Екатерина II, Германия и немцы
Шрифт:
Однако даже скудные свидетельства, дошедшие до нас, говорят о том, что политические и духовные перемены 20-х и 30-х годов оказали воздействие если не на саму веру, то на отношение родителей Екатерины к религиозным вопросам и воспитанию детей. Иоганна Елизавета, которая была на 22 года, то есть на целое поколение, моложе своего супруга, значительно сильнее, чем он, ощущала весьма существенное влияние со стороны наследника прусского престола Фридриха, своего ровесника, воспитанного в просвещенном духе естественного права, традиции гуманизма и французской классической литературы, покровительствовавшего наукам и искусствам и снискавшего известность в качестве писателя [236] . Эта близость и послужила пищей для всерьез выдвигавшегося время от времени предположения, что императрица России Екатерина была дочерью прусского короля [237] . Слухи о романе наследного принца и юной цербстской княгини уже не один раз находили компетентное опровержение, поэтому здесь отметим лишь, что для Иоганны Елизаветы Фридрих всегда оставался примером человека живого ума, а он видел в ней в первую очередь мать принцессы с хорошими шансами на перспективное замужество. Позднее, когда дочь уже переехала в Россию, Иоганна Елизавета вступила в переписку с Христианом Фюрхтеготтом Геллертом [238] , общалась с Готтшедом [239] – последователем Христиана Вольфа [240] и даже искала возможности завязать контакт с Вольтером [241] . Однако в период Семилетней войны жизнь ее неожиданно вышла из привычной колеи. У Фридриха II появился повод подозревать княгиню и ее сына в предательских сношениях с Францией, поэтому в 1758 году она решилась бежать сначала в Гамбург, а затем через Голландию в Париж, а король тем временем наложил разорительные контрибуции на формально остававшийся нейтральным Цербст. В Париже под вымышленным именем графини Ольденбургской Иоганна Елизавета вращалась в салонах и посещала театры – до тех пор, пока не погрязла в долгах, заболела, а затем и умерла в 1760 году в бедности и отчаянии, чувствуя себя обузой для дочери в Петербурге [242] . Здесь, однако, интересно, что привитая ей с детства связь с ортодоксальным лютеранством, по всей видимости, к концу ее жизни серьезно ослабла. Если бы мы располагали возможностью проверить это утверждение, тогда ее ничем не примечательная интеллектуальная биография могла бы послужить отражением такого важного процесса, как завершение периода конфессиональных распрей в Германии.
236
О кронпринце Фридрихе см.: Kathe H. Der „Soldatenk"onig“ Friedrich Wilhelm I. 1688–1740. K"onig in Preussen. Eine Biographie. 2. Aufl. Berlin, 1978. S. 131–140; Mittenzwei I. Friedrich II. von Preussen. Eine Biographie. S. 7–33; Schieder Th. Friedrich der Grosse. Ein K"onigtum der Widerspr"uche, Frankfurt a.M., 1983. S. 7–45; Aretin K.O. Freiherr von. Friedrich der Grosse. Gr"osse und Grenzen des Preussenk"onigs. Bilder und Gegenbilder. Freiburg; Basel; Wien, 1985. S. 8–42; Baumgart P. Kronprinzenopposition. Zum Verh"altnis Friedrichs zu seinem Vater Friedrich Wilhelm I. // Duchhardt H. (Hrsg.) Friedrich der Grosse, Franken und das Reich. K"oln; Wien, 1986. S. 5–23.
237
Впервые это предположение высказал Самуэль Зугенхайм: Sugenheim S. Russlands Einfluss auf und Beziehungen zu Deutschland, vom Beginn der Alleinregierung Peters I. bis zum Tode Nikolaus I. Bde. 1–2. Frankfurt a.M., 1856, здесь: Bd. 1. S. 319–332; затем, веком позже, оно прозвучало у Михаеля Таубе: Taube M. von. Das Geburtsgeheimnis Katharinas II. und seine politische Bedeutung // Familie und Volk. Bd. 5. 1956. H. 2. S. 41–52. Критика этой гипотезы содержится у авторов: Sybel H. von. Eine Tochter dreier V"ater // HZ. 1893. Bd. 70. S. 233–242; Bilbassoff B. von. Katharina II. im Urtheile der Weltliteratur. Bde. 1–2. Berlin, 1897, здесь: Bd. 2. S. 405–408; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. S. 107–127; Idem. Zur Aufkl"arung des Geburtsgeheimnisses Katharinas der Grossen // Genealogie. Bd. 10 (Jg. 20). 1971. S. 545–558.
238
Геллерт, Христиан Фюрхтеготт (Gellert, Christian F"urchtegott, 1715–1769) – поэт, баснописец и романист, историк литературы. – Примеч. науч. ред.
239
Готтшед, Иоганн Христоф (Gottsched, Johann Christoph, 1700–1766) – поэт и писатель, переводчик французских классиков, критик, историк литературы; профессор Лейпцигского университета. – Примеч. науч. ред.
240
Вольф, Христиан, барон (Wolff, Christian, Freiherr von, 1679–1754) – математик, философ-рационалист, последователь Гуго Гроция и теории естественного права, систематизатор идей Готфрида Вильгельма Лейбница; автор трудов по международному публичному праву; профессор университетов Галле и Марбурга. – Примеч. науч. ред.
241
Hos"aus W. Chr. F. Gellert’s Briefe an die F"urstin Johanna Elisabeth von Anhalt-Zerbst // MVAGA. 1886. Bd. 4. S. 268–286 (reprint: Reynolds J.F. (Hrsg.) C.F. Gellerts Briefwechsel. Bde. 1–3. Berlin; N.Y., 1983–1991); Suchier W. Gottscheds Korrespondenten. Alphabetisches Absenderregister zur Gottschedschen Briefsammlung in der Universit"atsbibliothek Leipzig (1910–1912). Leipzig, 1971 [reprint]. S. 24 (Elisabeth, F"urstin von Anhalt-Zerbst); Le Blond A. Charlotte Sophie Countess Bentinck. Her Life and Times, 1715–1800. Vol. 1. London, 1912. P. 64–90; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 90–92. Вольтер несколько раз упоминал Иоганну Елизавету в своих письмах к Екатерине: от 24 июля и в ноябрьском 1765 году, см.: Voltaire. Correspondence. № 12809, 12973; англ. пер. см.: Lentin A. (Ed.) Voltaire and Catherine the Great. Selected Correspondence. P. 36, 38.
242
Княгиня Иоганна Елизавета в свои лучшие дни, проведенные в Париже, написала 28 писем к мсье Пуйлли (Pouilly), племяннику французского поверенного в делах Шампо. В этих письмах, впоследствии опубликованных, она, взяв на себя роль очень сведущего человека, не перестает сообщать ему сведения из истории России XVIII века и вскользь информирует его о своей жизни в Париже: Bilbassoff B. von. Geschichte Katharina II. Bd. 1, Tl. 2. Berlin, 1893. S. 74–154. О последних годах жизни княгини см.: Ibid. Bd. 1, Tl. 1. S. 450–483; W"aschke H. Anhaltische Geschichte. Bd. 3. S. 216–225; Arndt L. Friedrich der Grosse und die Askanier seiner Zeit // Anhaltische Geschichtsbl"atter. Bd. 13. 1937. S. 21–57, здесь S. 27–28, 42–45; Petschauer Р. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 98–100.
Что касается лютеранской ориентации цербстских князей, находившихся на прусской службе, то серьезный удар по ней уже в 20-е годы могло нанести правление Фридриха Вильгельма I [243] , насаждавшего, в том числе и в Померании, веротерпимость и поощрявшего пиетизм. Новое учение быстро приобретало влияние среди офицерского корпуса, а также распространялось среди солдат через назидательную литературу, и прежде всего – полковых проповедников, все чаще набиравшихся исключительно из числа выпускников университета Галле. Кроме того, экуменистский характер пиетизма помогал смягчить конфессиональные противоречия в Пруссии между представителями правящего дома – реформатами – и их подданными-лютеранами [244] .
