Её Сиятельство Графиня

Вериор Лика

— Палача упразднить. Найдите ему дело по руке — пусть кур рубит, али скотину покрупнее, если крови жаждет. В нужное русло его направьте.

Ложные ожидания — batir des chateaux [воздушные замки] — хоть и без того были, на мой взгляд, мрачными и удручающими, и в половину не предупредили действительное положение вещей. Управляющий — сам управляющий! — держит все имения на себе, но живёт в сырой подвальной норе с многочисленной семьёй. Его дочь высечена, а до того — если успел барин — поругана, лежит — при смерти. А что же тогда другие? Что же те, что рангом ниже, а то

и тремя-пятью рангами — чернавки, прочие?

Нет-нет, решительно невозможно подобное положение вещей!

Да если Фёдор очнётся, я собственными руками его удавлю! Да так, что на меня никто и не подумает!

— Ваше сиятельство, — обратился ко мне доктор. Глаза его смотрели многозначительно.

— Выйдем, — бросила устало.

Без слов он вышел со мной из комнаты.

— Что?

— Девчонка не жилец. Температура страшная…

— Заражение крови, — поняла.

— Гноя много, ваше сиятельство.

— Значит, батюшка нам вскоре понадобится. Сделай так, чтоб не сильно страдала.

— Средства дорогие-с.

— Смеёшься?

— Нет, ваше сиятельство.

— Если понадобится, отдашь ей те, что барину полагались. Единственное твоё дело, чтоб она не страдала в агонии.

Повернулась обратно к двери, тут же наткнувшись на Олега.

— Слышал?

— Слышал, ваше сиятельство.

— В поместье есть свои лекари?

— Нет-с.

— Завести надо… Много больных? Если знаете, как лечить, всё нужное возьмите. Жилые помещения для слуг утеплите… нет, лучше из подвалов всех переселите выше, чтоб у каждого в комнатах окна были, понятно? Одежды проверьте, чтоб у всех сменное было, постели. И поместье тоже — на мышей, блох. Чтоб всё чисто. Кухни особенно — без крыс.

— У нас всё складно с этим, ваше сиятельство. Сами проверите-с.

— Проверю, тут не сомневайся. Список душ имеется?

— Имеется-с.

— И с детьми?

— И с детьми, ваше сиятельство. Всё по полочкам, на каждый уезд, дом, деревню. Батюшка порядок любит-с.

— И я люблю, — кивнула, сцедив в ладонь зевок.

— Может вам того-с? Спать?

— После обеда. Зови отца, будем документы разбирать.

— Сделаю-с.

Мирон Олегович появился тут же — смурый, сгорбленный.

— Выдай отчёт об имениях, векселях и прочих ценностях. По графу… Если на тот свет отойдёт — похоронить по-простому, ясно? Чтоб ни лишнего рубля. Церкви отведите сумму дохода крайнего месяца. И не надумывай всякого, — посмотрела на него, ожидая недовольства, но его не последовало. — Если я отойду — также хороните…

— Да что ж вы такое говорите, ваше сиятельство!..

— Не перебивай! Отпевайте сразу — три дня не держите. Если церковь возмутится — приплатите. Гроб простой, а лучше и вовсе — без него. В усыпальницу не надо — отец мой не там, и я не хочу. Где-то в лесу — к природе поближе.

— Господи-прости, — Мирон Олегович перекрестился.

— Без лишней патетики, — отмахнулась. — Я велела — сделаешь. Завещание составлю, но для того нужен точный перечь всего имущества.

— Да чего ж вы на тот свет торопитесь, вашество?..

— Не тороплюсь, но кто же знает? Кабинет барина где?

—

Провожу-с.

— А твой?

— Там же-с.

— С барином кабинет делил?

— Барин распорядились, — сказал. — Сами кабинет не посещали-с, мне угол определили-с.

— Дела он не вёл вовсе, — поняла.

— Не вели-с, — не стал отпираться.

— Сын ваш учился где?

— В гимназии, со дворянами, ваше сиятельство.

— Неужели Фёдор был так добр?

— Местами-с.

Хохотнула. О нет-нет, тут дело не в доброте вовсе.

— И тебя, поди, на учёбу отправляли?

— Отправляли-с. Университет-с.

— Дальновидно, сам-то, поди, в учёбе не преуспевал. Батюшка рассказывал, что и отец Фёдора — даже лицея не окончил…

На это Мирон промолчал.

— И я, как знаешь, только домашнего образования, потому ты, как и сын твой — будете моими верными помощниками.

— Не лукавьте, ваше сиятельство.

— А ты не льсти.

— Не смею, вашество. Всякому бы ваше домашнее образование — так в государстве и проблем бы не было.

— А как думаешь, сможем ли мы крестьянам такое организовать.

— Чего-с? — растерялся.

— Образование?

Мирон Олегович помолчал.

— Коли барыня пожелает-с, — наконец, сказал. — Средств и не на такое хватит.

— Учту.

— Дошли-с. Вот и кабинет, — передо мной открыли дверь, пропуская в тёмное, пахнущее бумагой помещение. Управляющий засуетился, вскоре свечи осветили два рабочих стола. Один — пустой, другой — заваленный бумагами. — Прошу простить, в работе весь. Никого сюда не пускаю-с, а самому прибрать времени нет.

— И правильно — не пускай.

Всё очевиднее, что имение не первый год, а то и десятилетие, держится на Синицыных. От того и не развивается, что управляющий без указа ничего сделать не может, разве что поддержать умеренно, чтоб и вовсе всё не развалилось.

Знакомство с домочадцами и местностью перенеслось на послеобеденное время, несколько часов я увлечённо погружалась в документацию, заодно и набросав завещание: на что средства пойдут, кому имения перейдут, что с душами делать, что со мною. В моём положении оставить завещание — самое важное, что я должна сделать. Не хотелось бы на том свете отчитываться за то, что вавиловскими деньгами сотворено после моей смерти будет. После себя полагается оставлять только хорошее. Главное, чтобы ещё какие наследники не объявились, а с образом жизни Феденьки я вовсе не удивлюсь, если тут половина работников — с графской кровью.

Глава 5

Санкт-Петербург

Столичное имение Воронцовых

О болезни графа Вавилова Демид узнал, как только спросил — весть была большим секретом, но оттого её и обсуждали в каждом будуаре. Вскоре он узнал и о судьбе новой знакомой — жениха, точнее мужа, она в жизни не видела и в Петербург, к нему, отправилась впервые. Воссоединение влюблённых — правда, версию с влюблённостью Демид уже отмёл — не состоялось. Как говорят, граф не встаёт с постели, а кто-то шепчет, что и вовсе того — помер.