Екатерина II, Германия и немцы
Шрифт:
Уже зимой 1770–1771 года во время своего первого визита в Петербург друг юности Екатерины принц Генрих Прусский сумел заинтересовать императрицу предложением по преодолению кризиса, суть которого состояла в аннексии польских территорий тремя державами [1086] . Следом Россия и Пруссия согласовали между собой свои притязания, сославшись на факт аннексии ципсских городов Австрией как на прецедент. В феврале 1772 года союзники пришли к окончательному соглашению [1087] . Однако, несмотря на то что Австрию две державы принимали в расчет с самого начала, трехсторонний договор о разделе Польши был подписан лишь после заключения перемирия в Фокшанах в мае 1772 года, разрушившего все сомнения в победе России над Османской империей. Последнее, что оставалось австрийскому правительству, – это принять или отклонить предложение о присоединении к русско-прусскому договору в июле 1772 года. При этом правительство утешало себя мыслью, что, по крайней мере, этот шаг не вредит союзной Турции [1088] .
1086
Volz G.B. Prinz Heinrich und die Vorgeschichte der ersten Teilung Polens // FBPG. Bd. 35. 1923. S. 193–211; Stupperich R. Die zweite Reise des Prinzen Heinrich von Preussen nach Petersburg // JGO. Bd. 3. 1938. S. 580–600, здесь S. 583; Stribrny W. Die Russlandpolitik. S. 49–59; Zernack K. Negative Polenpolitik. S. 150–157; M"uller M.G. Teilungen Polens. S. 38. О контексте событий см.: Idem. Nordisches System. S. 589–594.
1087
Beer A. Die erste Theilung Polens. Bd. 2. S. 51–97, 143–159; Kaplan H.H. The First Partition of Poland. P. 147–159; Stribrny W. Die Russlandpolitik. S. 64–69.
1088
О политическом и военном положении летом 1772 года см.: Дружинина Е.И. Кючук-Кайнарджийский мир. С. 149–182; в сжатом виде изложено в работе: M"uller M.G. Nordisches System. S. 595–596.
Для России же первый раздел Польши был успехом сомнительным. Прежде, отказавшись от двух румынских княжеств, правительство Екатерины надеялось избежать войны с Австрией, а подписав трехсторонний договор, оно еще оставило и мысль о единоличном протекторате над дворянской республикой [1089] . С другой стороны, трехсторонний союз приближал отношения России с Пруссией и Австрией к идеальной, с точки зрения Петербурга, симметричной конфигурации. Панин быстро понял, что отныне Россия сможет оказывать более активное влияние на сохранение баланса сил в Священной Римской империи. Самое главное, однако, – договор был серьезным поражением антироссийской политики Франции.
1089
M"uller M.G. Teilungen Polens. S. 38–39; Idem. Nordisches System. S. 594–595.
3. Тешенский мир и союз с Австрией
Разделом Польши между тремя превосходившими ее силой абсолютными монархиями, разрешившими таким образом свой конфликт за счет более слабого неабсолютистского объекта международного права, еще в 1966 году восторгался один немецкий историк как «шедевром дипломатии», позволившим сохранить «равновесие сил в Европе безо всякого кровопролития» [1090] . Однако если серьезно взвесить миротворческий эффект этого мероприятия, то даже с точки зрения лишь дипломатического искусства столь высокая оценка несправедлива. В действительности эта акция нанесла чувствительный вред и без того хрупкому и весьма сомнительному равновесию сил в Европе. Кроме того, политика «обменов, разделов и земельных махинаций» отнюдь не помогла достичь надежного компромисса, который бы способствовал долгосрочному сохранению мира [1091] . Вместо этого, будто бы в наказание за содеянное зло, первый раздел Польши лишил эти три отныне соседние друг с другом державы свободы действий, положив начало дальнейшим переделам и взаимным земельным компенсациям. К тому же территориальное сближение усилило их недоверие друг к другу. Фридрих II, с одной стороны, Мария Терезия, Кауниц и Иосиф – с другой, продолжали испытывать опасения в связи с укреплением позиций и возрастанием авторитета России в Европе, соревнуясь при этом в деле привлечения Екатерины каждый на свою сторону.
1090
Stribrny W. Die Russlandpolitik. S. 69.
1091
Aretin K.O., Freiherr von. Tausch, Teilung und L"anderschacher. Об этом же прежде писал К. Цернак: Zernack K. Negative Polenpolitik. Об опасениях, которые испытывали в связи с этим мелкие штаты империи, см.: Cegielski Т. Das Alte Reich. S. 89–148.
Если в 1774 году Иосиф прямо, хотя все еще безуспешно, пытался добиться заключения договора о дружбе между Россией и Габсбургской монархией [1092] , то стратегия Фридриха, стремившегося обезопасить свою политику в империи от Вены, установив семейные связи между мелкими княжескими дворами Германии и российским императорским домом, казалось, была более удачной. Когда в 1776 году принц Генрих устроил второй брак престолонаследника Павла Петровича, принц восторженно полагал, что теперь Екатерина привязана к Пруссии прочно и надолго [1093] . В отличие от Генриха его брат Фридрих II имел обыкновение сохранять скепсис даже в моменты политического успеха. Он никогда не исключал возможности перемен в отношениях между европейскими державами, а опыт послепетровской России убедил его еще и в том, что российский престол подвержен опасности «революций». Прошли годы, пока Фридрих убедился в том, что положение Екатерины на троне до определенной степени устойчиво. И даже после этого в письмах своему посланнику в Петербурге он живо интересовался самочувствием императрицы, стабильностью ее власти, ситуацией с ее фаворитами и советниками, а также влиянием придворных партий на ее внутреннюю и внешнюю политику. Считая Екатерину в первую очередь тщеславной и честолюбивой, король в своих письмах к ней не скупился на лесть, а самого себя выставлял любезным и надежным союзником. Однако убежденных сторонников русско-прусского альянса он – что совершенно справедливо – видел лишь в Никите Панине, великом князе Павле Петровиче и – с 1776 года – в его супруге Марии Федоровне. На Екатерину же Фридрих обижался за то, что интересы России она отстаивала холодно и непоколебимо, хотя именно он в свое время с дальним расчетом открыл ей дорогу в Петербург [1094] . В значительной степени именно Фридрих сумел вовлечь императрицу в дела империи с помощью династических связей и договоров, что в результате ослабило его собственные позиции внутри альянса, поскольку ему, с одной стороны, было свойственно переоценивать эффективность такой политики, а с другой – недооценивать тот факт, что именно благодаря ей императрица России получала возможность действовать в империи как на хорошо знакомой территории не только самостоятельно, но и не считаясь с его интересами.
1092
Иосиф II – Екатерине II, 16.07.1774 г. (н. ст.) // Arneth A. von. Joseph und Katharina. S. 5–6.
1093
Stupperich R. Die zweite Reise. S. 593; Stribrny W. Die Russlandpolitik. S. 94. См. об этом выше, с. 284–285, 293.
1094
Schieder Тh. Friedrich der Grosse. S. 243–244.
Еще в 1772 году Иоганн Якоб Мозер констатировал, что во времена, прошедшие после Петра I, в отличие от самой эпохи его правления, «у императорского двора и отдельных штатов Германской империи было много связей с Россией; напротив, у Германской империи в целом – нет…». О посланнике русского двора при имперском сейме (рейхстаге) Мозер писал, что и тот «не причастен ни к каким государственным делам» [1095] . Однако именно в это время наметилась перемена в германской политике России. Через два года после раздела Польши и через три месяца после заключения Кючук-Кайнарджийского мира петербургское правительство, в очередной раз после Семилетней войны, подвело некоторые итоги своего политического курса в отношении империи и указало его новое направление в инструкциях, данных в сентябре 1774 года будущему посланнику Екатерины при имперском сейме Ахацу Фердинанду фон дер Ассебургу относительно его обязанностей. Правительство Екатерины признало пользу от союза с прусским королем и обвинило Кауница в зависти к успехам Петербурга. Отмечалось, что, хотя изменение политического курса, осуществленное Петром III, не позволило России повлиять на заключение мира в 1763 году, с тех пор мудрость и решительность императрицы позволили ей занять выдающееся место внутри системы великих держав. В состязании между Австрией и Пруссией за благосклонность России спор был легко решен в пользу Пруссии из-за связи Вены с Версалем. В остальном же венский двор из-за своей враждебности по отношению к Фридриху сам связывал себе руки внутри империи. Имперские князья думали лишь о своих интересах, а не об интересах Corps Germanique [1096] , а едины они были лишь преследуя цель сохранения имперской конституции, гарантировавшей им их права. Позиция России по отношению к империи не осложнялась ни конфликтом интересов, ни взаимными правовыми претензиями, что давало ей возможность обрести доверие имперских штатов. Хотя Вена предводительствовала католической партией, а Фридрих стоял во главе Corpus Evangelicorum [1097] , их превосходство в силе не позволит установить настоящего доверия внутри империи, даже когда конфессиональные мотивы не будут играть своей роли, были уверены в Петербурге. Державы-гаранты – Франция и Швеция – были лишь фантомами, первая – как слишком заинтересованный сосед и союзник Австрии, вторая – в силу своей слабости после Северной войны. Посланнику поручалось поддерживать добрые отношения со всеми князьями, которые будут искать контактов с ним для себя лично или с целью совершенствования имперской конституции, и со всеми семьями, связанными узами родства с российским императорским домом. Для получения более подробных инструкций посланнику следовало разузнать о взаимоотношениях и интересах каждого из штатов империи, о партийных группировках внутри нее и их связях с другими державами [1098] . Из сказанного можно заключить, что обновленная германская политика России не была направлена на поддержку союза с Пруссией. Ее целью было скорее самостоятельное соблюдение российских интересов, пусть пока и не слишком конкретных. Она по-прежнему стремилась контролировать равновесие сил в империи. Однако если до сих пор о заинтересованности России в его соблюдении заявлялось лишь извне, через притязания на первенство, то отныне дипломаты императрицы должны были своей деятельностью содействовать балансу сил в империи. Во избежание риска заключения Австрией и Пруссией двусторонних соглашений об аннексии территорий внутри империи по польскому образцу петербургское правительство сочло необходимым провозгласить в качестве второй цели своей германской политики сохранение имперской конституции. В этом вопросе оно могло рассчитывать по крайней мере на совпадение своих интересов с интересами мелких имперских штатов. Итак, многое свидетельствует в пользу того, что политическая концепция Ассебурга вернулась к своему автору в виде инструкции Панина, одобренной Екатериной [1099] .
1095
Moser J.J. Teutsches Ausw"artiges Staats-Recht // Idem. Neues Teutsches Staatsrecht. Bd. 20. Frankfurt a.M.; Leipzig, 1772 (reprint: Osnabr"uck, 1967), здесь S. 450 (глава 8, § 2–3).
1096
Германский корпус (фр.), здесь: совокупность штатов империи. – Примеч. науч. ред.
1097
Совокупность имперских штатов евангелического (протестантского) вероисповедания (лат.). – Примеч. науч. ред.
1098
Инструкция барону Ассебургу, посланнику при имперском
1099
См. выше, с. 266.
Фридрих рассчитывал превратить спор о баварском наследстве, разгоревшийся в 1778–1779 годах, в продуктивный апогей русско-прусских отношений. В отличие от принца Генриха и министра Герцберга король не был на сей раз настроен сохранять мир с помощью очередной земельной сделки за счет Польши [1100] . Он хотел раз и навсегда поставить на место жадных до компенсаций Габсбургов при военной поддержке России. Вместо этого, однако, конфликт стал поворотным пунктом российской внешней политики вообще и ее германской политики в частности. После провозглашения Иосифа римским императором в 1765 году Фридрих неоднократно предупреждал, что Австрия постарается использовать баварское наследство как средство обеспечить себе однозначный перевес в империи. Самого себя он усердно выставлял защитником мелких имперских княжеств, проча Екатерину на роль защитницы всей имперской конституции от произвола императора [1101] . Когда в конце 1777 – начале 1778 года баварский курфюрст Макс Иосиф умер и права на наследство действительно вступили в силу, русское правительство уже не могло отделываться пустыми заявлениями. Фридрих постарался повлиять на мнение Петербурга в своем духе, отправив туда подробный труд своего министра Герцберга, доказывавшего безосновательность притязаний Австрии [1102] . Прусский король намеревался воспрепятствовать присвоению габсбургским домом курфюршества военными средствами, рассчитывая при этом на помощь России, но Екатерина, хотя и осудила амбиции Иосифа, не могла позволить, чтобы Россия была вновь втянута в вооруженный спор из-за германских дел. Более того, она достигла взаимопонимания с Францией, также действовавшей в интересах мирного разрешения спора [1103] . Если Фридрих и надеялся, что б'oльшая вовлеченность России в дела империи принесет долгосрочную пользу Пруссии, то эта идея была обречена на провал с самого начала. Екатерина преследовала диаметрально противоположную цель: укрепить авторитет России в империи, по возможности даже институционализировать его и положить конец попыткам Фридриха руководить политикой Петербурга. Со времен Петра I Россия поддерживала дипломатические связи лишь с Веной, Берлином, Дрезденом и Нижнесаксонским имперским округом (включая ганзейские города), с 1746 года – с имперским сеймом, а с 1774 года – и с княжеством-епископством Любеком с центром в Эйтине [1104] . Чтобы оторваться от буксира прусской политики в империи и противостоять острым кризисам, подобным угрожавшей разразиться войне за баварское наследство, было необходимо выстроить дипломатические отношения с другими штатами империи, завязать и поддерживать коммуникацию с возможно большим числом центров власти и углубить познания в структуре империи как с исторической, так и с конституционно-правовой точки зрения.
