Два дня до солнца
Шрифт:
– Відсьорбніть, бо мені треба ще кудись вишні покласти.
И да, ты именно это и делаешь, совершенно не смущаясь, потому что окружающие… делают то же самое. После чего несколько вяленых вишенок падает прямо в бокал, снова поднимая уровень жидкости. Ты осторожно берешь его. Не дышишь. И осторожно выходишь из самого помещения, стараясь ничего не разлить. По-прежнему не дышишь. Выдыхаешь, только оказавшись на улице, рядом со столиком, куда можно поставить бокал.
Не всегда это удается сделать филигранно, временами
Вишни у нас тоже есть, они в каждой бутылке. Но пока до них далеко.
Дан берет свой стаканчик, смотрит на него.
– Ну что, Создатель, выпьем за знакомство и прочее?
– А что у нас прочее?
– интересуюсь я и беру свой, касаюсь его бумажным боком стакана Дана.
В ответ - усмешка.
– Прочего будет много чего интересно, поверь.
– Почему ты со мной?
– в который раз спрашиваю я, пристально глядя на него.
Плевать, как это звучит. Он прекрасно понял.
Почему оказался тогда в кафе? Почему появился перед горгонидой? Почему открыл дверь в квартире Игоря? Почему едет со мной в поезде и пьет пьяную вишню?
Правда, пьет. Вижу, как колыхнулись пряди волос, когда он запрокинул голову, чтобы отпить наливку.
– Потому что, - следует очень исчерпывающий ответ.
Я, сделав глоток, начинаю кашлять.
Дан, чуть подавшись вперед, любезно хлопает меня по спине.
– Когда я сказал про крест, то не шутил.
Я вдруг осознаю, что в его голосе нет ни намека на шутку, иронию или ехидство. Он - серьёзно.
Повисает тишина.
Дан смотрит на меня, чуть склонив голову к плечу. Не знаю, сколько так проходит времени.
Я открываю рот, чтобы задать вопросы, но он опережает меня:
– Однажды я просто понял, что существую. Так… неясно, нечетко, улавливая лишь кое-что из окружающего мира. У меня были знания. Не мои - чужие. Но я мог ими пользоваться. Не в полной мере, не так, как сейчас.
А потом… потом вдруг ощутил все: запахи, звуки, вкусы, касания, увидел, что вокруг. И это совсем не походило на то, что было раньше.
Я замираю со стаканом, кажется, совершенно забыв, что надо пить.
Это что я сейчас слышу? О чем он?
Но Дана моя реакция совершенно не интересует, он просто добавляет себе наливки.
– Потом я осознал, что как раньше - не будет. Ничего нельзя вернуть. А ещё будто что-то резко оборвалось. То, что держало меня, давало жизнь и оставляло в безопасности. А тут раз - и куда-то вытолкнуло.
Я с трудом сглатываю:
– Ты о чем вообще?
– Пей, - хмыкает Дан.
– Потому что на трезвую это не принять.
Некоторое время он смотрит на меня. Даже тьма не укрывает от взгляда, прошивающего тысячами игл.
Я принимаю его совет, глотаю горяче-сладкую наливку. Жестом фокусника он вновь наполняет мой стакан.
– Я не понимал, где нахожусь, - продолжает
– Осмотрелся - какая-то комната. Попытался сдвинуться, и тут что-то ударило по голове. Так, что аж искры полетели из глаз. И вот, я пришел в себя в подвале. Это, конечно, определил потом, когда выбрался. Когда дотянулся до Якоря.
– Какого Якоря?
– напряженно переспрашиваю я.
Дан фыркает:
– Ты его видел совсем недавно. Когда мы стояли у замковой стены. Такой худой, русоволосый, в кожанке. Та ещё язва, познакомишься, Тиглат хоть и зануда, но толковый.
– Тиглат?
– уточняю.
– Тиглат Волшебные Пальцы, - нараспев протягивает Дан.
– Ему не нравится это прозвище, но оно очень подходит. В каком-то смысле он наш коллега - напишет текст на любую тему на таком уровне, что будешь рыдать от зависти. Тиглат - ник на биржах копирайтерства.
Я только приподнимаю брови, но больше не задаю вопросов. Снова делаю глоток. Пожалуй, он прав. Трезвым это воспринимать сложно.
– Якорь - это уникальный дар, - продолжает Дан.
– Не менее уникальный, чем Создатель. Якорь тянет к себе всё то, что создали такие, как ты, Антон. И кроме этого ещё много чего интересного.
– Как… - Я хмурюсь.
– Как это происходит?
– Как у других - не знаю, - пожимает он плечами.
– У меня было просто состояние, как у дикого зверя. Безмолвно выл и тянулся-тянулся-тянулся…
Его интонация не меняется, но у меня вдоль позвоночника проносится ледяная стрела. Потому что в каждом слоге - страх. Страх настолько сильный и вязкий, что невозможно дышать.
Это странное осознание: у Богдана Ярасланова может быть страх. Такой страх.
– А… дальше?
Он чуть прищуривается, смотрит в окно. Там проносятся дома в оврагах, фонари и лента ночной реки.
– Не знаю, сколько так прошло времени. Но в какой-то момент открылись двери, и я увидел Тиглата. Порядком обалдевшего, испуганного, до ужаса уставшего, но… способного вытащить меня. И он вытащил. Хоть сам едва не окочурился от моего вида.
– Что было с видом?
Дан смотрит на меня так, что вмиг отпадают все вопросы. Я отбираю у него бутылку и уже сам разливаю остатки наливки. Вишни, как и ожидалось, застревают в горлышке. Приходится встряхнуть, чтобы упали в стаканчик. Они делают это слишком шустро, плюхаются, и капли летят прямо на пальцы Дана.
Он медленно поднимает руку, смотрит на то, как в свете звезд чернеет наливка на белой коже. Как-то странно, совершенно нечеловечески улыбается и подносит их к губам.
В тот же миг у меня во рту появляется солоновато-металлический вкус, а перед глазами вспыхивают желтые фонари у замковой стены. К горлу подскакивает дурнота. Алкоголь немного притупляет ощущения, поэтому удается сделать глубокий вдох. Но вопрос срывается сам: