Екатерина II, Германия и немцы
Шрифт:
Сама императрица поначалу заняла выжидательную позицию. Она тоже считала мир между государствами пентархии и предотвращение антироссийских альянсов оптимальными условиями для обеспечения безопасности своего государства, укрепления собственной власти и проведения реформ. И хотя нерешительность ни в коем случае не была свойственна Екатерине, она не заботилась о немедленном выборе четко определенного курса на фоне разногласий ее советников. Скорее, вначале ей казалось, что возможные отрицательные стороны скоропалительного принятия на себя союзнических обязательств могут взять верх над их преимуществами. Некоторое время она даже находила вкус в соперничестве Пруссии и Австрии за союз с Россией. А чтобы иметь возможность влиять на готовившееся заключение мира и заслужить репутацию l’arbitre de l’Europe [1010] , больше всего она желала взять на себя роль посредницы в переговорах между воюющими сторонами [1011] . Однако этот третий вариант в конце концов провалился, поскольку ни разочаровавшиеся в России бывшие союзники Австрия и Саксония, ни тем более Франция ничуть не были заинтересованы в такого рода росте авторитета России. А король Пруссии медлил с обязывающим его ответом до тех пор, пока не улучшилось его военное положение, а затем форсировал тайные мирные переговоры с венским правительством, лишив предложение Екатерины смысла, но не забыв, однако, высказать ей свое сожаление по поводу того, что австрийцы отняли у нее роль миротворца [1012] . В результате русская дипломатия не просто лишилась шанса повысить свой престиж за счет участия в устранении конфликта. Свобода от союзничества, казавшаяся Екатерине столь привлекательной, угрожала обернуться политической изоляцией России, наносящей ущерб ее статусу европейской державы.
1010
Европейского арбитра (фр.). – Примеч. науч. ред.
1011
Так писала Екатерина Кайзерлингу в Варшаву в 1763 году. См.: Соловьёв С.М. История России. Кн. 13. С. 281–282; Трачевский А.С. Союз князей. С. 47.
1012
Соловьёв С.М. История России. Кн. 13. С. 184; Arneth A. von. Geschichte Maria Theresia’s. Bd. 6. S. 353–356; Bd. 8. S. 23–24; Мартенс
5. По мнению советского историка Георгия Александровича Нерсесова, последствия неудачного посредничества были еще более значимыми. В своей работе об удавшемся российском посредничестве – в переговорах о мире в Тешене в 1779 году – Нерсесов пишет, что политическое поражение 1762–1763 годов побудило русское правительство на некоторое время воздержаться от вмешательства в германские дела и заняться исключительно укреплением своих позиций в Польше и на антиосманском направлении [1013] . В самом деле, непосредственно после войны за Россией не наблюдалось сколько-нибудь активной дипломатической деятельности в Германской империи. Однако в своей радикальной интерпретации Нерсесов упускает из виду два аспекта: во-первых, как уже упоминалось, еще до прихода к власти внешнеполитические интересы Екатерины сосредоточивались на Курляндии и Польше, а во-вторых, вмешиваясь в польские дела, императрица никак не могла сбрасывать со счетов Германию, пусть даже на короткое время не являвшуюся первоочередной целью ее внешней политики.
1013
Там же. C. 20–21.
Стремление избегать каких бы то ни было союзов было напрямую связано с четвертым принципиальным решением Екатерины. Чтобы вынудить Австрию и Пруссию прекратить войну, новое петербургское правительство объявило о заинтересованности России в равновесии сил в Германии в рамках системы европейского баланса сил. Первоначально эта декларация была направлена прежде всего против Фридриха. Когда в октябре 1762 года пруссаки отвоевали силезскую крепость Швейдниц, Екатерина без лишних церемоний передала королю, что Россия не намерена мириться с дальнейшим наступлением его войск в Моравии, которое обеспечит долгосрочные преимущества бранденбургскому дому на будущих мирных переговорах, и что, если оно продолжится, она не оставит это без последствий, вновь став на сторону австрийского дома [1014] . Одновременно Екатерина выражала надежду на то, что ее посредничество окажется приемлемым для обеих сторон конфликта, если она выступит в роли блюстительницы равновесия в Германской империи. Из всего этого Нерсесов делает совершенно верный вывод: во втором полугодии 1762 года российское правительство занимало скорее антипрусскую позицию. Однако если он считает, что после неудачной попытки посредничества интерес Екатерины к проблеме равновесия сил в Германии возродился снова лишь в 1770-х годах, после первого раздела Польши [1015] , то здесь, напротив, вслед за исторической наукой более ранних лет хотелось бы подчеркнуть как раз преемственность этого интереса.
