Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
— Ничего себе. — удивился я. — А орешь-то зачем?
— А вдруг меня смерть настигнет? — бойко ответил мужик. — Тогда все мои знания канут в бездну вместе со мной! А так каждую весть все сразу узнавать будут. И, может статься, дело мое переживет меня!
— Заберите его тоже, а? — взмолился староста.
— Носа воротить не будем. — сказал я. — Приходи на рассвете с остальными.
Мы с Катержинкой уже развернули коней и собирались ехать обратно, как вдруг к нам подбежал молодой паренёк со смазливым лицом,
— Катка, милая! — окликнул он арбалетчицу.
— Пауль!
Катержинка расплылась во влюбленной улыбке и свесилась с коня для поцелуя.
— Я тоже с тобой пойду. С орками драться! — горячо сказал парнишка.
— Нет, не пойдешь. — спокойно сказал я.
— Почему? — хором спросила парочка.
— Ну смотри. — начал я. — Во-первых, судя по тому, что в остроге из вас двоих служит Катержинка, ратному делу ты не обучен. Во-вторых, так она в бою будет думать не о деле, а о том, как тебя прикрыть.
Парень заметно приуныл.
— Как же я Каченьку свою оставлю…
— Пан теньент! — взмолилась моя спутница.
— Сиди дома. — отрезал я. — Катержинка защитит острожек, и любовь она же сбережет. Так больше шансов, что оба в живых останетесь.
Я резко отвернулся, давая понять, что разговор окончен, и пришпорил Леоцефала. Арбалетчица напоследок еще раз поцеловала своего милёнка и последовала за мной.
Обратно в острожек мы въехали уже на закате. Проведя большую часть дня в седле, я чувствовал заметную усталость, и, проезжая Надвратную башню, думал исключительно об обещанном Лайной отварчике для бодрости.
Девчата ужинали, готовился к заступлению первый ночной караул. Я тоже взял миску варева Солы и направился к составленным у плаца скамьям, где сама повариха аккомпанировала концерту Герты. Звонкоголосая алебардистка исполняла весьма поучительную солдатскую песню:
Пусть острой сталью враг разит,
Закован в латный панцирь —
Сбивай с коня, и, повалив,
Коли в лицо и в яйца! [1]
— Герта, ты, никак, занятие проводишь? По тактике пехоты? — весело окликнул я рыжуху.
— Да. — нашлась она. — А то от вас, господин теньент, не дождешься!
— Вы ругаетесь, а я, между прочим, с хорошей новостью. — сказал я. — Даст Дева, на завтра наш гарнизон сельскими мужичками вдвое прирастет.
Настроение пехоты явно приподнялось, девушки радостно загалдели. Йолана с Ильдико переглянулись и рассмеялись, одновременно что-то вспомнив.
Ко мне подсела Ристина.
— Это весьма кстати. — негромко сказала она, чтобы не слышали остальные. — Если штурм состоится. А если, как вы сказали, обойдут? Есть запасной план?
— Вы не поняли, ваша милость. — ответил я. — Штурм — это и есть запасной план.
— А основной?..
Я не мог не отметить,
— Без часу полночь. — сказал я. — У ворот, конно и оружно. Вы, Томасина, дочери боярские. А еще Лайна и Фелиция.
— Умеете же заинтриговать. — цокнула языком Ристина.
— Просто боюсь передумать, если вы план раскритикуете. — признался я. — К кому, как не к вам, мне здесь прислушиваться?
— Давайте уже на «ты». — предложила Ристина. — И зовите меня Риз, как сестрички. На мечах меня побили, а все расшаркиваетесь.
— А Тиной можно? — ехидно спросил я.
— Теньент, я ведь могу и передумать. — улыбнулась рыцарша.
…Чародейкино зелье и правда не давало заснуть, но было у него и побочное действие: ожидание стало совершенно невыносимым. Сердце ныло и колотилось, как казалось, уже где-то у горла, а конечности зудели, требуя движения и действия. В бестолковых тревогах и раздумьях я сперва несколько раз смерил кабинет строевыми шагами, затем, устав от стука сапогов по деревянному полу, резко сел и взялся за перо с чернилами.
Милая Лючия!
Прошу Вас не тяготиться нашей вынужденной разлукой. Честь зовёт меня послужить Его Величеству на северных границах королевства; миссию столь важную и опасную невозможно было поручить менее достойному офицеру. Но где другие видят опасность, я вижу возможности. Отражая натиск зеленокожих варваров, я непременно отличусь и вскоре вернусь к Вам, в столицу, с новым назначением. Более всего ныне я мечтаю о том, чтобы снова увидеть Вас…
Тут я поймал себя на мысли, что на самом деле больше всего хотел бы встретить завтра закат в том же составе, что и сегодня. Куртуазность куртуазностью, а лгать в письме даме сердца офицеру не пристало. Я решительно зачеркнул последнее предложение, оставив его недописанным.
Служба здесь совсем не такая, как в столице. У гвардейских офицеров едва ли есть поводы для беспокойства, кроме чистоты доспехов, красоты строевого шага и королевских смотров. Здесь же разведка в первый день доложила мне о приближении крупного отряда орков, и мне незамедлительно пришлось искать решение сложной задачи об отражении натиска вражеской роты силами неполных двух десятков…
Я снова прервался, подумав, что прекрасная дама едва ли сумеет оценить красоту моего тактического замысла. Зато, если я погибну, и недописанное письмо станет достоянием общественности, изложенный мной план обязательно станет хрестоматийной иллюстрацией офицерской глупости и предметом насмешек. Я живо представил, как Лючия на званом вечере в одном из столичных салонов благовоспитанно хихикает, пока маркграф фон Ерох зачитывает мои соображения с издевательскими комментариями, и провел жирную черту под последним предложением.