Дюна
Шрифт:
— Какова их судьба? — отрезал Хават.
— Судьба у всех одна, — ответил фримен, — и герцог, говорят, уже встретил ее. Что касается Лисан-аль-Гаиба, его сына, все еще в руках Лайета. Лайет еще не сказал.
«Ответ этот я знал наперед», — подумал Хават.
Он глянул назад, на своих. Теперь не спал ни один. Они все слышали. Теперь все смотрели вдаль, и на лицах можно было прочесть: на Каладан возврата не будет, а Арракис теперь потерян.
Хават вновь обернулся к фримену:
— Ты
— Когда щит выключили, он был в большом доме, — ответил фримен, — больше про него я не знаю.
«Они выключили щит и впустили Харконненов, — подумал Хават. — Это я сидел спиной к двери. Но как смогла она поднять руку на собственного же сына? Впрочем… кто знает, что может быть на уме ведьмы-гессеритки… и можно ли называть это умом?»
Хават попытался глотнуть, в глотке его вдруг пересохло.
— Когда можно будет что-нибудь узнать о мальчике?
— Мы не слишком много знаем о том, что происходит в Арракейне, — сказал фримен и пожал плечами. — Кто знает?
— Но вы же можете разузнать?
— Быть может, — фримен потер шрам на щеке возле носа. — Скажи мне, Сафир Хават, что ты знаешь о большом оружии Харконненов?
«Артиллерия, — с горечью подумал Хават, — кто мог подумать, что в наш век щитов они используют пушки?»
— Ты имеешь в виду орудия, с помощью которых они закупорили наших людей в пещерах? — спросил он. — Теоретически… я знаю, как устроены снаряды и пушки.
— Любой мужчина, отступающий в пещеру, у которой нет второго выхода, заслуживает смерти, — сказал фримен.
— Почему ты спросил об этих пушках?
— Так угодно Лайету.
— Так, значит, вот что нужно ему от нас! — удивился Хават. — И ты пришел сюда, чтобы узнать о больших пушках?
— Лайет захотел сам увидеть это оружие.
— Ну это просто, — усмехнулся Хават, — его надо лишь захватить.
— Так мы и сделали, — ответил фримен. — Одно мы отбили. Мы спрятали его у Стилгара, чтобы тот изучил его и чтобы Лайет мог увидеть его, когда пожелает. Но я сомневаюсь, чтобы он захотел, конструкция не слишком удачна. Для Арракиса не подходит.
— Вы… отбили одно? — переспросил Хават.
— Был неплохой бой, — ответил фримен, — мы потеряли только двоих и пустили воду сотне чужаков.
«У каждой пушки были сардаукары, — подумал Хават, — и этот пустынный безумец уверяет, что на сотню сардаукаров они обменяли только двух своих!»
— Мы бы обошлись и без этих потерь, если бы вместе с Харконненами не было других, — сказал фримен. — Некоторые из них — неплохие бойцы.
Один из людей Хавата проковылял вперед, глянул на сидевшего на корточках фримена:
— Ты говоришь о сардаукарах?
— Он говорит о сардаукарах, — подтвердил Хават.
— Сардаукары! — сказал фримен,
— Мы… не знаем, — задумчиво проговорил Хават.
— Сардаукары, — размышлял вслух фримен, — в форме барона. Не странно ли это?
— Император не желает, чтобы стало известно, что он воюет против Великого Дома, — сказал Хават.
— Но ты уверен, что это сардаукары?
— Знаешь, кто я? — горько вопросил Хават.
— Ты — Сафир Хават, — деловым тоном произнес его собеседник. — Мы все узнаем своим чередом. Троих пленных мы отправили на допрос к людям Лайета.
Помощник Хавата медленно проговорил, не веря услышанному:
— Вы взяли сардаукаров в плен?
— Только троих, — ответил фримен. — Они хорошо бились.
«Если бы у нас хватило времени договориться с этим народом! — с горьким сожалением думал Хават. — Если бы мы успели обучить и вооружить их… Великая Мать, какая армия была бы у нас!»
— Может быть, ты медлишь из-за Лисан-аль-Гаиба? — спросил вольный. — Если он и на самом деле Лисан-аль-Гаиб, ничто не причинит ему вреда. Не стоит слишком задумываться над тем, что еще должно проявиться.
— Я служил… Лисан-аль-Гаибу, — сказал Хават, — и его благополучие волнует меня. Я присягал ему.
— Ты присягал его воде?
Хават глянул на помощника, не отрывавшего глаз от фримена, вновь перевел взгляд на сидящую на корточках фигуру:
— Да, его воде.
— И ты хочешь вернуться в Арракейн, в место его воды?
— В… да, в место его воды.
— Почему же ты сразу не сказал, что это водяное дело? — фримен поднялся, глубоко вставил в нос фильтры.
Хават кивком приказал помощнику присоединиться к прочим. Устало пожав плечами, тот подчинился. До Хавата донесся тихий ропот среди его людей.
Фримен сказал:
— Вода всегда находит себе путь.
За спиной Хавата кто-то выругался. Помощник позвал Хавата:
— Сафир. Только что умер Арки.
Фримен приложил к уху кулак:
— Теперь можно породниться водой! Это знак! — Он поглядел на Хавата. — Поблизости есть место для приема воды. Могу я позвать своих?
Помощник подошел к Хавату и сказал:
— Сафир, у пары наших в Арракейне остались жены. Они… ты понимаешь, что они могут сейчас чувствовать?
Фримен все еще держал кулак рядом с ухом:
— Так будет меж нами союз воды, Сафир Хават, или нет? — проговорил он.
Хават не мог решиться. Он уже начал понимать смысл слов своего собеседника под этой нависшей скалой, но опасался реакции собственных солдат, когда и они поймут смысл происходящего.
— Союз воды, — сказал Хават.