Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
– Что же теперь будет? – парень открыл глаза, с толикой надежды глядя на социалистку.
– Что будет, то будет: если он жив – мы его допросим, а если мёртв – то придётся избавляться от тела и заставлять полицию поверить в его срочную командировку, скажем, в Сочи, или лучше прямо в Новосибирск, – Виктория мельком взглянула на юношу. – Я вижу, ты хочешь что-то спросить?
– Да, мы же не договорили про иллюминаторов…
– Иллюминаторы – это окна в основании корабля или самолёта, – поправила она. – Я же говорю, лучше называть их крестоносцами до тех пор, пока не научишься
– Ты говорила, что они виновны во всех терактах и войнах.
– Та-а-ак, – девушка заинтересованно наклонила голову, явно ожидая от Миши какого-то просвещения.
– Значит, взрыв на пентагоне и башни-близнецы тоже их рук дело?
– Уоу, – Виктория раздосадовано отвернулась обратно в сторону дороги, потеряв к вопросу интерес, – да, эти два теракта произошли в один день. Якобы, них врезались самолёты из Аль-Каиды, при этом остатков от двигателей или крыльев найдено не было. Явно, что это было запланировано иллюминатами ещё в девяностых.
Орлов задумался и вновь задал вопрос:
– Может, это покажется глупо, но метеорит и волнения на Украине – тоже крестоносцы? Хотя, вряд ли метеорит уж точно бред.
– А вот и не бред! – возразила девушка. – У них есть такие приборы, которые позволяют изменять погоду, а направить кусок камня из космоса по определённой траектории для них раз плюнуть. Ты помнишь, куда угодил метеорит?
– В Челябинск вроде бы. Я помню по «Нашей Раше».
– О, Челябинск, какой это город... Единственный город, в котором ещё работают заводы, а тут такая возможность сбросить “метеорит” и при этом остаться незапятнанными. Но кое-что пошло не так: немного промахнулась ракета и на пустырь упала. Никто не погиб и заводы остались целы. А вот… с Евромайданом, они, конечно, готовились тщательнее. Я не помню: это было в пятнадцатом или четырнадцатом, однако то, что это был жуткий скандал, помню хорошо. Я тогда почти не смотрела телевизор, но везде об этом говорили. А ещё чуть позже авария на АЭС: они решили заняться комбинированными катастрофами.
– Но, я не могу понять, зачем им убивать? Зачем им войны?
– У них есть цель.
– Новый Мировой порядок?
– Другая, – Виктория сделала магнитолу потише. – Она называется «золотой миллиард». Это значит, что иллюминаты, из семи миллиардов, что существуют на земле, с помощью воин, революций, терроризма и катастроф хотят оставить лишь один миллиард. Ты понимаешь?
Миша кивнул: в горле жутко пересохло – он вновь повернулся к окну и с ужасом увидел, что им сигналит инспектор ДПС.
– Тори… – парень вцепился девушке в руку.
– Я вижу, спокойно! Что же нам так сегодня везёт? А ну надень, быстро! – она достала из бардачка тёмные очки и прибавила громкость магнитолы.
Жестом инспектор приказал поднять окно, ленивым и расслабленным взмахом полосатой палочки.
– Сержант Некурышёв, – просипел он грудным низким голосом.
– Простите, Курышёв? А что случилось? – расслаблено спросила Виктория, лучезарно улыбаясь.
– Некурышёв! Музыку тише делаем. Проверка документов: предъявите ваши права, паспорта, и медицинскую страховку.
Михаил сглотнул,
– Полное имя ваше можно?
– Почему бы и нет? Дементьева Виктория Павловна – вот вы можете здесь прочесть, – указала девушка на текст возле своей фотографии. Сержант Некурышёв придирчиво просмотрел её паспорт.
– Год рождения: девяносто седьмой, дата рождения – восьмое, десятого… ага, права… а вот паспорт вашего спутника?
– Так вот он у вас! Самый нижний, товарищ Некурышёв! – развязно воскликнула Виктория.
– Леттерс Михаил Вольфович… девяносто восьмого года рождения… ну да, а вот кем выдан паспорт? Плохо виден номер! Пройдёмте в участочек.
– Ну-у-у, Некурышёв, – протянула Виктория с такой развратностью в голосе, что даже Михаил с удивлением покосился на неё. Она поманила инспектора к себе указательным пальцем. Тот неуверенно приблизился к ней.
– Может быть, договоримся, мы с парнем в Загс опаздываем. Некрасиво получиться, будь человеком, – прошептала она на ухо гаишнику. Он недоверчиво покосился на её ухмыльчатую улыбку, а она, вынув откуда-то тысячерублёвую купюру и поманила ею перед лицом Некурышёва. Тот оглянулся вокруг, одним лёгким движением схватил купюру, засовывая её в карман.
– Всё в порядке, любви вам и семейного благополучия, – умиротворённо процедил он, отдав честь. Виктория помахала ему рукой на прощание, заводя автомобиль.
– Всё уже кончилось? – тихо спросил Миша, осторожно обернувшись назад.
– О, да, быстрее чем я думала.
– Ты дала ему взятку? А как же справедливость?
– Ха-ха, запомни: что для врагов хорошо, то и нам сгодится. Пока мы живём в их стране, мы должны жить по их законам. Или ты хотел сейчас застреленным быть? Знаешь, это как-то не по мне.
Мише пришлось согласиться.
– И да, я забыла отдать тебе, – Виктория протянула Мише документ. Тот поражённо взглянул на него, на фотографию, на новое имя и дату рождения.
– Паспорт?
– Теперь тебя зовут Михаил Вольфович Леттерс. Было бы другое имя, но раз ты сказал Муравьеву своё настоящее, то… быть тебе Михаилом.
– Эм, спасибо, – тихо ответил Михаил, сжимая «билет на свободу» в руках.
Вдруг из багажника автомобиля начали доноситься нечленораздельные звуки и стук. Парень вздрогнул, ему показалось, что это звуковые эффекты музыки, но нет, стуки повторились.
– Он…
– Повезло, живой, – сказала Виктория и улыбнулась. Полицейский проснулся вовремя, так как молодые люди практически достигли здания штаба.
– Выгружай давай, и брысь в подвал – у тебя июль, а о нём – забудь. Ты не убийца! – настойчиво проговорила Виктория, глядя в огромные глаза Миши около секунды. И в течение этой секунды парень очень сильно захотел обнять её покрепче, но девушка резко открыла дверь автомобиля и вынырнула из нёё, оставив немного смущённого парня, который не понял, что их мысли и порывы в ту секунду абсолютно совпали.