Элизабет Тейлор
Шрифт:
В течение полугода, проведенного с Генри Уинбергом, Элизабет переняла более раскованный стиль. Она не только предпочитала носить джинсы и майки, но и, если верить Ларри Барчеру, научилась курить «травку».
«Элизабет открыла для себя марихуану. С собой у нее ничего не было, а ей ужасно хотелось закурить, — рассказывал Барчер. — И тогда мы позвонили одному знаменитому киноактеру, тот оказал, что у него «травка» есть, но не слишком высокого качества. А еще он сказал, что если я поеду в Милан, то он там свяжется с нужными людьми, и мы сможем привезти в Венецию «косячки» для Элизабет. Я ради этого слетал на такси из Венеции в Милан, но опоздал и вернулся с пустыми руками».
Закончив съемки в Италии, Бертоны вылетели в Пуэрто-Валларта, где
Как результат, не заставили себя ждать скандалы.
«Любая женщина пытается подчинить себе мужчину, — поясняла Элизабет. — Она постарается сделать так, чтобы это ей сошло с рук. Но в действительности, в глубине души, она сама жаждет подчинения... Она хочет, чтобы мужчина владел ею. А еще ей хочется на него опереться. Ведь если так и случится, все пойдет наперекосяк, как неправильно взятый аккорд. Она надеется, что все пройдет, что мужчина все это переживет. Но этого не происходит, и она начинает над ним подшучивать. Опять-таки, в том случае если ничего не случается, она продолжает его донимать — до тех пор, пока он не перестает ее слушать. И в этот момент она озлобляется, а он становится глух ко всему. В конце концов, между ними пропадает всякое взаимопонимание, и они становятся чужими».
Именно так и обстояли дела в сумасшедшем браке Элизабет и Ричарда. Сорокавосьмилетний муж, вечно пьяный и плохо отдающий отчет в своих поступках, публично унижал собственную жену — например, он подарил восемнадцатилетней официантке, с которой, как поговаривали, у него был роман, кольцо с рубином и бриллиантами.
«Милое очаровательное дитя, — заявил Бертон. — Она чем-то напоминает мне мою старшую дочь, Кейт».
Когда же Ричард велел директору подыскать для этой девушки роль в его картине, Элизабет хлопнула дверью. Ей, наконец, стало ясно, что истинная угроза их браку заключается вовсе не в молоденьких женщинах, а во всеобъемлющей любви Бертона к собственным страданиям.
«Ричард был больной человек, — вспоминал режиссер Теренс Янг. — Когда мне стало ясно, как далеко он зашел, я всем сказал, что нам пора закруглиться со съемками». Ему приходилось прилагать неимоверные усилия, он буквально выдавливал из себя слова... Я пригласил к нему врача, и тот сказал: «Этот человек одной ногой стоит в могиле. Через три недели он отправится на тот свет».
Ричарда, у которого поднялась температура, доставили на скорой помощи в госпиталь св. Иоанна в Санта-Монике. У него обнаружили больные почки, грипп и трахеобронхит. Ему в срочном порядке сделали переливание крови и начали проводить детоксикацию. Через несколько недель, одурманенный действием транквилизаторов, Бертон вышел из больницы. Он передвигался, опираясь на двух телохранителей. Его лицо, по словам одного из очевидцев, «прекрасное и отмеченное печатью порока», было бледным и осунувшимся, а седые волосы придавали ему трогательный вид убеленного сединами старца. Бертон утверждал, что цирроза печени у него нет и в помине, однако был согласен с тем, что пить ему больше не следует.
«Я едва не погубил самого себя, — сказал он. — Я больше не хочу мучиться головными болями, судорогами и ужасным чувством похмелья. Никогда больше, никогда... Я не алкоголик, но я из тех пьющих людей, кому мало одного мартини перед ленчем. Вместо одной порции мне требуется тридцать два мартини,
Это обещание, как и все предыдущие, уже мало что значило для Элизабет. Она дала распоряжение своему адвокату подать в Швейцарии на развод, по причине несходства характеров, а сама вернулась в объятья торговца подержанными автомобилями.
