Дюна
Шрифт:
Хават лишь приблизительно представлял, где они находятся, — сотнях в двух километров к юго-востоку от Арракейна. Основные пути между стойбищами у Барьера оставались где-то на юге.
Фримен, сидевший напротив Хавата, откинул назад капюшон, снял шапку конденскостюма, под ними оказались соломенного цвета волосы и борода. Волосы были откинуты назад с высокого узкого лба. Непроницаемая синева полностью синих глаз выдавала привычку к специи. В одном углу рта на бороде и усах было пятно, здесь волосы
Человек пустыни вынул из носа фильтры, вновь вставил их на место, потер шрам возле носа.
— Если вы решите пересекать котловину здесь этой ночью, — сказал фримен, — не включайте щиты… В стене здесь пролом…— он повернулся на пятках, показал на юг. — Там простирается открытый песок… до эрга. Щиты привлекут… — он поколебался —… червя. Так они сюда заходят не часто, но к щиту приползут.
«Он сказал «червь», — подумал Хават, — но хотел сказать иное слово. Какое? И что ему нужно от нас?»
Хават вздохнул.
Он даже и не помнил, когда ему случалось так уставать. Мышцы его устали настолько, что бессильны были даже энергетические пилюли.
Проклятые сардаукары!
С беспощадной горечью он подумал о воинах-фанатиках и предательстве императора. Но расчеты ментата свидетельствовали, что шансов восстановить справедливость перед Высшим Советом Ландсраада у него практически нет.
— Ты хочешь попасть к контрабандистам? — спросил фримен.
— Это возможно?
— Путь далек.
Фримены не любят слова «нет» — так говорил ему и Айдахо.
Хават произнес:
— Ты не ответил мне, помогут ли ваши люди моим раненым.
— Они ранены.
Все время эти чертовы речи!
— Мы знаем, что они ранены, — отрезал Хават. — Это не…
— Мир, друг, — остерег его фримен, — а что говорят сами раненые? Есть ли среди них понимающие нужду племени в воде?
— Мы не говорили о воде, — произнес Хават. — Мы…
— Понимаю твою нерешительность, — отвечал фримен. — Это твои друзья, соплеменники. У тебя есть вода?
— Недостаточно.
Фримен показал на одежду Хавата, через прорехи в которой виднелось тело.
— Тебя застали в домашней одежде, по-стойбищенски, без костюмов. Ты должен принять водяное решение, друг.
— Мы можем заплатить за помощь…
Фримен пожал плечами («Воды-то у вас нет!») и глянул на группу позади Хавата:
— Сколько раненых ты можешь израсходовать?
Хават умолк, глядя на этого человека. Как ментат он чувствовал, что разговор вышел из привычных рамок. Звуки не связывались со словами обычным путем.
— Я — Сафир Хават, — сказал он, — я имею право говорить от имени герцога. Я дам расписку об уплате за твою помощь. Мне необходима ограниченная помощь, позволяющая моим силам просуществовать достаточно долго…
— Ты хочешь, чтобы мы приняли участие в вендетте?
— С этим я управлюсь сам, я хочу только, чтобы меня освободили от ответственности за моих раненых.
Фримен нахмурился:
— Какая у тебя может быть ответственность за раненых? Они отвечают за себя сами. Речь идет о воде, Сафир Хават. Или ты хочешь, чтобы я принял решение за тебя?
И он прикоснулся к оружию, скрытому под одеянием.
Хават напрягся: «Неужели предательство?»
— Чего ты боишься? — спросил житель пустыни. «Ах эти люди с их неприкрашенной прямотой!» — подумал Хават и осторожно проговорил:
— За мою голову назначена цена.
— Ах-х-х-х, — фримен отнял руку от оружия. — Боишься, что мы продажны? Ты не знаешь нас, здесь не Византия. Харконненам не хватит всей их воды, чтобы подкупить у нас и крошечного мальчугана.
«Но у них хватило денег на перевозку двух с лишним тысяч боевых кораблей», — подумал Хават, расходы барона до сих пор ошеломляли его.
— Мы оба воюем с Харконненами, — сказал Хават, — разве не следует нам делить и прочие тяготы войны?
— Мы разделяем их, — ответил фримен. — Я видел тебя в бою. Ты хорошо бьешься. В иные времена твоя рука пригодилась бы нам.
— Скажи, где я могу быть полезен? — спросил Хават.
— Кто знает, — отвечал фримен. — Войска Харконненов повсюду. Но ты еще не принял водяного решения, твои раненые еще не знают его.
«Нужно быть осторожным, — сказал сам себе Хават, — кое-что остается еще непонятным». Он сказал:
— Так покажи мне твой путь, житель Арракиса!
— Странны твои мысли, — сказал фримен с насмешкой в голосе. Он показал на северо-запад, на вершину утеса. — Прошлой ночью мы видели, как ты пришел сюда по пескам, — он опустил руку, — И ты держишь людей на сыпучей поверхности дюн. Плохо. У тебя нет конденскостюмов, нет воды. Долго вы не протянете.
— Дороги на Арракисе нелегки, — сказал Хават.
— Верно. Но мы бьем Харконненов.
— Так что вы делаете со своими собственными ранеными? — жестко спросил Хават.
— Разве мужчина не знает, когда жизнь его стоит сохранить? — спросил в ответ фримен. — Твои раненые знают, что у вас нет воды, — он склонил голову, искоса поглядев на Хавата. — Время принять водяное решение. И раненый, и невредимый должны учесть будущее племени.
«Будущее племени, — подумал Хават, — будущее племени. В этом есть смысл». Он заставил себя задать вопрос, который давно боялся произнести:
— Есть у вас какие-нибудь вести от моего герцога или его сына?
Взгляд непроницаемых синих глаз скользнул вверх: «Вести?»