243
Фридрих Вильгельм I (1688–1740) – король Пруссии с 1713 года, отец Фридриха II. – Примеч. науч. ред.
244
Hinrichs C. Preussentum und Pietismus. S. 126–173; Kathe H. Der „Soldatenk"onig“ Friedrich Wilhelm I. S. 57–62; Deppermann K. Die politischen Voraussetzungen f"ur die Etablierung des Pietismus in Brandenburg-Preussen // Pietismus und Neuzeit. Bd. 12. 1986. S. 38–53; Brecht M. u. a. (Hrsg.) Geschichte des Pietismus. Bd. 1. S. 496–502.
Таков конфессиональный контекст, в котором цербстский князь – человек, связанный узами дружбы с ортодоксальным лютеранином Больхагеном, пригласил в воспитатели для своей дочери французскую кальвинистку и полкового капеллана. Если король уже в 1734 году обратил внимание на смышленую принцессу, то ее родители – представители прусской клиентелы – и особенно отец, состоявший на прусской службе и возглавлявший зaмковый приход Штеттина, наверняка должны были тщательно выбирать, как и кому воспитывать их детей. Существование в 1732–1736 годах в Старгарде священника-пиетиста Фридриха Вагнера подтверждается документально [245] . Поскольку Екатерина сообщает, что учитель религии появился у нее в семилетнем возрасте [246] , именно Вагнер вполне мог в 1736 году занять место капеллана в полку ее отца. Елизавета Кардель, родившаяся в 1712 году во Франкфурте-на-Одере, приступила к воспитанию принцессы в 1733 году. До этого в течение двух лет, до своего замужества, за принцессой Софией присматривала сестра Кардель – Мадлен. Их отец, Этьен Кардель, был родом из Руана и состоял советником на прусской службе во Франкфурте, судьей во французской колонии и учителем [247] . В Штеттине «Бабетта» Кардель была членом церковной общины гугенотов, повсюду помогавшей французским эмигрантам интегрироваться в прусское государство [248] . По воскресеньям она навещала своего друга и советчика Поля-Эмиля де Моклера, служившего с 1721 года реформатским проповедником в зaмковой церкви, с 1723 года возглавлявшего французскую колонию из 89 семей и являвшегося советником консистории и инспектором всех гугенотских общин Померании (то есть, если можно так сказать, по своему рангу в кальвинистской иерархии он был равен Больхагену в лютеранской). Моклер был сооснователем, а с 1728 года и соиздателем журнала Biblioth`eque germanique и пришедшего ему на смену Journal litt'eraire de l’Allemagne, а в 1739 году стал членом королевской Академии наук. Таким образом, юная гувернантка была отнюдь не случайным выбором родителей принцессы [249] . Затем для Софии были наняты еще несколько учителей из французской колонии: так, письму и рисованию ее обучал месье Лоран, франкоговорящий швейцарец («un velche»), имевший очень смутное представление о немецком языке. Однако если Екатерине-мемуаристке роль месье Лорана в ее воспитании представлялась незначительной, то это не означает, что она с пренебрежением относилась к его личности: после ее восшествия на российский престол бывший учитель получил от императрицы подарки, и даже тридцать лет спустя после переезда в Россию ей было известно, что он еще жив [250] .
245
Wotschke T. Der Pietismus in Pommern. H. 1. S. 26.
246
[Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 18–20 (в рус. пер. см.: [Она же.] Записки императрицы. С. 6. – Примеч. науч. ред.).
247
См.: Cardel Paul // DBF. T. 7. Col. 1125.
248
Birnstiel E. „Dieu prot`ege nos souverains“. Zur Gruppenidentit"at der Hugenotten in Brandenburg-Preussen // Hartweg F., Jersch-Wenzel S. (Hrsg.) Die Hugenotten und das Refuge: Deutschland und Europa: Beitr"age zu einer Tagung. Berlin, 1990. S. 107–128, особенно см. S. 117–122.
