Екатерина II, Германия и немцы
Шрифт:
В 1784 году ближайший сотрудник Базедова – Христиан Генрих Вольке, – разочаровавшись в своем наставнике и поссорившись с ним, решил перенести свою деятельность в Россию, выдав при этом себя за подлинного основателя филантропистской школы в Дессау [396] . Нельзя с уверенностью утверждать, что у него в кармане лежало приглашение на конкретную должность, – по всей вероятности, ее пообещал Вольке директор Академии наук Сергей Герасимович Домашнев на будущее. У Вольке имелись прочные связи с теми дворянскими семьями из Лифляндии и Курляндии, чьи сыновья учились в Дессау. В сопровождении одного из них – Эрнста фон Мантейфеля – он три месяца добирался до Петербурга через Копенгаген, Стокгольм, Ригу и Митаву [397] . В столице Иван Иванович Бецкой лично взялся познакомить Вольке с российскими учебными заведениями, в первую очередь – со Смольным институтом, а граф Фридрих фон Ангальт (Федор Евстафьевич Ангальт) [398] – с Кадетским корпусом, где немецкий педагог был приятно поражен тем, что его сотрудники были уже осведомлены о филантропистской дидактике. Вообще же Вольке в своих письмах к жене, оставшейся в Германии, весьма положительно отзывался об образовательных учреждениях императрицы Екатерины, а после того, как ему, по-видимому, был предложен ряд должностей – в Петербурге, Москве и в провинции, – он в 1785 году решил занять пост одного из директоров Кадетского корпуса, где в той же должности уже служил Фридрих Максимилиан Клингер [399] . Вольке строил свою деятельность в корпусе, по всей видимости, в духе принципов филантропизма, преподавая немецкий язык и математику на немецком же языке, с успехом принимая экзамены и одновременно подрабатывая домашним учителем в дворянских семьях. Довольно скоро – в 1786 году – Вольке ушел с государственной службы и открыл частный филантропистский пансион. Опорой в этом деле ему стала жена, в том же году переехавшая в Петербург, что, с другой стороны, сослужило плохую службу исследователям, потому что интенсивная переписка супругов прекратилась. Поэтому документальные данные об этой школе и организации преподавания в ней практически отсутствуют. Известно только, что число учащихся колебалось в диапазоне от двадцати до шестидесяти и что в 1793 году Вольке был вынужден продать свою школу из-за недостатка средств. Сама школа просуществовала до 1824 года, однако ее основатель растерял свой энтузиазм значительно раньше. Он, будучи автором педагогических трудов, лишь попытался взяться за вопросы языковой дидактики и «языкотворения» (Sprachsch"opfung), а как изобретатель – за телеграфию и язык глухонемых. Однако долги его продолжали увеличиваться, и в 1801 году он вернулся в Германию – обедневшим и весьма удрученным, оказавшись на ниве филантропистской педагогики не удачливее Базедова [400] .
396
См.: Wolke Christian Heinrich // ADB. Bd. 44. S. 134–136. Подробнее о деятельности Вольке в России см. в работе: Opitz G. Die wirtschaftlichen und kulturellen Beziehungen. S. 91–94. Автор использовал архив Вольке, хранящийся в Библиотеке земли Саксонии, в Дрездене.
397
Ibid. S. 94–98.
398
Граф
399
Клингер, Фридрих Максимилиан (1752–1831) – немецкий писатель, драматург, автор пьесы Буря и натиск (Sturm und Drang, 1776), давшей название известному литературному движению. В 1780 г. поступил на службу офицером в русскую армию, в 1801–1820 гг. – директор Первого кадетского корпуса (прежде – Сухопутного шляхетного корпуса), в 1802–1819 гг. – главный директор Пажеского корпуса, попечитель Дерптского университета в 1803–1817 гг. – Примеч. науч. ред. Ibid. S. 100–107.
400
Ibid. S. 108–117.
