Дюна
Шрифт:
— Едва ли можно гордиться тем, что творится там!
Хават позволил незаметнейшей из улыбок тронуть его тонкие губы. Поблескивая глазами, он глядел на барона:
— А вы не задумывались, откуда берутся его сардаукары?
Барон надул пухлые губы, словно младенец, и возмущенным голосом проговорил:
— Ну… он набирает рекрутов… говорят, есть вспомогательные части и из их числа…
— Фэ-э! — протянул Хават. — Эти россказни о происхождении сардаукаров… слухи, не более. А что говорят те немногие, кто уцелел
— Сардаукары — великолепные воины, в этом нечего сомневаться, — сказал барон. — Но, я думаю, мои легионы…
— Праздношатающийся сброд по сравнению с ними! — оскалился Хават. — Вы не задумывались, почему император выступил против Дома Атридесов?
— Тебе не следует копаться в этих вопросах, — предупредил барон.
«Неужели даже он не представляет себе подлинных причин решения императора?» — спросил себя Хават.
— Мне следует копаться в любых вопросах, если мои усилия служат вашим интересам, — сказал Хават. — Я — ментат. А от ментата нельзя скрывать информацию или ограничивать направления вычислений.
Барон долго и пристально глядел на него и промолвил:
— Говори, что считаешь нужным, ментат.
— Падишах-император обрушился на Дом Атридесов потому, что полководцы герцога, Гарни Холлек и Дункан Айдахо, вымуштровали настоящее войско, пусть небольшое, но лишь чуточку уступавшее сардаукарам. Были там солдаты и получше императорских. Герцог намеревался укрепить свои силы, сделать свою армию не слабее императорской.
Барон взвесил услышанное и произнес:
— И какое же отношение ко всему этому имеет Арракис?
— Он мог бы поставить ему рекрутов, прошедших жесточайший отбор на выживание.
Барон покачал головой:
— Но разве можно считать таковыми фрименов?
— Именно о них и речь.
— Хах! Зачем тогда предупреждать Раббана? После устроенного сардаукарами погрома и притеснений Раббана могла уцелеть лишь горстка фрименов.
Хават молча глядел на барона.
— Горстка, не более! — повторил барон. — Только в прошлом году Раббан уложил шесть тысяч.
Хават по-прежнему молча глядел на него.
— И в предыдущем году девять тысяч, — продолжил барон, — и сардаукары до отлета — не менее двадцати тысяч.
— Каковы потери Раббана за последние два года? — спросил Хават.
Барон потер пухлые щеки:
— Ну, рекрутов он нахватал, конечно. Его агенты зазывали такими посулами и…
— Можно считать тысяч тридцать для круглого счета? — спросил Хават.
— Пожалуй, многовато, — сказал барон.
— Напротив, — ответил Хават, — я, как и вы, умею читать между строк в отчетах Раббана. А вы, безусловно, не могли ошибиться в оценке моих отчетов о работе наших агентов.
— Арракис — свирепая планета, — отвечал барон, — и потери в бурях…
— Мы оба знаем цифры этих потерь, — сказал Хават.
— Так, значит, он потерял тридцать тысяч? —
— По вашим собственным подсчетам, — сказал Хават, — его солдаты перебили четырнадцать тысяч человек, потеряв за два года вдвое больше. Вы сказали, что сардаукары сообщали о двадцати тысячах человек. Может быть, немногим больше. И я видел ведомости их отправки с Арракиса. Если они перебили двадцать тысяч, их потери составили пять за одного фримена. Ну, барон, вам эти цифры что-нибудь говорят?
Холодным тоном барон отметил:
— Это — твоя работа, ментат. Что же они значат?
— Я передал вам результаты подсчета, произведенного Дунканом Айдахо в том стойбище, что они посетили, — сказал Хават. — Все сходится. Если таких селений-стойбищ у них всего двести пятьдесят, тогда на планете живет около пяти миллионов фрименов. А я считаю, что их, по крайней мере, в два раза больше. На такой планете приходится расселяться подальше друг от друга.
— Десять миллионов? — Щеки барона задергались от изумления.
— По меньшей мере.
Барон надул пухлые губы. Глаза-бусинки пристально глядели на Хавата. «Неужели это результаты расчета? — удивлялся он. — Как могло случиться, что мы не заметили столько народа?»
— Мы даже не сократили заметно прирост населения, — продолжил Хават, — просто отсеяли горстку менее удачливых, оставляя сильных набирать силу… Как на Салузе-Секундус.
— Салуза-Секундус! — рявкнул барон. — Какое отношение все это имеет к планете-тюрьме императора?
— Человек, переживший Салузу-Секундус, оказывается выносливее остальных, — ответил Хават, — и если как следует обучить его владеть оружием…
— Чепуха! Из твоих слов следует, что мне нужно заняться набором войска из фрименов, после того как мой племянник хорошенько их придушит.
Хават едко проговорил:
— А свои собственные войска вы не прижимаете?
— Ну… я… но…
— Угнетение — вещь относительная, к вам в солдаты идут люди получше прочих, тех, кто их окружает, хех? У них есть довольно неприятная альтернатива службе в войсках барона, хех?
Барон умолк, рассеянно глядя перед собой. Возможно… или же Раббан и впрямь невольно дал Дому Харконненов необходимейшее оружие?
Наконец он сказал:
— А как увериться в преданности таких рекрутов?
— Я бы формировал из них небольшие части, не более взвода, — сказал Хават. — И перестал бы их притеснять, и изолировал… но чтобы обучающий персонал понимал их. Лучше всего брать тех, кто прошел уже этой дорогой, я бы внушал им как мистическую идею сознание того, что их планета — тайный тренировочный центр для воспитания сверхвоинов. И чтобы все время они могли бы видеть, что доступно высшему существу. Обеспеченная жизнь, красивые женщины, прекрасные дома… словом, что ни пожелают.