Дюна
Шрифт:
«Ты не должен отдавать много приказов, — говорил ему отец… когда-то… давным-давно. — Если один раз ты прикажешь что-то, потом всегда придется отдавать распоряжения по этому вопросу».
Фримены инстинктивно придерживались этого правила.
Хранитель воды отряда затянул заунывный утренний напев, вплетая в него призыв к посвящению в наездники пустыни:
— Мир — это труп, — нараспев голосил он, голос его раздавался над дюнами. — Кто сумеет увернуться от Ангела Смерти? По велению Шай-Хулуда да исполнится.
Пол вслушался… этими словами
«Или сегодня поблизости появится каменный курган, возле места, где отлетела душа человека, — подумал Пол. — Остановится ли здесь прохожий фримен, бросит ли свой камень на эту гробницу, подумает ли о Муад'Дибе, что умер здесь?»
Он знал, — возможен и этот исход, и такому событию находилось местечко на линиях судьбы, расходившихся из точки временного пространства, где он находился. Неопределенность видений мешала ему. Чем больше сопротивлялся он, чем сильнее старался избежать грядущего исхода, тем большее смятение возникало в пространстве предвидения. И будущее его все больше становилось похожим на бурлящую реку, несущуюся к обрыву под пологом тумана…
— К нам подходит Стилгар, — сказала Чени, — теперь я должна отойти, любимый. Наступает время… и как сайидина я должна проследить за соблюдением обрядов, чтобы все можно было точно занести в хроники. — Она поглядела на него снизу вверх, на секунду самообладание отказало ей, но, моментально справившись с собой, она произнесла — А потом я сама приготовлю тебе завтрак, — и отвернулась.
Стилгар был уже рядом, следы его заплывали лужицами в мелком мучнистом песке. Из темных ниш глазниц на Пола взирали по-прежнему неукротимые глаза. Край бороды чуть выступал над маской, обветренные скулы казались высеченными из камня.
В руке его было знамя Пола, — черно-зеленое, с водной трубкой на древке, — уже ставшее здесь легендарным. Не без гордости Пол подумал: «И шага не ступишь, чтобы не сделаться тут же легендой. Они запомнят все: и как мы расставались с Чени, и как я приветствовал Стилгара, все… что случится сегодня. Живой или мертвый, я останусь легендой. Но мне нельзя умереть. Тогда останется только легенда и некому будет преградить путь джихаду».
Воткнув древко в песок рядом с Полом, Стилгар уронил руки по бокам. Синие в синем глаза глядели ровно и собранно. Пол подумал: «И мои глаза теперь начинает затягивать синяя дымка».
— Они отказали нам в праве на хаджж, — с ритуальной торжественностью провозгласил, обращаясь к нему, Стилгар.
Пол отвечал, как учила его Чени:
— Кто может отказать фримену в праве идти и ехать, куда он пожелает?
— Я — наиб, — сказал Стилгар, — врагам не взять меня живьем. Я нога треножника смерти, что погубит наших врагов.
Их окружило молчание.
Пол поглядел на прочих фрименов, рассыпавшихся по песку за Стилгаром, они застыли в этот миг всеобщей молитвы. И он подумал, как жил бы Вольный народ с его кровавыми склонностями, в ярости и гневе,
— Где же Господь, что вел нас через пустыню и рвы ее? — спросил Стилгар.
— Он всегда с нами, — отозвались фримены. Стилгар расправил плечи, подошел поближе к Полу и негромко сказал:
— Не забудь, что я говорил. Действуй целенаправленно и точно — никаких фантазий. Наши мальчишки учатся седлать делателя в двенадцать лет. Тебе на шесть больше, но ты не рожден в песках. И не следует выказывать храбрость. Мы и так о ней знаем. Все, что ты должен сделать, — вызвать делателя и оседлать его.
— Не забуду, — ответил Пол.
— Смотри же, не посрами учителя.
Стилгар извлек из-под одеяния пластиковый стержень длиной в метр, с подпружиненной чашкой на конце.
— Я сам приготовил эту колотушку. Бери же. Не подведет.
Гладкий пластик стержня был теплым на ощупь.
— Твои крюки у Шишакли, — сказал Стилгар. — Он их отдаст тебе, когда ты выйдешь вон за ту дюну, — он показал направо, — Вызови крупного червя, Усул, покажи нам путь.
В обрядной фразе Пол услышал волнение друга.
И в этот момент солнце словно выпрыгнуло из-за горизонта. Синее небо сразу же озарилось тем серебристо-серым светом, что предвещал сегодня и сушь и жару даже по арракисским понятиям.
— Наступает палящий день, — провозгласил Стилгар теперь уж совершенно ритуальным тоном, — возглавь странствие, как подобает вождю.
Пол отсалютовал знамени, заметил, как обвисло черно-зеленое полотнище, — утренний ветерок утих. Он повернулся к дюне, на которую указывал ему Стилгар, — бурый склон с изогнутым гребнем. Остальные теперь направились в противоположную сторону, на укрывавшую лагерь дюну.
На пути Пола высилась облаченная в одеяние фигура. Шишакли, командир отряда фидайкинов. В узком просвете между капюшоном и маской виднелись только глаза.
Когда Пол подошел, Шишакли вручил ему два тонких хлыста. Стержни были около полутора метров длиной, на одном конце поблескивали крюки из пластали, на другом — шероховатая надежная рукоять. Как и требовал того обычай, Пол принял их левой рукой.
— Это мои собственные крюки, — густым басом произнес Шишакли, — они не отказали ни разу.
Пол кивнул, соблюдая приличествующее молчание, оставил того позади и принялся взбираться по склону дюны. С вершины ее, оглянувшись, он увидел остальных, они разбегались, словно насекомые, одеяния развевались от быстрых движений. Теперь он был один на песчаном гребне, откуда все было видно до горизонта, плоского и непредвиденного. Стилгар выбрал хорошую дюну, обзор с нее был получше, чем с соседних.
Нагнувшись, Пол глубоко вонзил колотушку с подветренной стороны гребня, где пески были плотнее, а звук от колотушки громче. И в нерешительности замер, припоминая уроки, представляя все те действия на грани жизни и смерти, что предстояло свершить.