249
[Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 5–6, 441, 473; Екатерина II – Фридриху Мельхиору Гримму, 2.02.1778 г. // Сб. РИО. Т. 23. 1878. C. 78. О Елизавете Кардель см.: [Biester J.E.] Abriss des Lebens und der Regierung der Kaiserinn Katharina II. von Russland. Berlin, 1797. S. 5–6; Petschauer P. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 173–178; K"ammerer J. Katharina II. im Rahmen hugenottischer Bildungsbem"uhungen // Amburger E., Cie'sla M., Sziklay L. (Hrsg.) Wissenschaftspolitik in Mittel– und Osteuropa. Wissenschaftliche Gesellschaften, Akademien und Hochschulen im 18. und beginnenden 19. Jahrhundert. Berlin, 1976. S. 295–308, здесь S. 296–299. О Моклере см. cтатью «Mauclerc, Paul-Emile de» в: NBG. T. 33. 1860. Col. 342; K"ammerer J. Zur Rezeption von Russica und Polonica in einer Gelehrten-Zeitschrift des 18. Jahrhunderts // G"opfert H.G., Kozielek G., Wittmann R. (Hrsg.) Buch– und Verlagswesen im 18. und 19. Jahrhundert. Beitr"age zur Geschichte der Kommunikation in Mittel– und Osteuropa. Berlin, 1977. S. 347–366; Grau C. Hugenotten in der Wissenschaft Brandenburg-Preussens Ende des 17. und im 18. Jahrhundert // ZfG. Bd. 34. 1986. S. 508–522, здесь S. 516–517. Кроме того, на немецкий язык была переведена автобиография его сына Фредерика (Фридриха): Sauer P. (Hrsg.) Im Dienst des F"urstenhauses und des Landes W"urttemberg. Die Lebenserinnerungen der Freiherren Friedrich und Eugen von Maucler (1735–1816). Stuttgart, 1985. S. 13–20. Из последних работ о гугенотской общине Штеттина можно назвать: Szultka Z. Kolonie francuskie na Pomorzu brandenbursko-pruskim od ko'nca XVII do poczatk'ow XIX wieku // Roczniki Historyczne. Т. 53. 1987. S. 5–100, здесь S. 33–75; Idem. Die franz"osischen Kolonien in Pommern vom Ende des 17. bis zum Anfang des 19. Jahrhunderts // Hartweg F., Jersch-Wenzel S. (Hrsg.) Die Hugenotten und das Refuge. S. 129–139, здесь S. 134–135.
250
Екатерина II – Гримму, 22.06.1775 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 30, 42–43, 50–51; [Biester J.E.] Abriss des Lebens. S. 6.
Однако «в историю» мадемуазель Кардель и господин Вагнер вошли уже лишь потому, что Екатерина, всегда остававшаяся прилежной ученицей, придавала им – в основном в своих письмах к Гримму – черты типических персонажей, используя их для изложения своих представлений о воспитании. У немецкого брюзги, строгого полкового пастора Вагнера, без конца читавшего длинные проповеди и истязавшего свою овечку педантичными экзаменами, в отличие от темпераментной гугенотки, практичной и дававшей пищу для ума француженки, у которой «наряду с другими познаниями всегда были наготове всевозможные комедии и трагедии», не было шансов пробудить симпатию у своей воспитанницы. Если Бабет Кардель сумела найти подход к строптивой порой принцессе убеждением и любовью, да еще и оказалась верной подругой и советчицей в первом эротическом опыте Софии [251] ,
251
[Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 10–11, 28 (в рус. пер. см.: [Она же.] Записки императрицы. С. 7–8, 26. – Примеч. науч. ред.); M"usebeck E. F"unf Briefe der Kaiserin Katharina II. von Russland an ihre Erzieherin Elisabeth Cardel aus den Jahren 1744–1749 // MVAGA. Bd. 7, Tl. 8. 1898. S. 663–669; Екатерина II – Гримму, 21 декабря 1774 г., 27.02.1775 г., 16 мая 1778 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 12, 18, 88 (цит. с. 18); Екатерина II – принцу де Линю, август 1790 г. // Les lettres de Catherine au prince de Ligne (1780–1796). Bruxelles, 1924. Р. 126–130, здесь p. 128. См. также: Petschauer Р. The Education and Development of an Enlightened Absolutist. P. 177–182; Alexander J.T. Catherine the Great. Life and Legend. N.Y.; Oxford, 1989. P. 21–22.