1100
См.: Michalski J. Polska wobec wojny o sukcesje bawarska. Wroclaw; Warszawa; Krak'ow, 1964. S. 5–17; Idem. Dyplomacja polska. S. 568–569.
1101
Unzer A. Der Friede von Teschen. Ein Beitrag zur Geschichte des bayrischen Erbfolgestreites. Kiel, 1903. S. 128–187; Stribrny W. Die Russlandpolitik. S. 102; Schieder Th. Friedrich. S. 256–257, 273–274; Press V. Friedrich der Grosse. S. 49–50.
1102
Hertzberg E.F., Graf von. Consid'erations sur le droit de la Succession de Bavi`ere, 1778, F'evrier. См. об этом: M"uller-Weil U. Absolutismus und Aussenpolitik. S. 202–204. См. о Герцберге работу: Klueting H. Die Lehre von der Macht der Staaten. Das aussenpolitische Machtproblem in der „politischen Wissenschaft“ und in der praktischen Politik im 18. Jahrhundert. Berlin, 1986. S. 236–273.
1103
Трачевский А.С. Союз князей. С. 52 и сл.; Unzer А. Der Friede. S. 188–315; Koser R. Geschichte Friedrichs des Grossen. Bd. 3. S. 390–406; Michalski J. Polska wobec wojny o sukcesje bawarska. S. 74–79, 103–110, 115–138; Stribrny W. Die Russlandpolitik. S. 102–113. По документам российской стороны написаны главы в работе: Нерсесов Г.А. Политика России. С. 45–111 (Гл. 2: Вооруженные переговоры; Гл. 3: Дипломатическая борьба вокруг баварского конфликта и позиция России (январь – сентябрь 1778 г.); по австрийским документам: Beales D. Joseph II. Vol. 1. P. 386–412; по французским: Buddruss E. Die franz"osische Deutschlandpolitik. S. 211–260.
1104
Hillert S., Hoffmann P. Das russische Konsulat in Leipzig im 18. Jahrhundert // JGSLE. Bd. 28. 1984. S. 99–108, здесь S. 100.
Именно в этой фазе переориентации германской политики России, пока Фридрих II находился в поиске придворных политических группировок, способных управлять Екатериной, императрица доказала, что только она сама определяет направление этой полиитки. Теперь она сама начала вникать в хитросплетения наследных притязаний и правовых отношений в Священной Римской империи, и особенно – на юге Германии. Труд Герцберга, посвященный конституционно-историческим и государственно-правовым вопросам, очень понравился ей. Через Панина она сообщила прусскому посланнику, что не будь она союзницей короля Пруссии, то стала бы ею сейчас [1105] . Однако своему поверенному Гримму она признавалась, что баварское дело совершенно неудобоваримо: «…кто, черт возьми, здесь прав или неправ, и кто все же лжец?» [1106] И еще:
1105
Unzer A. Der Friede. S. 193; Нерсесов Г.А. Политика России. С. 54–55.
1106
Екатерина II – Гримму, 17.08.1778 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 97. Оригинал на немецком языке: «…aber wer der Teufel hat denn Recht oder Unrecht und wer ist denn ein L"ugner?» (Пер. науч. ред.).
О Боже! Если можно было бы доказать и рассмотреть дело о баварском наследстве с такой ясностью и прямотой […] Как говорит великий дон Базиль [1107] из Севильского цирюльника, «…кто кого здесь проводит за нос?» В комедии это доктор Бартоло. Я Вас прошу подумать, кому бы Вы отвели эту роль в грандиозной драме, которая сейчас разыгрывается [1108] .