Однако, даже заранее предвидя крах школы в Дессау, Екатерина не отступилась от своей цели. После начала губернской реформы, во второй приезд Гримма в Россию, она попыталась убедить его взять на себя руководство российской системой образования. Ее усилия оказались напрасными – сославшись на незнание русского языка, он сумел отказаться от этой должности, не утратив при этом благорасположения императрицы [401] , и впоследствии она с нетерпением ждала от него «размышлений о ремесле школьного наставника» [402] . В конце 1778 года Гримм отправил Екатерине немецкую рукопись, посвященную вопросам образования. Ее автором был Карл Теодор Дальберг, наместник майнцского архиепископа и курфюрста в Эрфурте. Подобно другим просвещенным государственным деятелям, Дальберг был склонен больше философствовать по поводу воспитания и образования, нежели проводить коренные реформы в этом деле [403] . Екатерина поблагодарила Гримма, попросив и в дальнейшем присылать ей труды по вопросам школьного образования и воспитания, однако откровенно призналась в том, что положила рукопись в ящик, не прочтя ее, – положила туда, где уже хранилось целое собрание материалов о школах, гимназиях и университетах [404] . Тем не менее год спустя она все же прокомментировала проект Дальберга: «…что касается плана г-на Дальберга, [принять его] представляется невозможным…» [405]
401
Grimm F.M. M'emoire historique sur l’ origine et les suites de mon attachement pour l’Imp'eratrice Catherine II, jusqu’au d'ec`es de S.M.I. // Сб. РИО. Т. 2. С. 325–393, здесь с. 332–334. См. также: Грот Я.К. Заботы Екатерины II о народном образовании. С. 67; Permenter H.R. The Personality and Cultural Interests of the Empress Catherine II as Revealed in Her Correspondence with Friedrich Melchior Grimm: Ph. D. diss. / University of Texas. Austin, 1969. P. 8, 118–119.
402
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 17.11.1777 г. // Сб. РИО. Т. 13. C. 69. Оригинал на франц. и нем. яз.: «r'eflexions "uber das Schulmeisterhandwerk». (Пер. науч. ред.)
403
Ф.М. Гримм – Екатерине II, 8.11.1778 г. // Сб. РИО. Т. 44. C. 20. В новых исследованиях деятельность Дальберга в сфере школьного и университетского образования характеризуется преимущественно критически: Freyh A. Karl Theodor von Dalberg. Ein Beitrag zum Verh"altnis von politischer Theorie und Regierungspraxis in der Endphase des Aufgekl"arten Absolutismus. Frankfurt a.M., 1978. S. 298–318; Rob K. Karl Theodor von Dalberg (1744–1817). Eine politische Biographie f"ur die Jahre 1744–1806. Frankfurt a.M., 1984. S. 90–98.
404
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 7.12.1778 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 115.
405
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 2.02.1780 г. // Там же. С. 173. Оригинал на франц. и нем. яз.: «pour le plan de M. de Dalberg, das ist nicht m"oglich». (Пер. науч. ред.)
Очевидно, что императрица чем дальше, тем больше убеждалась в необходимости создания широкой сети школ, попутно охладевая к уникальным учебным заведениям с большими педагогическими амбициями. Поворотным пунктом стала личная встреча Екатерины с Иосифом II и последовавшее за ней политическое сближение с Австрией в 1780 году: императрица проявила серьезный интерес к школьной системе габсбургских земель, сложившейся в результате реформ, проведенных в 1770-е годы Марией Терезией [406] . Отныне словосочетание «нормальная школа» (Normalschule) стало заклинанием. Еще находясь в Могилеве, где состоялась встреча с императором Иосифом II, императрица, сразу ухватив суть проблемы, писала: «…нормальные школы – великолепное изобретение, но нам еще нужны и учителя, которые могли бы работать в нормальных школах» [407] . И Гримму тут же было поручено узнать мнение Дальберга об австрийских нормальных школах [408] . Когда в Петербург доставили целую коллекцию учебников для нормальных школ, переданную Иосифом II, императрица повелела Эпинусу – математику, физику и астроному – изучить вопрос о пригодности австрийской системы образования для Российской империи. В своем заключении он рекомендовал вводить эту систему в России без особых изменений. Он подчеркивал важность единообразия школьного образования, качественной подготовки учителей и включения церковных школ в реформу образования [409] . Это суждение соответствовало и мнению Екатерины, о чем ее секретарь Александр Васильевич Храповицкий оставил запись в своем дневнике: «В 60 лет все расколы исчезнут; сколь скоро заведутся и утвердятся народные школы, то невежество истребится само собою; тут насилия не надобно» [410] .