252
[Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 10–11 (в рус. пер. см.: [Она же.] Записки императрицы. С. 7–8. – Примеч. науч. ред.); Екатерина II – Гримму, 20.01.1776 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 41.
253
[Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 10–11 (в рус. пер. см.: [Она же.] Записки императрицы. С. 6. – Примеч. науч. ред.).
Итак, в автобиографических записях, создававшихся десятилетия спустя, в той их части, где идет речь о ее обучении, императрица не сочла нужным сообщить многое о содержании уроков Закона Божьего. Однако из ее воспоминаний о пасторе Вагнере видно, что пиетистское образование фокусировалось на Библии и текстах Лютера [254] , и князь Христиан Август наверняка придавал этому большое значение. Тем не менее, идя в ногу со временем, под одной крышей – крышей собственного дома – он собрал миниатюрную экуменистскую общину. Все конфессиональные различия времен юности стерлись в памяти просвещенной писательницы, а личность воспитателя, напротив, оказалась для нее более значимой, чем содержание занятий. Если Екатерина и поведала однажды, что была ученицей обоих учителей наполовину [255] , нельзя недооценивать роль Вагнера в ее воспитании несмотря на иронию, присущую изложению мемуаристки. Его влияние на императрицу узнается впоследствии в трех сферах: насмехавшаяся над изнуряющими экзаменами, она, во-первых, все же испытывала слабость к отчетам, подведению итогов и контролю за результатами, что было созвучно как ее стремлению – оправдать императорское достоинство конкретными достижениями, – так и ее политической цели – рационализации власти и государственного управления [256] .
254
Aland K. (Hrsg.) Pietismus und Bibel; K"oster B. Die Lutherbibel im fr"uhen Pietismus. Bielefeld, 1984. О лютеровской традиции в пиетизме Галле см.: Peschke Е. Die fr"uhen Katechismuspredigten August Hermann Franckes 1693–1695. G"ottingen, 1992; Geschichte des Pietismus. Bd. 1. S. 467–470.
255
Екатерина II – Гримму, 29.11.1775 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 38.
256
C начала 1778 и до начала 1782 года секретарь Екатерины II Александр Андреевич Безбородко, впоследствии – канцлер, по поручению императрицы составлял баланс расходов и доходов в ее правление. О том, как продвигалась эта работа, каковы были ее результаты, до нас дошли лишь фрагментарные сведения, однако Гримм получал от императрицы текущую информацию – см.: Екатерина II – Гримму, 2., 3., 4.03., постскриптум от 24.03.1778 г., 24.08. и 17.12.1778 г., 24.07.1779 г., 7.09.1780 г., 11.07.1781 г., 1.04.1782 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 85, 100–101, 118, 148, 186, 216, 233. См. также: Григорович Н.И. Канцлер князь Александр Андреевич Безбородко в связи с событиями его времени. Т. 1–2 // Сб. РИО. Т. 26. 1879; Т. 29. 1881, здесь: Т. 26. С. 49–51. Дошедшие до нас документы см.: Сб. РИО. Т. 27. 1880. C. 162, примеч. 3. Одновременно императрица приступила к составлению финансовых отчетов на русском языке. См.: Там же. С. 161–166; [Екатерина II.] Автобиографические записки. С. 517–525. См. об этом также: Корнилович О.Е. Записки императрицы Екатерины II: Внешний анализ текста // ЖМНП. Т. 37. 1912. № 1. Отдел наук. С. 37–74, здесь с. 48–50.