1014
Beer A. Die erste Theilung Polens. Bd. 1. S. 29–30; Соловьёв C.М. История России. Кн. 13. С. 159–164; Трачевский А.С. Союз князей. С. 48; K"untzel G. Friedrich der Grosse. S. 94–95.
1015
Нерсесов Г.А. Политика России. С. 19–20, 36–44.
По условиям Губертусбургского мира (весна 1763 года), заключение которого обошлось без участия Екатерины, Силезия осталась за Фридрихом, а заинтересованность России в территориальном status quo и равновесии сил в Германии благоприятствовала скорее политическому сближению с Пруссией. И не только потому, что король, сам не являвшийся убежденным поборником равновесия сил [1016] , не уставал указывать на угрожавшие миру в империи претензии Габсбургов на гегемонию в ней, на Австрию в Петербурге смотрели как на германскую державу, продолжавшую помышлять о военных целях – возвращении Силезии или, по меньшей мере, о территориальной компенсации, добиться которой она постарается при первом удобном случае. Скорее, Вена не была готова видеть во внутригерманском равновесии больше, чем просто равновесие между военными силами собственно Австрии и Пруссии. Итак, Екатерина склонялась в пользу более тесного союза с Фридрихом, надеясь с его помощью обуздать амбиции Австрии, приписывавшиеся, в первую очередь, молодому императору Иосифу II [1017] . Кроме того, к досаде петербургского правительства, возможность равноправных отношений правителей России с Габсбургами все еще осложнялась проблемами протокола: со времен Петра I римские императоры отказывались признавать императорский статус российских самодержцев. Однако с началом переговоров о союзничестве в 1720-е годы обеим сторонам удавалось дипломатично обходить эту ситуацию, чтобы вопросы взаимного титулования не ставили под вопрос общность их интересов [1018] .
1016
См.: Fenske H. Gleichgewicht, Balance // Brunner O., Conze W., Koselleck R. (Hrsg.) Geschichtliche Grundbegriffe. Bd. 2. Stuttgart, 1975. S. 959–996, здесь S. 979–983; Schieder Th. Die Idee des Gleichgewichts bei Friedrich dem Grossen // Hildebrand K., Pommerin R. (Hrsg.) Deutsche Frage und europ"aisches Gleichgewicht. Festschrift f"ur Andreas Hillgruber zum 65. Geburtstag. K"oln; Wien, 1985. S. 1–14, здесь прежде всего S. 7–10; Weis E. Das Konzert der europ"aischen M"achte in der Sicht Friedrichs des Grossen seit 1740 // Melville R., Scharf C., Vogt M., Wengenroth U. (Hrsg.) Deutschland und Europa in der Neuzeit. Festschrift f"ur Karl Otmar Freiherr von Aretin zum 65. Geburtstag. Halbbd. 1–2. Stuttgart, 1988, здесь: Halbbd. 1. S. 315–324; Mittenzwei I. Krieg und Frieden im Denken Friedrichs II. // Ziechmann J. (Hrsg.) Fridericianische Miniaturen. Bd. 1. Bremen, 1988; Bd. 2. Oldenburg, 1991; Bd. 3. Oldenburg, 1993, здесь: Bd. 2. S. 71–88; Althoff F. Aussenpolitische Konzeption und Gleichgewichtsdenken bei Friedrich dem Grossen vom Hubertusburger Frieden bis zur Ersten Teilung Polens (1763–1772) // Ibid. Bd. 3. S. 77–96.