406
Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland // Lesky E. u.a. (Hrsg.) Die Aufkl"arung in Ost– und S"udosteuropa. Aufs"atze, Vortr"age, Dokumentationen. K"oln; Wien, 1972. S. 119–174, здесь S. 125–127; Okenfuss M.J. Education and Empire: School Reform in Enlightened Russia // JGO. Bd. 27. 1979. S. 41–68, здесь с. 44–48; Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 495–502 (в рус. пер. см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 785–788. – Примеч. науч. ред.); Donnert E. Zu den Anf"angen des russischen Volksbildungswesens in der zweiten H"alfte des 18. Jahrhunderts // Jahrbuch f"ur Erziehungs– und Schulgeschichte. Bd. 25. 1985. S. 61–74, здесь S. 69–74. О реформе образования в Австро-Венгрии см.: Helfert J.A. von. Die Gr"undung der "osterreichischen Volksschule durch Maria Theresia. Bde. 1–3. Prag, 1860–1861; Winter E. Barock, Absolutismus und Aufkl"arung in der Donaumonarchie. Wien, 1971. S. 171–177, 202–210; Wangermann E. Aufkl"arung und staatsb"urgerliche Erziehung. Gottfried van Swieten als Reformator des "osterreichischen Unterrichtswesens 1781–1791. Wien, 1978; Melton J. van Horn. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling in Prussia and Austria. Cambridge, 1988. P. 200–230.
407
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 25.05.1780 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 180–181. Оригинал на франц. и нем. яз.: «ces Normalschulen sont d’excellents inventions; mais ils nous faudra des Normalschulmeister». (Пер. науч. ред.)
408
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 25.07.1780 г. // Сб. РИО. Т. 23. C. 183.
409
Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 122–125; Madariaga I. de. Russia in the Age of Catherine the Great. P. 495 (в рус. пер. см.: Мадариага И. де. Россия в эпоху Екатерины Великой. С. 786–787. – Примеч. науч. ред.).
410
[Храповицкий А.В.] Дневник А.В. Храповицкого с 18 Января по 17 Сентября 1793 года / Под ред. Н. Барсукова. М., 1901. С. 1 (18 июля 1782 г.); переизд.: Храповицкий А.В. Дневник. 1782–1793 // Каменский А.Б. (Сост., послесл.) Екатерина II: Искусство управлять. М., 2008. С. 9–243, здесь с. 11. (Примеч. науч. ред.) См.: Иконников В.С. Значение царствования Екатерины II // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. Кн. 12, отд. 2. 1898. С. 138–214, здесь c. 156–157, 186, 235.
Концепция заимствовавшейся австрийской системы школьного образования принадлежала католику-реформисту Иоганну Игнацу фон Фельбигеру, бывшему настоятелю августинской монашеской общины в городе Жагани [411] в прусской Силезии. Ее основополагающим документом был Всеобщий школьный устав (Allgemeine Schulordnung) 1774 года [412] . Десятилетием ранее, в 1760-е годы, состоя на службе у Фридриха II, Фельбигер, на которого оказали серьезное влияние лютеранские и пиетистские принципы воспитания, успешно провел реформу католических школ в Силезии и графстве Глац. Введя в действие Прусский генеральный регламент о сельских школах 1763 года (Generallandschulreglement) в этих землях, он внес неоценимый вклад в интеграцию Силезии в прусское государство [413] . Именно на решение остро стоявшей перед обширной и многонациональной Дунайской монархией проблемы интеграции и были в дальнейшем направлены школьные реформы Марии Терезии и Иосифа II. Наряду с распространением немецкого языка как государственного, венское школьное начальство при Фельбигере позаботилось в первую очередь об унификации школьной системы посредством особых законов, вводивших единый для всех Всеобщий школьный устав в разных частях империи, предписывая стандартные параметры школьных зданий, «единообразие» в школьных учебниках, написанных преимущественно самим Фельбигером и переведенных с немецкого на основные местные языки, и типовую подготовку педагогов. Несомненно, решающим импульсом, подтолкнувшим Екатерину к введению австрийской системы образования в России, стал тот факт, что реформы Фельбигера как раз в эти годы распространялись на территории, где проживали православные и униаты сербской и румынской национальностей – подданные Габсбургской империи [414] .