Через несколько дней, 26 июня 1973 года, она оставила его на пару часов, чтобы войти под своды суда в горнолыжном курортном городке Заанен, что возле Гштаада, для получения развода со своим пятым мужем. Бертон прислал из Нью-Йорка медицинскую справку, в которой говорилось, что болезнь воспрепятствовала его личному присутствию на судебном заседании — повторив то, что Ники Хилтон сделал двадцатью шестью годами ранее. И вот теперь, в возрасте сорока двух лет, Элизабет, не раз побывавшая замужем и прошедшая через три развода, уже лучше владела своими эмоциями, нежели в ту минуту, когда она в первый раз переступила порог суда. Но все-таки она была вынуждена надеть солнечные очки, чтобы скрыть слезы.
«Верно ли то, что совместная жизнь с мужем стала для вас просто невыносимой?» — задал вопрос судья.
«Да, — отвечала Элизабет. — Жизнь с Ричардом стала невыносимой».
«Почему период примирения оказался бесплодным?»
«Между нами так мало общего, — отвечала Элизабет. — Я испробовала... буквально все».
Судью ответ удовлетворил, и через несколько минут Элизабет получила развод.
ГЛАВА 22
Вновь разведенная Элизабет вылетела в Лос-Анджелес, чтобы вместе с Генри Уинбергом заняться поисками подходящего семейного гнездышка. Им особенно понравилась одна вилла в Голливуд-Хиллз — там в гостиной стояли греческие статуи, бассейн во дворе украшал фонтан, и внутренний дворик был полон тропических цветов. Элизабет, будучи крайне суеверной, предложила для пробы заняться любовью в спальне, чтобы проверить здешнюю «энергетику». Лучшего дома, заключила она, им не сыскать, за исключением спальни, которая оказалась слишком темной и действовала угнетающе. По настоянию Элизабет комнату оклеили серебряными зеркальными обоями, чтобы они с Генри, будучи в постели, могли любоваться своими искаженными отражениями. Кроме того, Элизабет потребовала, чтобы они спали вместе в двуспальной кровати, с тем, чтобы она всегда могла чувствовать его присутствие.
«А затем — ведь ей постоянно нужен кто-то, кто бы заботился обо всех мелочах, — она позвонила мне», — вспоминает Руди Урибе, исполнявший обязанности мажордома актрисы. После смерти Дика Хенли свита Элизабет состояла лишь из двух человек — Раймона Виньяля, ее секретаря-француза из Гштаада, и Артура Брукаля, ее парикмахера из Беверли-Хиллз. Поскольку она и раньше не могла обойтись без управляющего, ей срочно потребовался человек для ведения домашних дел.
«Элизабет сказала: «Руди, ты должен поселиться у меня и выполнять мои поручения». Поэтому я переехал к ним: к ней и Генри — я готовил, убирал, возил ее повсюду в ее «роллс-ройсе», приводил в порядок дом для ее вечеринок. Элизабет говорила мне: «А теперь, Руди, ты будешь открывать дверь моим гостям, но если я кого-нибудь не пожелаю видеть, ты говори им, что я больна, лежу в постели и меня нельзя беспокоить». Я согласился и впускал только тех, кого Элизабет хотела видеть».
Среди постоянных гостей актрисы были Питер Лоуфорд, Сэмми Девис-младший, Родди Макдауэлл, доктор Рекс Кеннамер, Дэзи Арназ-младший, Лайза Миннелли, Оливия Хасси и Макс Лернер, который теперь преподавал в колледже Помона. Лернер не видел Элизабет целых тринадцать лет — с самого окончания их романа в 1961 году и до того момента, как он возобновил контракт в Южной Калифорнии. Они регулярно виделись друг с другом и почти ежедневно общались по телефону. «Между нами уже не осталось любви, — рассказывал Лернер. — Мы просто были хорошими друзьями».