Во-вторых, проведя детство в большей частью франкоговорящей среде, Екатерина почерпнула – и не в последнюю очередь благодаря ненавистной зубрежке – у обучавшего ее на немецком немецкому же языку преподавателя религии солидный репертуар старинных назидательных высказываний, в которых заметно сильное влияние Лютера. На протяжении всей своей жизни она, тонко понимая языковые контрасты, ловко вставляла эти выражения, авторство которых определенно принадлежало Вагнеру, во франкоязычные письма к немецким корреспондентам: «Да, есть много вещей, которые оскверняют восемнадцатое столетие, в том числе и святая инквизиция, – этими словами, написанными по-немецки, заканчивается одно из писем Гримму, написанное большей частью, как обычно, по-французски, – но что можно сделать? Мир таков, как он есть, и годится мало на что; как говорил благословенный пастор Вагнер, ‘виною всему первородный грех’» [257] . Отметим здесь, что до сих пор особенности немецкого языка Екатерины, наряду с ее политико-социальной терминологией, исследованы недостаточно [258] .
257
Екатерина II – Гримму, 1.–2.01.1779 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 124. Оригинал на нем. яз.: «Ja, das sind viele Sachen, auch darunter die heilige Inquisition, die das achtzehnte seculum besudeln, aber was soll man machen? die Welt ist denn so, sie taugt nicht viel; seliger Pastor Wagner sagte: „Erbs"und’halber“». (Здесь и далее перевод цитат науч. ред.)
258
Тонкие, хотя и бессистемные наблюдения см.: Hillebrand K. Katharina II. und Grimm // Deutsche Rundschau. Bd. 25. 1880. S. 377–405. Диссертацию о социально-политической терминологии Екатерины II готовит историк Ингрид Ширле (Тюбинген).
Остается сказать, что великая княгиня и императрица писала свои замечательные литературные произведения на французском языке, что по-русски она всю жизнь говорила с немецким акцентом и сама отдавала многочисленные черновики русских текстов – законы, распоряжения, письма, а также драмы – на проверку орфографии и грамматики, не настаивая на твердом знании правил. Поэтому утверждение А.Г. Брикнера о том, что русским языком императрица владела «в совершенстве», давно неактуально [259] , но и его критика не имеет под собой крепких оснований в виде данных современных лингвистических исследований. Достаточно даже поверхностного анализа, чтобы понять, что, сообщая Гримму в одном из писем, будто она толком не знает ни одного языка [260] , она вовсе не кокетничала. А анализ более глубокий показывает, что и как автор частных писем императрица не искала повода, чтобы блеснуть своими познаниями в нескольких языках. Из многоязычия складывалась ее повседневная жизнь: с одной стороны, она знала языки трех крупных культурных пространств Европы того времени, с другой – обладала способностью дифференцированно применять каждый из них – в зависимости от ситуации, причем используя разные выразительные возможности этих языков [261] . В русском окружении с его офранцуженной придворной культурой она, используя немецкий язык в письменной форме, оставалась верна индивидуальным особенностям своего языка, связанным с условиями его усвоения. Как следствие, даже став императрицей, она писала на том немецком языке, которым овладела в детстве, в Штеттине. Не случайно в письмах к Гримму она употребляла главным образом именно его, когда хотела высказаться по поводу религиозных или морально-философских проблем или когда считала уместным включить во французский контекст цитаты из Библии в переводе Лютера или из его же Застольных речей, a также пословицы, разговорные выражения, заклинания или бранные высказывания. Однако даже выборочная проверка ее текстов подтверждает, что в ее «лютеровском» немецком фактически отсутствуют типично пиетистские языковые влияния, несмотря на ее общение в детстве с пастором-пиетистом [262] . Хотя соответствующие формулы были ей известны, ее сознательное языковое чутье и представление о себе как о просвещенной императрице, по-видимому, заставляли ее избегать их.
259
Br"uckner A. Katharina die Zweite. Berlin, 1883. S. 503. См. издание на рус. яз.: Брикнер А.Г. История Екатерины II. СПб., 1885 (репринт: М., 1998. – Примеч. науч. ред.). См. противоположное мнение на этот счет: Иконников В.С. Значение царствования Екатерины II // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. 1898. Кн. 12, отд. II. C. 138–214, здесь с. 140–141; Fleischhacker H. Mit Feder und Zepter. Katharina II. als Autorin. Stuttgart, 1978. S. 9–11; Степанов В.П. Екатерина II // СРП. Вып. 1. Л., 1988. С. 291–302, здесь с. 292.