411
Жагань (польск. Zaga'n) – город в современной Польше, до окончания Второй мировой войны – Саган (нем. Sagan). – Примеч. науч. ред.
412
Melton J. van Horn. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling. P. 209–214.
413
См. о нем: Felbiger Johann Ignaz von // NDB. Bd. 5. 1961. S. 65–66; Kr"omer U. Johann Ignaz von Felbiger. Leben und Werk. Freiburg, 1966; Okenfuss М.J. Education and Empire. P. 44–55; Melton J. van Horn. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling. P. 91–105.
414
Kosti'c S.K. Ausstrahlungen deutscher literarisch-volkst"umlicher Aufkl"arung im s"udslawischen Raum unter besonderer Ber"ucksichtigung des Schulwesens // Die Aufkl"arung in Ost– und S"udosteuropa. K"oln; Wien, 1972. S. 175–194, здесь S. 186–194; Idem. Kulturorientierung und Volksschule der Serben in der Donaumonarchie zur Zeit Maria Theresias // "Osterreich im Europa der Aufkl"arung. Kontinuit"at und Z"asur in Europa zur Zeit Maria Theresias und Josephs II. Bde. 1–2. Wien, 1985. Bd. 2. S. 847–866; Adler P.J. Habsburg School Reform amongst the Orthodox Minorities, 1770–1780 // SR. Vol. 33. 1974. S. 23–45; Turczynski E. Konfession und Nation. Zur Fr"uhgeschichte der serbischen und rum"anischen Nationsbildung. D"usseldorf, 1976, см. прежде всего S. 134–152; Okenfuss M.J. Education and Empire. S. 46–48; Melton van Horn J. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling. P. 224–229.
С просьбой найти среди этих «иллирийцев» опытного школьного администратора, который взял бы на себя ответственность за создание системы всеобщего школьного образования в России, как предлагал Эпинус, Екатерина II обратилась к Иосифу II в 1782 году. По поручению императора Фельбигер выбрал для этой миссии одного из своих лучших сотрудников-сербов – директора школы в Темешваре Теодора Янковича де Мириево [415] . Иосиф даже оказал огромную любезность своей союзнице, лично просмотрев первые предложения, составленные кандидатом в реформаторы образования в России. В сентябре того же года Янкович прибыл в Петербург, где получил возможность незамедлительно приступить к реализации своих планов. Уже через три дня после его приезда была созвана Комиссия для заведения в России народных училищ. Здесь Эпинус наряду с Янковичем выступали на правах главных экспертов, а возглавил Комиссию бывший фаворит императрицы Петр Васильевич Завадовский. Первые школы по модели Фельбигера открылись уже в 1782 году, а в следующем году в столице начала работать учительская семинария, первым директором которой был назначен сам Янкович. В 1784 году в столице начал выходить первый журнал по педагогике на русском языке. В течение первых пяти лет с момента приезда Янковича в Петербург было издано более двадцати школьных учебников, автором половины из которых был он сам. Школьные учебники и таблицы, а также пособия и инструкции для учителей были написаны в строгом соответствии с австрийскими и сербскими образцами. Все государственные и частные школы были поставлены под надзор государства, чтобы обеспечить «единообразие» по всей территории империи [416] . Поэтому, когда в 1783 году реформа дошла до «российских подданных, употребляющих немецкий язык», в дело были пущены не оригинальные австрийские тексты, а тексты Янковича, переработанные и переведенные ранее на русский язык преподавателем из Смольного
415
См. о нем: Янкович-де-Мириево Федор Иванович // РБС. Т. 25. 1913. С. 135–139; Mari'c S., Kosti'c S.K. T. Jankovi'c Mirjevski // Leksikon pisaca Jugoslavije. Bd. 2. Beograd, 1979. S. 49 ff.; Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 125–136; в резюмированном виде выводы П. Польца можно найти в работе: Матль И. [Josef Matl]. Ф.Я. Янкович и австро-сербско-русские связи в истории народного образования в России // XVIII век. Т. 10: Русская литература XVIII века и ее международные связи. Памяти П.Н. Беркова. Л., 1975. С. 76–81. Именной указ об учреждении Комиссии для заведения в России народных училищ см.: ПСЗ. Собр. 1-е. Т. 21. С. 663–664, № 15507 (7.09.1782 г.). (Примеч. науч. ред.)