1017
Вопреки господствующему в благосклонных к Пруссии, а также в иностранных источниках и историографии мнению, согласно которому за рискованную внешнюю политику и ее экспансионистские тенденции ответственность нес лишь Иосиф II, в то время как его мать отличалась исключительным миролюбием, а Кауниц – умеренными взглядами, в последнее время в историографии вполне обоснованно подчеркивается роль Кауница в обеспечении преемственности экспансионистских устремлений Габсбургов: Beales D. Joseph II. Vol. 1: In the Shadow of Maria Theresa, 1741–1780. Cambridge, 1987. P. 272–305, 386–438. То же особенно остро: Idem. Die ausw"artige Politik der Monarchie vor und nach 1780: Kontinuit"at oder Z"asur // "Osterreich im Europa der Aufkl"arung. Kontinuit"at und Z"asur in Europa zur Zeit Maria Theresias und Josephs II. Bde. 1–2. Wien, 1985, здесь: Bd. 1. S. 567–573.
1018
Мартенс Ф.Ф. Собрание трактатов. Т. 2: Трактаты с Австриею. 1772–1808 гг. СПб., 1875. С. 3–4. Предысторию см.: Lukinich E. Der Kaisertitel Peters des Grossen und der Wiener Hof // JKGS. N.F. Bd. 5. 1929. S. 369–380; Leitsch W. Der Wandel der "osterreichischen Russlandpolitik in den Jahren 1724–1726 // JGO. N.F. Bd. 6. 1958. S. 33–91, здесь S. 73–76; Wittram R. Peter I., Czar und Kaiser. Bd. 2. G"ottingen, 1964. S. 468–474; Нерсесов Г.А. Международное признание российского великодержавия в XVIII в. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. Сборник статей, посвященный Л.В. Черепнину. M., 1972. С. 381–388; Флоровский А.В. Страница истории русско-австрийских дипломатических отношений XVIII в. // Там же. С. 389–397.
Не было у империй желания проверять свои взаимоотношения на прочность и после Семилетней войны. Экспансионистские замыслы обеих держав по отношению к Османской империи, в периоды обострения международной ситуации маскировавшиеся под оборонительные войны европейских христианских держав против турок, заставляли относиться Екатерину к Австрии, а Иосифа и Венцеля Антона графа фон Кауница – к России как к «естественному союзнику» [1019] . Соперничество в Юго-Восточной Европе, возникшее в начале столетия, вынуждало Россию и Австрию взаимно осведомляться о позиции другой стороны, чтобы, насколько возможно, координировать свои политические и военные действия к выгоде обеих сторон [1020] . Однако на исходе долгой войны общность неофициальных интересов двух держав состояла, в первую очередь, в сдерживающем воздействии на Высокую Порту, потому что порой, опасаясь отказа Екатерины от официального альянса с Пруссией, Фридрих угрожал ей заключить союз с турецким султаном, воспользоваться его поддержкой в борьбе с Австрией и даже помешать осуществлению планов России в Польше [1021] . И все же более реальную опасность для обеих империй представляли козни французской дипломатии, которая, используя свои традиционно хорошие отношения с Константинополем, подстрекала Порту к вооруженному противодействию России в Польше [1022] . Главным же фактором, определявшим как альянс Австрии с Францией, так и позицию России в переговорах о сближении с Пруссией, было наличие у каждой из них других, притом «естественных» вариантов союзничества, которыми можно было воспользоваться в нужный момент.
1019
О том, как императрица представляла себе русско-австрийские отношения, см.: Соловьёв С.М. История России. Кн. 13. C. 183; о том, как они выглядели с точки зрения Кауница, см.: Arneth A. von. Geschichte Maria Theresia’s. Bd. 8. S. 24–25; c точки зрения Иосифа II: Beales D. Joseph II. Vol. 1. P. 274–276.
