Древки, девки и дурацкий брод: Шесть жизней офицера Его Величества
Шрифт:
— Есть вероятность, что ночью спать не придется.
— Ого. — улыбнулась Лайна. — А я приглашена?
— Как главная гостья. — признался я. — Без вас ничего не выйдет.
Бледные щеки чародейки окрасил румянец.
— Ах, оставьте, теньент, смущаете!.. Раз так, то я вся ваша. — она подмигнула мне. — С лабораторией и всеми пробирками.
— Ждите, и я вернусь.
Я с улыбкой козырнул, развернулся на каблуках и пошел седлать Леоцефала.
Мы с Катержинкой ехали скорой рысью: время было дорого. Девушка к таким аллюрам
Я понял, что мы приближаемся к цели, когда услышал впереди тревожный колокольный бой. Звонарь старался так, будто орочья ватага уже подбиралась к селению, и я даже забеспокоился, пока не увидел на лице спутницы улыбку.
— Так, получается, это не деревня, а село. — сказал я, указывая рукой на колокольню.
Глаза Катержинки загорелись счастьем.
— Ну хоть вы понимаете, пан теньент! Я тоже им все время твержу. Но они ведь важные все, люд благородный да служилый, умные — страх, лучше всех всё знают. Я уж сама привыкла «деревня» говорить, чтоб понятнее было. К чему им в нашем смердячьем разбираться?
— ОСТРОЖНИЦЫ ЕДУТ! — донёсся с колокольни истошный вопль. — ПРЯЧЬТЕ МУЖЕЙ И СЫНОВЕЙ!!!
Не успел я удивиться, как обнаружил, что въезд в село перегородила толпа решительно настроенных баб. Крестьянки сжимали в руках кто вилы, кто ухват, а кто коромысло, и бросали на нас угрожающие взгляды.
«Так-то вы встречаете королевского офицера?» — подумал я с со злостью. Подъехав ближе, я с трудом, но поборол искушение поднять Леоцефала на дыбы, чтобы припугнуть бабье войско; все же ссориться с селением, которое тебя кормит, при любом раскладе не стоило.
— Катка! — окликнули мою спутницу из толпы. — А это кто с тобою?
Растолкав бабонек, к нам пролезли двое: священник, под рясой которого явно скрывались обширные телеса, и немолодой плюгавенький мужичонка, вероятно, староста.
— Радуйся, Дева, благодати полная! — задыхаясь после бега, возвестил поп. — Не иначе как новый пан в острожке!
Женщины зашептались между собой, а за их спинами собирались и заинтересованные мужички. Я горделиво выпрямил спину.
— Армии Его Величества теньент Недопонятовский. Принял команду с сего дня.
— Чаем ныне возрадоваться! Неужто мужиков наших в покое оставят днесь? — поинтересовался священник.
— Вынужден вас огорчить, отче. — жестко ответил я. — Но меня интересуют именно мужчины.
Бабы ахнули, а глаза клирика в ужасе округлились.
— Так ведь, пане… — робко пробормотал он. — Грешновато же…
Катержинка не сдержала смешка. Я понял, что ляпнул что-то не то, и сплюнул, выругавшись про себя.
— А чем тебе девчата мои не угодили, отче? — спросил я.
— Знамо чем. Бесстыжим развратом! Но я над своим приходом самой Девой и её святой церковью поставлен вести борьбу за души людские! — поп разошелся, будто проповедуя
— Но мы очень любознательные… — пискнул староста, за что удостоился испепеляющего взгляда дородной бабы из толпы.
— Успокойтесь, святой отец, я не за развратом приехал.
Я тяжело вздохнул.
— Беда зовет, добрые люди! Разъезд за рекой наткнулся на ватагу орков не меньше двух сотен числом. Они идут к броду, на юг. Гарнизон будет стоять до последнего, но скажу прямо: у меня мало людей, и штурма мы можем не выдержать. Взяв острожек, они пойдут сюда, и тогда, к сожалению, вас никто не защитит.
Я сделал паузу.
— Бой будет тяжелый. Мне нужны добровольцы, крепкие мужи, которые не боятся постоять за свою семью и двор. Оружия у нас в достатке, но дело найдется всем, даже если кто не обучен.
Селяне притихли, потом зашептались. Я ждал, приняв в седле максимально внушительную позу.
— Куда уж деваться! — воскликнул кто-то из мужиков. — Раз дело такое, то пойдем с тобой, пан! Раз уж в острожек…
— Как один встанем!
— За дворы свои постоим!
— Когда выступать?
— Да хоть сейчас. — с облегчением сказал я.
Что ж, это было проще, чем я ду…
— НЕ ПУЩУ-У-У!!! — завыла вдруг одна из баб. Дождавшись, пока ее трубный рёв стихнет, дородная жена старосты объяснила:
— В ночь никого не пустим! Знаем мы ваших острожниц, пан! И мужиков своих… Скажут, что на орка идут, а потом от них водкой несёт!
— И в карманах бычьи кишки пользованные!
Снова поднялся гвалт. Я поднял руку, призывая к тишине.
— Хоть мечом секите, пане, а ночевать в остроге не дадим. — решительно сказала старостиха. — Завтра к утру придут. И чтоб как отбили орка, сразу возвертались! Посевная уж на днях.
— И пусть каждый по орочьей башке с собой принесёт! — предложила другая крестьянка. — Чтоб ясно было, на рать ходили, а не на блядки!
— А коли не принесут, то мы ваш острожек к чёрту сожжем. — добавила старостиха. — И скажем, что это орки.
— Добро. — кивнул я, соглашаясь. — С рассветом чтоб были у ворот!
Я посчитал по головам мужиков, вызвавшихся помочь. Вышло полторы дюжины: если к утру хотя бы пятнадцать не передумают, мой гарнизон обещал вырасти вдвое. Неплохо для начала.
— МОБЛЯЗАЦИЯ-А-А!!! — вдруг закричал кто-то с профессиональными интонациями королевского герольда. — ПАНЫ ОБЪЯВИЛИ АРЬЕРБАН! СРОЧНЫЙ ОБРОК НА ДАТОЧНЫХ ЛЮДЕЙ!!! МЕССЕРЫ ОТ ЛУЧШИХ КУЗНЕЦОВ МАГДЕФУРТА!!!
Орал мужичонка, стоявший чуть в стороне от остальных, и, на удивление, одетый по-городскому.
— Это еще кто? — поинтересовался я. — Местный дурачок?
— Да нет, приблуда. — ответил староста. — Говорит, что глашатай. Все охранную грамоту совал, так мы читать-то не учёные…
— Не просто глашатай! — гордо воскликнул мужчина. — Я военный хронист! Сокращенно — военхрон. Прибыл в пограничье описать подвиги ратных людей для столичного скриптория!