416
Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 133–160.
417
Смагина Г.И. Из истории народного образования и распространения учебной литературы в Латвии во второй половине XVIII века // Зайцева А.А. (Ред.) Книга в России XVII – начала XIX в. Проблемы создания и распространения: Сб. науч. тр. Л., 1989. С. 93–98, цит. с. 93–94. О первых шагах реформы в Эстляндии см.: Elias O. – H. Reval in der Reformpolitik Katharinas II. (1783–1796). Bonn-Bad Godesberg, 1978. S. 170–173.
418
Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 153–155.
419
Устав народным училищам в Российской империи, уложенный в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1786 (СК I. № 8791); то же см.: ПСЗ. Собр. 1-е. T. 22. С. 646–669, № 16421 (5.08.1786 г.).
420
См.: Устав народным училищам в Российской империи. § 1, 11, 24. См. об этом: Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 157–159, 163–168.
Исследователя, впервые обратившегося к школьным реформам просвещенных монархов XVIII века и ищущего в них, среди прочего, стремление правителя к эмансипации подданных, возможно, постигнет большое разочарование, когда он взглянет на екатерининское законодательство о школах 1780-х годов [421] . Подобно прусской реформе 1760-х годов и австрийской 1770-х, российская школьная реформа была равно нацелена на унификацию империи и взращивание полезных и послушных подданных. Так, пять часов в неделю отводилось во втором классе на работу с книгой О должностях человека и гражданина, представляющей собой переложенные Янковичем на русский язык Моральные наставления Фельбигера (Anleitung zur Rechtschaffenheit) [422] . Вышедший шестью изданиями между 1783 и 1796 годами, этот труд принадлежит к важнейшим книгам екатерининского царствования, и даже его обратный перевод на немецкий язык, выполненный Карлом Фолльмером, переиздавался в 1785–1799 годах пять раз. Благополучие обещалось в этой книге представителям всех «званий». Никто не должен стремиться к чему-либо, не приличествующему его званию, поскольку это все равно недостижимо. Общество, состоящее из господ, свободных слуг и рабов, вполне богоугодно, потому что божественные заповеди предписывают каждому исполнять свой долг. Для рабов и слуг это означало любить и почитать своих хозяев, повиноваться им, увеличивая их благосостояние и отвращая от них любой возможный вред. Такого же послушания от всех подданных требовали государство и его правительство. Крамольные речи («поносительные и дерзкие слова») объявлялись преступлением против отечества и потому достойными строгого наказания. Подчиняться законам следовало потому, что правительство, составляя их, руководствовалось интересами государственного блага. Всеобщее благо ставилось выше личного: «Повиновение сынов отечества должно быть действующее, то есть: каждый сын отечества долженствует ко благу государства действительно употреблять все свои способности и свое имение, а особливо когда требовать будет того начальство» [423] . Так происходившее из германских земель лютеранско-пиетистское учение о должностях человека было перенесено аббатом Фельбигером в многоконфессиональную Дунайскую монархию, управлявшуюся благочестивой католичкой Марией Терезией, откуда благодаря православному сербу попало в круг обязательного школьного чтения в Российской империи при Екатерине II. Еще проводя реформы образования в Пруссии и Австрии, Фельбигер приложил большие усилия к глубокому усвоению христианского благочестия и морали, воспитанию прилежания и послушания начальству: «Послушный подданный, прилежный крестьянин или честный христианин ‘должен действовать не только для виду, но от чистого сердца’» [424] .
421
К такому выводу приходит Макс Окенфусс в своей работе: Okenfuss M.J. Education and Empire: School Reform in Enlightened Russia // JGO. Bd. 27. 1979. H. 1. S. 41–68.
422
[Янкович де Мириево Т.] О должностях человека и гражданина, книга к чтению, определенная в народных училищах, изданная по высочайшему повелению царствующей императрицы Екатерины II. СПб., 1783; Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 143; Okenfuss M.J. Education and Empire. P. 57–60. О распространенности этой книги для чтения см.: СК I. № 4736–4744; СКII. № 3021–3025; Marker G. Publishing, Printing, and the Origins of Intellectual Life in Russia, 1700–1800. P. 193; Смагина Г.И. Из истории народного образования. С. 97.