1020
О начале этих отношений см.: Leitsch W. Der Wandel; M"uller M.G. Das „petrinische Erbe“. S. 414–421; Anisimov E.V. [Анисимов Е.В.] The Imperial Heritage of Peter the Great in the Foreign Policy of His Early Successors // Ragsdale H., Ponomarev V.N. (Ed.) Imperial Russian Foreign Policy. P. 21–35, см. особенно p. 29–35.
1021
Zinkeisen J.W. Geschichte des osmanischen Reiches in Europa. Tl. 5. Gotha, 1857. S. 890–900; K"untzel G. Friedrich der Grosse. S. 78–81, 83–84, 86–87, 89–90, 93, 96, 104–105, 111; Scott H.M. Frederick II, the Ottoman Empire and the Origins of the Russo-Prussian Alliance of April 1764 // European Studies Review. Vol. 7. 1977. P. 153–175. О политике Фридриха II в отношении Османской империи см.: Berindei D. Friedrich der Grosse und die Rum"anischen F"urstent"umer 1740–1777 // Melville R. [u.a.] Deutschland und Europa in der Neuzeit. Halbbd. 1. S. 325–346.
1022
Murphy O.T. Charles Gravier, Comte de Vergennes. French Diplomacy in the Age of Revolution: 1719–1787. Albany (N.Y.), 1982. P. 136–161.
Итак, хотя Екатерине и не удалось достичь своего первоначального идеала и сохранить равную дистанцию по отношению как к Австрии, так и к Пруссии, равновесие сил
1023
Трачевский А.С. Союз князей. С. 49–50; Scott H.M. Russia as a European Great Power // Bartlett R.P., Hartley J.M. (Ed.) Russia in the Age of the Enlightenment: Essays for I. de Madariaga. P. 7–39, здесь p. 17–20.
1024
То есть с момента заключения Губертусбургского мира, завершившего Семилетнюю войну в Германии. – Примеч. науч. ред.
1025
О политике Франции в отношении империи вплоть до Семилетней войны см.: Aretin K.O., Freiherr von. Das Heilige R"omische Reich im Konzert der europ"aischen M"achte im 17. und 18. Jahrhundert // Schmidt G. (Hrsg.) St"ande und Gesellschaft im Alten Reich. Stuttgart, 1989. S. 81–91. О трансформации германской политики Версаля после 1763 года см.: Buddruss E. Die franz"osische Deutschlandpolitik. (Главы 4 и 5).
1026
Cegielski T. La France et la politique du Tiers Parti en Allemagne 1763–1774 // APH. T. 45. 1982. Р. 67–97; Idem. Das Alte Reich. S. 43–54, 80–88; более подробно, по французским документам, см. в работе: Buddruss E. Die franz"osische Deutschlandpolitik. (Глава 5).
Ранее неоднократно говорилось о том, что после Семилетней войны Германия почти три десятилетия переживала период практически постоянного мира, употребленный Пруссией, Австрией, Саксонией и мелкими германскими княжествами на проведение административных, финансовых и судебных реформ и восстановление экономической жизни [1027] . Неизменность имперского устройства (Reichsverfassung) в своем завещании 1768 года Фридрих приписывал подъему, хотя и обратимому, Пруссии как соперника Австрии: он писал, что равновесие двух суверенных монархий в составе империи являлось гарантией «привилегий, владений и свободы этой республики князей, которым в прошлом не раз угрожала опасность быть подчиненными императорам» [1028] . И хотя король лишь советовал своим будущим преемникам укрепить за Пруссией роль державы, возглавляющей все антигабсбургские движения в империи на длительный срок [1029] , его утверждение на первый взгляд справедливо: «Чт'o империя поддерживает в полном порядке с 1763 года, так это соперничество двух держав» [1030] . Однако Фридрих умолчал о трех фактах. Во-первых, он сам стремился к дальнейшей экспансии Пруссии на территории империи, выражая в другом месте своего завещания надежду, что именно Россия поможет Бранденбургской династии обеспечить переход к ней престолов во франконских маркграфствах Ансбахе и Байрейте. Кроме того, самым мудрым политическим приемом Фридрих считал выжидание, а затем использование удобных моментов – в том числе и в Польше [1031] . Во-вторых, если бы Пруссия и Австрия попытались положить конец своему соперничеству в империи, то это тут же поставило бы под удар всеобщий мир и само ее внутреннее устройство (Reichsverfassung). Случись так в самом деле, они пренебрегли бы законами и традициями – исконным оплотом имперской конституции – и попытались бы совершенно произвольно восстановить это равновесие за счет менее могущественных княжеств [1032] . В-третьих, с окончанием войны Россия постепенно отнимала у Франции ее функции по сдерживанию и контролю за притязаниями Австрии и Пруссии на гегемонию. Российское правительство в 1760-е годы также доказывало значение равновесия сил для сохранения мира, однако фактически Екатерина защищала имперскую конституцию прежде, чем успела осознать ее укорененность в историческом праве.