260
Так, ссылаясь на Гримма, но без указания источника, утверждает Иконников: Иконников В.С. Значение царствования Екатерины II. С. 199, примеч. 2.
261
См.: Kimpel D. (Hrsg.) Mehrsprachigkeit in der deutschen Aufkl"arung. Hamburg, 1985.
262
Таковы результаты предварительного сравнения, приведенные в работе: Langen А. Der Wortschatz des deutschen Pietismus. T"ubingen, 1954 (2-е изд.: 1968).
По-немецки императрица говорила с некоторыми посланниками немецких дворов или же переходила на этот язык, если замечала, что ее собеседник недостаточно уверенно владеет французским языком, как, например, врач Мельхиор Адам Вейкард из Фульды [263] . До сих пор обнаружено не так много письменных свидетельств, в которых Екатерина позволяет себе выйти за безопасные рамки проверенного набора цитат. В частности, трудно подозревать в литературной стилизации написанную ее рукой в 1784 году (хотя и не датированную в самом тексте) записку, в которой она осведомляет Вейкарда, очень беспокоившегося о своей репутации, о его ранге:
263
См. указания Якоба Штелина и Вейкарда: St"ahlin K. Aus den Papieren Jacob von St"ahlins. Ein biographischer Beitrag zur deutsch-russischen Kulturgeschichte des 18. Jahrhunderts. K"onigsberg; Berlin, 1926. S. 258–259; Schmitt O.M. Melchior Adam Weikard. Arzt, Philosoph und Aufkl"arer. Fulda, 1970. S. 51.
Писать красиво я не умею, своей целью я считаю, скорее, писать понятно. Ваше доверие мне приятно. Это послужит ответом на Ваше письмо без даты. Каждый из придворных врачей имеет предназначенное ему место, Ваше – придворный камер-медик. Я не знаю, почему вы считаете, что это понижает ранг или вообще подобно ссылке. Вероятно, никакой разумный человек не может оставаться без завистников. Мне кажется, что наше общее слабое место – слишком большая чувствительность. Хотите ли вы ожидать приезда вашего семейства или нет? Чего не хватает вам, чтобы быть вместе с семьей, денег на дорогу или пристанища… [264]
264
Цит. по: Schmitt O.M. Melchior Adam Weikard. S. 52–53. Оригинал на нем. яз.: «Sch"on Schreiben verstehe ich nicht, aber deutlich schreiben ist mehr meine Sache. Ihr Zutrauen ist mir angenehm. Dieses wird dienen zur antwort auf ihren Brief ohn Datum. Ein jeder Hofartz hat seine angewiesene Stelle, Die Ihrige ist Hofartz von meiner Kammer. Ich weiss nicht warum sie sich f"ur ausrangirt oder exiliret halten. Ohne neider wirdt wohl nimmermehr ein verst"andiger Mann bleiben. Mir deucht das die zu grosse Empfinlichkeit uns alle beide am meisten dr"uckt. Wollen sie ihre Famillie kommen lassen oder nicht? Was fehlt an ihrem unterhalt mit Familie, ist es reisegelt oder quartier…»
Текст, построенный без соблюдения каких бы то ни было правил риторики, «прозрачен» в своей соответствующей случаю прозаичности, краткости и четкости фраз, в безыскусности своего языка, не всегда соответствующего нормам, в отсутствии сложных слов и метафор, а также следов каких-либо литературных или научных влияний [265] . Это впечатление дополняется письмом императрицы 1795 года – единственным собственноручным из десяти адресованных курляндской писательнице Элизе фон дер Реке:
265
Критерии оценки можно найти в работе: Wolff G. Deutsche Sprachgeschichte. Ein Studienbuch. Frankfurt a.M., 1986. S. 145–149.