423
Здесь приводятся цитаты и парафразы по выдержкам, опубликованным в книге: Белявский М.Т., Павленко Н.И. (Сост.) Хрестоматия по истории СССР. XVIII в. / Под ред. Л.С. Бескровного и Б.Б. Кафенгауза. M., 1963. С. 582–584. См. оригинал: О должностях человека и гражданина, книга к чтению, определенная в народных училищах, изданная по высочайшему повелению царствующей императрицы Екатерины II. СПб., 1783. С. 1–3 (Вступление), 83–87 (Ч. III: О должностях общественных, на которые мы от Бога определены, гл. IV: О союзе господ и слуг), 121–125 (Ч. III, гл. V: О союзе гражданском. Член IV: О любви к отечеству. Ст. 4. Чем надлежит являть любовь к отечеству вообще?). (Примеч. науч. ред.)
424
«Цитата в цитате» Фельбигера и указания на его влияние через пиетизм см.: Melton J. van Horn. Von Versinnlichung zur Verinnerlichung. Bemerkungen zur Dialektik repr"asentativer und plebejischer "Offentlichkeit // "Osterreich im Europa der Aufkl"arung. Bd. 2. Wien, 1985. S. 919–941, здесь S. 940–941; Idem. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling. P. 102–105.
Через два месяца после приезда Янковича, в ноябре 1782 года, Екатерина, прибегнув к услугам Гримма, восторженно возвестила просвещенной общественности о первых успехах своих новых реформ: ее правая рука – реформатор, любезно присланный братом Иосифом, уже приступил к подготовке двадцати учителей, учредил сто школ, а в остальном – он принадлежит греческой церкви и говорит по-русски, как она сама и даже лучше [425] . Эйфорию императрицы вполне разделяла небольшая группа активных реформаторов. В июне 1783 года Эпинус писал Шлёцеру:
425
Екатерина II – Ф.М. Гримму, 15.11.1782 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 254.
Если дело будет иметь желаемое продолжение, то будущие потомки передвинут в мировых анналах эпоху просвещения русского народа с той точки, от которой некоторые по незнанию истинных обстоятельств отсчитывают его теперь, переместив ее более чем на полвека, в правление Екатерины, а именно в 1782 год. Это слабое, но хорошее начало, позволяющее рассчитывать впоследствии на надлежащую степень совершенства [426] .
Да и сам Шлёцер, прежде расхваливавший в ученом мире кое-какие реформы своего мецената – императрицы, теперь, ссылаясь на свои познания в истории, выразил уверенность в том, «что из всех деяний, отличавших правление Екатерины II, никакое другое не будет иметь столь непреходящего значения для потомков и никакое другое не будет запротоколировано в мировых анналах с таким тщанием, как 1) победа Румянцева над турками и 2) учреждение школ по всей империи» [427] .
426
C м. переписку: Aepinus an Schl"ozer, 22. Juni 1783 [Эпинус – Шлёцеру, 22.06.1783 г.] // Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 161.
427
Ibid. S. 169.
Тем не менее даже заявленное самим Янковичем спустя десять лет после издания Устава народным училищам число школ, учителей и учащихся говорит о том, что действительность сильно отставала от поставленных целей. В конце екатерининского правления народные школы посещали 164 135 мальчиков и 12 595 девочек, однако и эти данные, по всей видимости, суммируют количество учеников за пятнадцать лет, прошедших с начала реформы. Значительно более выразительными представляются данные, согласно которым в 1796 году в 316 народных школах числились 16 220 человек мужского и 1121 – женского пола, а обучали их 744 педагога. С учетом всех типов школ, включая духовные и военные учебные заведения, учащихся насчитывалось в общей сложности 62 тысячи на почти 37 миллионов человек, населявших Российскую империю [428] .
428
Данные о народных училищах см.: Ibid. S. 161–162; по всем учебным заведениям данные можно найти в книге: Белявский М.Т., Павленко Н.И. (Сост.) Хрестоматия по истории СССР. С. 585. Общую численность населения по V ревизии (1795) см.: Кабузан В.М. Изменения в размещении населения России в XVIII – первой половине XIX в. (По материалам ревизии). M., 1971. Приложение I. C. 54.