1027
См. следующие обзорные работы: Liebel H. Der aufgekl"arte Absolutismus und die Gesellschaftskrise in Deutschland im 18. Jahrhundert (1970) // Hubatsch W. (Hrsg.) Absolutismus. Darmstadt, 1973. S. 488–544, особенно см. S. 494–503; Vierhaus R. Deutschland im Zeitalter des Absolutismus (1648–1763). G"ottingen, 1978. S. 187–188; M"oller H. F"urstenstaat oder B"urgernation. Deutschland 1763–1815. Berlin, 1989. S. 40–42; Dipper C. Deutsche Geschichte 1648–1789. Frankfurt a.M., 1991. S. 310–312.
1028
Friedrich II. Politisches Testament (1768) // Dietrich R. (Hrsg.) Die politischen Testamente der Hohenzollern. S. 632–633.
1029
Aretin K.O., Freiherr von. Heiliges R"omisches Reich 1776–1806. Reichsverfassung und Staatssouver"anit"at. Tle. 1–2. Wiesbaden, 1967, здесь Tl. 1. S. 19–23; Idem. Die Grossm"achte und das Klientelsystem im Reich am Ende des 18. Jahrhunderts // Maczak A. (Hrsg.) Klientelsysteme im Europa der Fr"uhen Neuzeit. M"unchen, 1988. S. 63–82; Press V. Friedrich der Grosse als Reichspolitiker // Duchhardt H. (Hrsg.) Friedrich der Grosse, Franken und das Reich. K"oln; Wien 1986. S. 25–56, здесь S. 37–48.
1030
Aretin K.O., Freiherr von. Reichssystem, Friedensgarantie und europ"aisches Gleichgewicht // Idem. Das Reich. Friedensgarantie und europ"aisches Gleichgewicht 1648–1806. Stuttgart, 1986. Здесь цит. по изд.: Stuttgart, 1992. S. 55–75, здесь S. 69.
1031
Friedrich II. Politisches Testament (1768) // Dietrich R. (Hrsg.) Die politischen Testamente. S. 64–649. См. также: Ibid. S. 656–657, 658–659. О правопреемстве Пруссии во франконских маркграфствах см.: Sahrmann A. Die Frage der preussischen Sukzession in Ansbach und Bayreuth und Friedrich der Grosse. Bayreuth, 1912; Duchhardt H. (Hrsg.) Friedrich der Grosse, Franken und das Reich.
1032
Aretin K.O. Freiherr von. Das Heilige R"omische Reich. Tl. 1. S. 11–26; Idem. Reichssystem, Friedensgarantie und europ"aisches Gleichgewicht. S. 67–75; Idem. Tausch, Teilung und L"anderschacher als Folgen des Gleichgewichtssystems der europ"aischen Grossm"achte. Die polnischen Teilungen als europ"aisches Schicksal // JGMO. Bd. 30. 1981. S. 53–68, переизд.: Idem. Das Reich. S. 434–448, здесь S. 435–438; Cegielski T. Das Alte Reich. S. 18–66.
