Его Искушение
Шрифт:
Впервые за многие годы я почти произнесла заветное имя и слезы обожгли глаза. Не забыла. Не смогла. Все еще помню мальчишку с вихрастыми волосами и самой душевной щербатой улыбкой.
— Ему? Кому, Аврора?!
Иван приподнимается, резко нависает надо мной.
— Не заставляй меня вспоминать. Хватит! Наговорились! Я не хочу. У куклы не может быть чувств, так что не береди! Тебе это не нужно, я здесь для одного, так что пользуй тело и оставь мою душу в покое!
— Ты ни с кем не
Рычит, вдавливает меня в кровать, пока я трепыхаюсь.
— Не было ничего! Даже поцелуя не было! Слышишь! Его… его машина сбила на моих глазах! А потом сказали, что он… сам виноват был, не там перебегал. Оборванец, ненужный и никто не заступился!
Смотрю в глаза Ивана и отвечаю правду.
— Моей мечтой было отомстить тогда, а потом… потом появился Ридли, и я решила, что выкарабкаюсь, вырвусь и у меня получилось!
Подаюсь вперед, приподнимаюсь на локтях и выговариваю в сжатые губы мужчины:
— Я иду к своей цели и никто, даже ты, Иван, меня не собьет. Однажды я создам свой центр помощи, я буду руководить фондами. В память о нем, о моем друге, я сделаю все, чтобы за таких “оборванцев” было кому вступиться.
Глава 32
Иван Кац
Цепенею. Меня буквально вышибает из действительности, и я лечу в прошлое. Туда, где пацан остался на пепелище своего прошлого, выл и оплакивал родителей.
Прямое попадание. Она словно пушку навела и выстрелила, попав в цель. Вскрыла все то, что похоронено глубоко внутри.
И вот я вижу себя в старом здании, не видавшем ремонта еще с совковых времен. Стою пришибленный и говорить не могу, заикаюсь, язык тогда у меня отказал. После того, как тела родителей увидел.
— Что за фамилия странная у тебя?
Баба толстая, сидит за столом, оформляет документы в детдом. Похожа на кусок колбасы, перетянутой веревкой, одно сплошное сало, которое вываливается из всех складок платья.
— Кац?! Фамилия странная. Не русский, что ль?!
Поправляет очки на своей жирной харе.
— Ты че, еще и немой?!
Отмахивается и продолжает выводить свои каракули в журнале. Механика и никакого сочувствия.
А у меня внутри все кровит и отец перед глазами в своем кабинете, белый халат, врачебная этика.
— Дмитрий Иванович, все пациенты на сегодня закончились.
— Спасибо, Майя, можете идти.
Поворачивается ко мне, снимает халат.
— Ну что, Ванюша, ты мне сегодня здорово помог.
— Бать, я все равно не буду врачом. Хоть убей.
Пожимает широкими плечами и, взяв портфель, выходит. Иду рядом. Ненавижу жару. Комарья полно.
— И
Отец бросает на меня взгляд свысока, я ему еще сильно уступаю в росте.
— Как переводится твоя фамилия, Иван, знаешь?
Закатываю глаза и пожимаю плечами.
— Не начинай только.
— Праведник. Пусть сейчас хаос вокруг, но ты живи по своему закону, сын.
Смаргиваю наваждение и всматриваюсь в заплаканные зеленые глаза Авроры, в них, в этой зеленой яркости такая безнадежность. Не привык я к чувствам, а в девчонке их слишком много.
— Хватит на сегодня откровений.
Переворачиваюсь на спину и устремляю взгляд в потолок, рядом ощущаю движение, девчонка пытается отползти.
Вскидываю руку, ловлю нежное тело и прибиваю к себе.
— Пожалуйста, я хочу в свою комнату, мне нужно побыть одной.
— Сейчас ты успокоишься и заснешь.
Всхлипывает.
И мне бы ее отослать подальше, в другую комнату, или вообще вышвырнуть из своего дома, но от этой мысли все внутри вскипает протестом.
— Я тебя ненавижу, Иван, как же я тебя ненавижу.
Шепот, но в тишине темной комнаты звучит слишком громко.
— Спи.
Ворочается рядом, натягивает одеяло и, наконец, затихает, расслабляется и сама ко мне ластится во сне, а я смотрю на мерцающую во мраке золотом макушку, пальцы сами играют с локонами.
Ненависти в ней точно нет. Странная она. Аврора… Кукла с душой. Она не похожа ни на одну предыдущую. Она меняет мое отношение…
Разворачивается во сне и утыкается носом мне в плечо, обхватывает руками торс, подсознательно держится за меня, чтобы не упасть.
— А говоришь, ненавидишь.
Провожу рукой по лицу. С этой куколкой все иначе. Мучительная иллюзия отношений, которые для меня табу, но по факту я выбрал себе постоянную женщину.
Монгол прав. Я дал защиту, но и подставил по-крупному. Теперь каждая псина знает, что я приблизил к себе женщину.
Думал, что одна ночь и вычеркнул, а стоило Флауэру вякнуть, что на нее запрос пришел, как меня всего передернуло.
— Что же мне с тобой делать, куколка?
Все время хочется ее видеть, чувствовать. Она сладко стонет, невероятно кричит и умеет распалить одним взглядом зеленых глаз, в которых бушует непокорность.
Именно в сексе Аврора, не переставая называет мое имя, безотчетно поддается, сама. С первого взгляда между нами проскользнула искра притяжения.
Ей не повезло.