тобой не выиграем! Разве что твой етот кароль… Панимешь, Тень-Мент, в бою я тебя щадить не буду. И ты меня щадить не будешь. Может, и я даж пагибну. Но ты-то точно пагибнеш! Тень-Мент, атведи девчат. Пожалей матерей ихних, пожалей их самих!
Разумеется, соглашаться я не собирался, но, признаться, монолог орочьего переговорщика меня даже немного развлёк. Ристина, впрочем, моего мнения не разделяла.
— Сука, матерей он еще трогать будет…
Голос виконтессы дрожал от гнева.
— Еще придет день! — во весь голос закричала она. — ПРЕЧИСТАЯ ДЕВА ТЫСЯЧИ СЕРДЕЦ ПОТВОРСТВУЕТ ПРАВЫМ!!!
Орк замолчал, опешив, и несколько мгновений пытался переварить услышанное, затем заорал во всю глотку:
— ШЛЮХА ТВОЯ МАТЬ!!! НЕ С ТОБОЙ ГОВОРЮ!
— Ах ты… — рыцарша, задыхаясь от гнева, высунулась над бойницей, всматриваясь в орочий хирд. — Кто это сказал?! КТО ТОТ-
В следующую секунду от ее латной кирасы со звоном отрикошетил арбалетный болт.
— Надо же. — с усмешкой сказала Ристина. И второй болт попал ей в лицо.
— Миледи! — только и успела выдохнуть Томасина, подхватывая госпожу под руки. Еще пара болтов с треском отскочили от зубца стены.
Мы осторожно опустили ее на галерею, и я склонился над своей совсем недавней, но казавшейся теперь такой родной, соратницей. Виконтесса отчаянно пыталась вдохнуть, и не могла. В рыцарских романах и пьесах смертельно раненые обычно читают драматические монологи или шутят, ободряя товарищей, но в глазах Ристины сейчас я видел только страх и растерянность.
Еще в Академии я читал про принца, будущего короля, который получил похожую рану во время Двухсотлетней войны. Тогда лекари соорудили специальные щипцы, чтобы извлечь наконечник болта из его лица и спасти наследника короны.
К сожалению, Риз не была принцессой, как я не был королём.
Я не придумал ничего лучше, чем крепко сжать дрожащую ладонь рыцарши. Глаза Ристины в последний раз вздрогнули и остекленели.
— МИЛЕДИ!!! — сорвалась на крик верная оруженосица, прижимая к себе тело госпожи. Выбежавшая было с боевой галереи Лайна замерла на полпути.
— Риз! — воскликнула подбежавшая Йолана. На глазах дочери боярской выступили слезы. — Сволочи!!!
— Острог, к бою! — закричал я, борясь с нахлынувшей горечью. — На тетиву!
— Стойте, господин теньент. — негромко окликнула меня Дорна, тронув за плечо. — Смотрите. Орки уходят
Орки и правда снимались с места и строились в походную колонну вдоль дороги направлением на юг. Последние опаздывающие снаги суетились на холме, подхватывали тюки с припасами и взгромождали их на спины под окрики волчьих всадников. Те спокойно гарцевали по холму и вдоль строя, ожидая, когда пехота будет готова к маршу.