И хотя с активной поддержкой Фридриха Екатерина медлила до осени 1778 года, через Панина требуя от него просить помощи у как можно большего числа штатов империи, она все больше склонялась в пользу прусской интерпретации конфликта, поверив, что вопреки принципам имперской конституции заглотить Баварию стремится Иосиф, «двуликий человек», «Янус» и «фокусник». А миролюбивые заявления Марии Терезии Екатерина считала чистым притворством «богомолки» [1109] .
1107
Дон Базиль – персонаж комедии Бомарше Севильский цирюльник, учитель пения Розины. – Примеч. науч. ред.
1108
Екатерина II – Гримму, 5.11.1778 г. // Там же. С. 109. Оригинал на немецком и французском языках: «Oh, mein Gott! Wenn doch die bayerische Successionssache mit so einer Klarheit und Richtigkeit bewiesen und entwickelt werden k"onnte… Le grand Basile du Barbier de S'eville dit: Mais qui est-ce donc qu’on trompe ici? Dans la com'edie c’ est le docteur Bartolo. Je vous prie d’y penser a qui vous donnerez ce r^ole dans la grande pi`ece qui se joue». (Перевод науч. ред.; текст пьесы цит. в переводе Н.М. Любимова.)
1109
То есть Betschwester, намек на название пьесы Геллерта (см. выше, с. 183). Так Екатерина называла Марию Терезию в частной переписке (см. пример в гл. 2, с. 96) – Примеч. науч. ред. Екатерина II – Гримму, 11. и 24.08., 30.10.1778 г. // Сб. РИО. Т. 23. С. 96, 99, 108; Нерсесов. Политика России. С. 92–104, 112–124.
Участвуя в преодолении кризиса, Екатерина была вынуждена принять во внимание множество факторов: ей нужно было остаться в глазах общественного мнения Европы верной союзницей Фридриха; воспрепятствовать, причем без применения военной силы, расширению власти Габсбургов в империи, что отвечало и интересам России; не упустить шанса утвердить за Россией роль «третейского и мирового судьи Европы», вдохновенно приписывавшуюся ей даже таким трезвым умом, как дармштадтский министр Фридрих Карл фон Мозер [1110] ; а также проследить, чтобы Габсбурги получили по меньшей мере один урок, но не чувствовали бы себя при этом униженными, поскольку зимой 1777–1778 годов, на которую пришлись querelles allemands [1111] , Австрия вновь начала поддерживать Россию против Османской империи и Крымского ханства [1112] . О том, как Екатерине удалось достичь столь противоречивых целей, писали многие, но наиболее выразительно об этом сказал Фридрих:
1110
См. выше, с. 281–282.
1111
Немецкие распри (фр.). – Примеч. науч. ред.
1112
Michalski J. Polska wobec wojny o sukcesje bawarska. S. 56–57; Нерсесов Г.А. Политика России. С. 104–111.
Движимая честолюбивой мыслью о возможности непосредственного вмешательства в германские неурядицы, Екатерина [в октябре 1778 года. – К.Ш.] открыто поддержала Пруссию. Ее посланники в Вене и Регенсбурге заявили, если коротко, что она призывает императрицу-королеву [Марию Терезию. – К.Ш.] удовлетворить жалобу имперских князей, особенно касательно противозаконной оккупации Баварии. В противном случае царица угрожала выполнить обязательства, данные королю Пруссии, и, согласно договору, отправить ему на помощь корпус. Это заявление произвело в Вене громоподобный эффект [1113] .
1113
[Friedrich II.] Die Werke Friedrichs des Grossen. Bde. 1–10. Berlin, 1912–1914, здесь: Bd. 5. S. 119–120. Оригинальный текст ультиматума, предъявленного Россией, см.: Приложение к депеше графа Н.И. Панина к князю Голицыну от 21-го сентября 1778 года // Сб. РИО. Т. 65. 1888. С. 15–17. См. об этом: Michalski J. Polska wobec wojny o sukcesje bawarska. S. 121–124, 130–134; Нерсесов Г.А. Политика России. С. 114–126; о реакции на ультиматум в Вене см.: Beales D. Joseph II. Vol. 1. P. 412–419; Buddruss E. Die franz"osische Deutschlandpolitik. S. 249–251.