Итак, приходится признать, что Екатерина не использовала выпавший ей шанс донести просвещение до всех провинций, создав систему всеобщего школьного образования, а сравнения, например, с Габсбургской монархией только подчеркивают отсталость России в этом вопросе [429] . Сомневаться в серьезности реформаторских намерений императрицы не приходится: государство было заинтересовано в удачном исходе дела, и даже частичные успехи школьного законодательства вполне заслуживают признания. Другое дело, что любая попытка обнаружить результаты просветительских реформ в России XVIII века, так же как и дискуссия вокруг образовательной политики в ту эпоху, превращается в замкнутый круг: государство оказывается как институционально, так и финансово бессильным, но прежде всего оно не находит достаточного числа «сынов Отечеству полезных» [430] , способных внедрить на просторах империи школьное законодательство, с помощью которого только и можно было взрастить таковых. Тем не менее среди всего населения можно найти небольшое число подданных императрицы, стремившихся все же воспользоваться школьным и специальным образованием, чтобы, поступив на государственную службу, повысить свой социальный статус. Однако, несмотря на то что некоторые дворяне и даже горожане поддерживали планы императрицы с помощью солидных сумм [431] , подавляющее большинство подданных отнеслось к реформе без интереса и довольно апатично. Приказы общественного призрения не справлялись с регулярной выплатой жалованья учителям, выделением зданий под школы, обеспечением их мебелью, учебниками и другими учебными материалами [432] . Следует признать также, что за заметное сокращение числа учеников уже через несколько лет после открытия школ в Тобольске и Иркутске несли ответственность в первую очередь родители из числа купцов и ремесленников, определенно полагавшие, в противоположность родителям-чиновникам, что четыре года обучения – это слишком много для их детей [433] . В остзейских провинциях администрация немецких школ после 1790 года была уже не в состоянии финансировать выпуск всех переводившихся Фолльмером учебников и пособий [434] . И, наконец, немногочисленные частные инициативы, в особенности исходившие от масонов или неправославных иностранцев, живших в столицах, ставились под строжайший надзор школьных инспекций во имя соблюдения централистско-бюрократического принципа «единообразия» в частном и государственном обучении. Бескомпромиссность самодержавия и отсутствие общественных сил, обладавших собственным правом, сословных корпораций, которые европейский абсолютизм за пределами России смог поставить себе на службу [435] , в итоге помешали реформам, довольно успешно проведенным в Пруссии и Австрии, достичь намеченной цели в России.
429
Polz P. Theodor Jankovi'c und die Schulreform in Russland. S. 164–168; Melton J. van Horn. Absolutism and the Eighteenth-Century Origins of Compulsory Schooling. P. 231–239.
430
См.: Речь И.И. Бецкого в заседании Академии художеств 14 января 1769 г. // Прибавление к газете «Санкт-Петербургские ведомости». 1769. № 11. – Примеч. науч. ред.
431
Hartley J. M. Philanthropy in the Reign of Catherine the Great: Aims and Realities // Bartlett R.P., Hartley J.M. (Ed.) Russia in the Age of the Enlightenment. P. 167–202.
432
Hartley J.M. The Boards of Social Welfare and the Financing of Catherine II’s State Schools // SEER. Vol. 67. 1989. P. 211–227.
433
Копылов А.Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII – начала XIX в. Новосибирск, 1974. С. 90–92.
434
Смагина Г.И. Из истории народного образования. С. 96–97.
435
Geyer D. „Gesellschaft“ als staatliche Veranstaltung; Raeff M. The Well-Ordered Police State. P. 181–250; см. о Германии также работу: Willoweit D. Struktur und Funktion intermedi"arer Gewalten im Ancien R'egime // Gesellschaftliche Strukturen als Verfassungsproblem. Intermedi"are Gewalten, Assoziationen, "Offentliche K"orperschaften im 18. und 19. Jahrhundert (Beihefte zu „Der Staat“ 2). Berlin, 1978. S. 9–27. См. также дискуссию: Ibid. S. 28–50. С теоретическими дискуссиями в Германии можно познакомиться в работе: Dreitzel H. Absolutismus und st"andische Verfassung in Deutschland. Ein Beitrag zu Kontinuit"at und Diskontinuit"at der politischen Theorie in der fr"uhen Neuzeit. Mainz, 1992.