Объяснять свою германскую политику заинтересованностью России в сохранении имперской конституции Екатерина тоже научилась позже. Однако сразу же после прихода к власти ей было ясно одно: чтобы извлечь из ее неофициального ручательства за равновесие сил в Германской империи максимальную пользу, следует заявить о нем во всеуслышание, а не применять его лишь как руководство к действию для тайной дипломатии. С одной стороны, Австрии и Пруссии следовало знать, где Россия ограничивала их активность, а с другой – нужно было подождать, пока императрица завоюет авторитет в глазах европейского общества, когда в Германии после ужасов большой войны именно на Россию в значительной степени возлагали обеспечение мира в империи. А на первых порах Екатерина, сама того не сознавая, выигрывала еще и оттого, что, несмотря на критику, которая раздавалась в адрес идеологии баланса сил со стороны некоторых известных лиц, видевших в ней прикрытие силовых интересов, в Германии преобладали сторонники «безусловного применения идеи равновесия» [1033] .
1033
Fenske H. Gleichgewicht, Balance. S. 980–983.
2. Союз с Пруссией и раздел Польши
Из четырех принятых летом 1762 года принципиальных решений, определивших в значительной степени германскую линию внешней политики нового правительства, первые два – отказ от территориальных завоеваний и подчинение династических интересов внешней политике Российской империи – сохранили свое значение до конца царствования Екатерины. Неофициальное ручательство России за внутригерманское равновесие имело растущую конъюнктуру, достигшую своей кульминации при заключении мира в Тешене в 1779 году. Однако, едва только эта концепция успела институционализироваться с точки зрения имперского и международного права, императрица и новое поколение ее политических советников как нарочно отказались от нее. А самым недолговечным оказалось решение о невступлении России во внешнеполитические альянсы.
Через несколько месяцев после переворота Екатерине пришлось узнать, что, действуя в одиночку, в условиях европейского равновесия ей не удастся удержать гегемонию России, оправданную интересами безопасности. Даже при отсутствии официального альянса Пруссия фактически начала благоприятствовать политике России уже с августа 1762 года, когда Екатерина вознамерилась осуществить свой план смены герцога Курляндского, действуя в традициях своих предшественниц, обращавшихся с этим леном Польши «как с обычным поместьем», по выражению биографа императрицы Бистера [1034] . В самом деле, в апреле 1763 года Бирон, пользуясь военной поддержкой России, вновь стал правителем в Митаве, не встретив серьезного сопротивления со стороны прежних союзников Саксонии – Австрии и Франции [1035] .
1034
[Biester J.E.] Abriss des Lebens und der Regierung der Kaiserinn Katharina II von Russland. Berlin, 1797. S. 123–124.
1035
Императрица Мария Терезия в письме к Марии Антонии Саксонской от 4 февраля 1763 года подчеркивала, что ни Версаль, ни Вена не могли оказать никакого сопротивления наступлению России на Курляндию. См.: Lippert W. (Hrsg.) Kaiserin Maria Theresia und Kurf"urstin Maria Antonia von Sachsen. Briefwechsel 1747–1772. Leipzig, 1908. S. 153–154. О событиях, связанных с установлением протектората России над Курляндией, см.: Strahl Ph., Herrmann E. Geschichte des Russischen Staates. Bde. 1–7. Hamburg, 1832–1866, здесь: Bd. 5. S. 344–354; Beer A. Die erste Theilung Polens. Bd. 1. S. 63–65; Соловьёв C.M. История России. Кн. 13. С. 242–248; Arneth A. von. Geschichte Maria Theresia’s. Bd. 8. S. 28–30; Br"uckner A. Katharina die Zweite. S. 245–250 (см. рус. изд.: Брикнер А.Г. История Екатерины Второй. С. 290–298); Bilbassoff B. von. Geschichte Katharina II. Bd. 2/1. S. 380–415; Jacobsohn L. Russland und Frankreich. S. 19–20; Kaplan H.H. The First Partition of Poland. P. 6–7.